— Как что? Оттирать краску.
Весна щедро плеснула из склянки резко пахнущую жидкость на обрывок ветоши и протянула Стифгейлу. Тот принялся вытирать руки.
— Мне бы зеркало, — сказал он, пытаясь разглядеть свое отражение в оконном витраже, — раз уж вы, дамы, не хотите мне помочь.
— У Агнесс полно зеркал, — выложила Весна.
— Я не пущу вас в свои комнаты в заляпанной краской одежде, я не собираюсь потом оттирать ваши следы, — поспешила сказать чаровница.
— Ну что ж, значит, вы не оставляете мне выхода, — Стифгейл медленно, глядя в глаза Агнесс, расстегнул пуговицы мундира, стянул его с плеч и бросил на пол.
Глава 28
Белоснежную сорочку с залитым краской воротником Стифгейл скинул вслед за мундиром. Потом взялся за ремень. Весна взвизгнула и отвернулась, закрыв лицо ладонями.
— Боги, что вы делаете? — воскликнула она.
— А на что похоже? — невозмутимо поинтересовался Стифгейл, снимая сапоги. При этом он не отрывал взгляда от Агнесс.
— Знаете, я тут вспомнила, — заявила Весна, — у меня есть кое-какие дела, так что я, пожалуй, пойду.
Не глядя по сторонам, а особенно, на офицера, она метнулась к мастерской, чуть не налетев на открытую дверь.
— Дела посреди ночи? — удивился Стифгейл.
— Ну да, а что? Опять хотите знать, чем я по ночам занимаюсь?
— Пожалуй, воздержусь.
— Весна, а у тебя действительно много дел! — сказала Агнесс. — Нужно краску оттирать здесь и с крыльца.
— И это должна делать именно я? Я не на что не намекаю, но я знаю одну чаровницу, которая легко может…
— Испепелить кое-кого за ведро краски, подвешенное над входной дверью.
— Поняла, — бодро ответила Весна, — пожалуй, мне понадобиться ещё больше растворителя, пойду искать! А вы идите, идите пока отсюда, а то мне мешать будете убираться.
И она забежала в мастерскую и захлопнула дверь. Оттуда раздался грохот пустых банок и вскрики. Потом всё стихло.
Стифгейл, между тем, стянул брюки, оставшись в одних подштанниках. Агнесс медленно обошла его, рассматривая. Конечно же, её в первую очередь интересовала краска, которую предстояло оттереть, а не поджарая мускулистая фигура офицера.
— Госпожа Агнесс, вы так пристально меня разглядываете, что я смущаюсь.
— Просто я смотрю, где у вас осталась краска. В основном, в волосах. Как бы брить не пришлось.
— Серьезно? Но вы же можете мне как-нибудь зачаровать волосы, чтобы очистить их?
— По живому не работаю, только с материалами. Боюсь, не рассчитаю силу и спалю их совсем. С этим вам лучше к чаровнику-парикмахеру. А пока берите склянку и за мной. И старайтесь ничего не коснуться, я не собираюсь всю ночь оттирать отовсюду краску.
— Может быть, мне вообще по воздуху перенестись?
— А вы можете? Что ж вы раньше-то не сказали?
— Увы, к сожалению нет.
— Жаль.
Агнесс открыла перед ним дверь, и Стифгейл, подхватив одежду, сапоги и растворитель, вошёл к ней в салон. Завертел головой по сторонам, осматриваясь, подошёл к зеркалу.
— О, Боги! — воскликнул Стифгейл, увидев своё отражение.
— Что случилось?
— Да я весь в краске, словно в крови, у меня будто голова разбита! Я вас не напугал своим видом?
— Не больше, чем обычно. Давайте мне одежду!
— И куда же вы?
— В швейную комнату. Там широкий стол, мне будет удобнее работать. А вы пока оттирайте кожу скипидаром.
— Подождите! — он удержал её за руку.
— Что такое?
— Госпожа Агнесс, вы же понимаете, что я не смогу ничего сделать с волосами. Когда краска подсохнет, и мне ни один парикмахер-чаровник не поможет, только ножницы.
Агнесс вздохнула.
— Сядьте на диван, это надолго.
Она накинула большой отрез ткани на сиденье, чтобы уберечь обивку. Стифгейл с удобством вытянулся на диване. Агнесс дотронулась до его волос, отделила прядь и задумалась.
