— С него и начни… — бормотал Петя, бредя дорогой указанной. — Конешно… Как бы только он с меня не начал.
— Ничего, ничего, Петя, — как всегда неожиданно раздался в нём голос насмешливый, — на самом деле ты боишься задачи своей не потому, что она невозможна, а наоборот — она невозможна только потому, что ты её боишься.
— Вот спасибо тебе, — криво усмехнулся старик. — Как только поменял ты слова местами, так сразу же мне легче и стало…
— Глупый, — отвечал ему колпак, — не слова я переставлять пытаюсь, а извилины в твоей голове словами этими заплести по-иному. Вспомни, только когда что-то происходит не так, появляется шанс проснуться. Вспомни — и проснись. Ты всегда боялся драконов? Так просто перестань их бояться! Тем и пробудишься.
— Дракон, — наставлял колпак Петю, — это всего лишь атрибут твоего сна. Когда ты просыпаешься — он исчезает. Твой страх — это и есть дракон, это сон твоего разума, который всегда порождает чудовищ. Как пробудить его? Это, как всегда, просто…
Но дослушать его наставлений Петя не успел. Завернул он за скалу, дорогу ему преградившую, да застыл на месте как вкопанный.
За скалой, плотно лапами её обхватив, спал дракон огромный, трёхглавый. Громко храпел он во все свои три глотки да ещё бормотал что-то во сне неразборчиво.
Только недосуг сейчас было старику разбирать его бормотание.
— Когда возникает опасность, думать надо изо всех сил ногами, — думал Петя ногами, делая это изо всех сил.
Мчался он со всех ног, не обращая внимания ни на хохот колпаковский внутри себя, ни на советы его издевательские. А колпак кричал ему прямо в голову.
— Даже если ты занимаешься полной ерундой, — подначивал он старика, — не упусти возможности насладиться хотя бы самим процессом.
Долго потом Петя отпыхивался да в себя приходил. Для того чтоб успокоиться, смех в себе включил, с ощущениями своими продакался, а затем и вовсе — переключил себя «калейдоскопом» на состояние спокойное да ровное.
— Запамятовал ты, Петя, — вновь услышал он в себе голос насмешничающий, — что рядом с тобой всегда находишься только ты сам.
— Ты о чём это? — удивился старик.
— Да всё о том же, — захихикал колпак, — ведь нет на самом деле никакого дракона, а есть один лишь ты, сам собою окружённый, вот при виде себя и содрогаешься.
— Ну конечно, — недоверчиво хмыкнул старик, — нет дракона…До сих пор ещё дух его смрадный ощущаю… Не понимаю я тебя.
— Не понимаешь? Ну, что поделать… — с лёгким разочарованием вздохнул колпак. — В конце концов, человек живёт не тем, что он может съесть, а тем, что он может переварить. Глядишь и поймёшь со временем. Если только тебя самого не переварят…
Замолчал колпак. А Петя на месте потоптался, вокруг себя покрутился, да только делать нечего — не затем он сюда пришёл. С духом собравшись, начал снова к дракону подбираться.
Подошёл он к скале, от дракона его отделявшей, руками её обхватил, да голову из-за камней осторожно высунул, пытаясь чудище увидеть… Вот тут-то его лапа чешуйчатая и сграбастала.
Висел потом Петя между небом и землей, в ухмыляющиеся морды драконьи вглядываясь, да со светом белым прощался. А дракон, со всех сторон его рассматривая да из лапы в лапу перекладывая, философствовал, в предвкушении ужина.
— Счастье и несчастье — говорил он, — два сапога пара, всегда идут нога об ногу, спотыкаясь друг о друга. Ну, что поделаешь, если сейчас счастью твоему очередь выпала споткнуться. Так что попал ты, старик, под чужое колесо фортуны, под моё то есть, и буду я тебя сейчас кушать.
В этот самый момент Петя услышал осторожный шепот внутри себя.
— Смехом… — шептал ему колпак, — смехом и сам пробудись, и дракона пробуди.
Не стал почему-то Петя на этот раз с колпаком спорить, а послушно включил в себе смех. Смеялся, и будто со стороны наблюдал, как приближается к нему распахнутая пасть драконья. А когда она была готова уже совсем сомкнуться на нём, сделал он для себя неожиданное.
— Вот ты сейчас сожрёшь что ни попадя, — сказал он морде этой, — запором вы потом все