— Делайте, что считаете нужным, — сказал Стифгейл. — Даже если вы их спалите, хуже уже не будет.
Она кивнула и осторожно принялась перебирать чары. Что-то чуть стирало краску или только её размазывало, что-то не давало вообще никакого эффекта.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Господин Стифгейл, если серьезно, что вы тут делали ночью? — между делом спросила она.
— Видите ли, после того, как дочь градоначальника решила тут поработать, всё, что происходит в этом доме, под особым контролем у руководства города.
— О, боги!
Агнесс покачала головой и углубилась в работу. И не сразу заметила взгляд очень внимательных глаз, скользивший по её лицу и опускавшийся до груди. Разозлившись, она дернула Стифгейла за волосы.
— Ай! — зашипел он. — Леди, вы применяете силу в отношении представителя власти!
— А не надо меня так пристально смотреть. Я смущаюсь.
Он скривил губы и закрыл глаза.
Агнесс продолжила. Когда очередная комбинация чар наконец-то бесследно убрала краску с пряди волос, дело стало продвигаться быстрее. Стифгейл её больше не беспокоил и даже, кажется, уснул. По крайней мере, несколько раз всхрапнул.
— Вроде всё, — сказала Агнесс, но Стифгейл не отреагировал. Она вздохнула, вытащила из воздуха плед и укрыла его, подложила под голову подушку. Мужчина даже не пошевелился.
Агнесс взяла его вещи и прошла в швейную комнату. Сил уже не оставалось ни моральных, ни физических. Одно хорошо: после волос убирать краску с одежды оказалось занятием ерундовым. Быстро разобравшись с этим, Агнесс разложила одежду и обувь на столе, и не задумываясь, что делает, накинула на них противоударные чары, потом противоогневые, чары водонепроницаемости, сбивающие прицел… Опомнилась только, когда уже заканчивала набором стандартных бытовых чар от грязи и сминания. Видимо, сработал позабытый рефлекс при виде формы, слишком уж долго она подрабатывала наложением защитных чар на неё.
Полюбовавшись своей работой, Агнесс вернулась к Стифгейлу. Тот вовсю спал. Повесила форму рядом на вешалку, поставила сапоги у дивана. Потом вышла в холл. Там было достаточно чисто: следы с гладкого каменного пола Весна смогла оттереть. Открыла входную дверь. Ступени оказались покрашены красным: Весна не стала заморачиваться с удалением краски, а просто размазала её.
Глава 29
Уже третий день подряд посыльный приносил Кэсси букеты цветов и коробочки со сладостями. От Максимилиана. Было очень волнительно получать эти маленькие знаки внимания, за ней ещё никогда так не ухаживали.
А вчера вечером Максимилиан лично пришёл к ним домой. Это было неожиданно, и Кэсси оказалась совсем не готова его видеть. Опять она была не в самом презентабельном виде: уже переоделась в домашнее платье и разобрала прическу, скрутила волосы в свободный пучок, чтобы не мешались. А тут Он. Оказалось, что Максимилиан хотел пригласить её в театр, попросил позволения у отца. Папа отвёл его в кабинет на разговор, и за те пятнадцать минут, что их не было, Кэсси вся извелась от тревоги и любопытства. Она уже и поднос с напитками приготовила как предлог, но никак не могла решиться к ним зайти. Когда они наконец-то вернулись в гостиную, Максимилиан казался озадаченным, а папа хмурился, но, тем не менее, в театр её отпустил. Молодой человек не стал злоупотреблять гостеприимством и быстро откланялся. А Кэсси осталась вся в смятении.
На следующий день Кэсси приехала к салону и увидела, что крыльцо вдруг стало красным.
“Странно, вчера ничего такого не было, — подумала она. — Неужели госпожа Агнесс ночью решила сделать ремонт?”
Она вошла в дом. Внутренняя дверь в салон была заперта, и Кэсси позвонила, но никто ей не открывал. Позвонила ещё раз, начиная волноваться: никогда такого не было, чтобы госпожи Агнесс утром в салоне не оказалось. Дверь наконец-то открылась. Кэсси вздрогнула, потому что никак не ожидала увидеть свою начальницу такой. Непричесанной, в шелковом халате, с повязкой для сна, сдвинутой на лоб, и со следом подушки на щеке.
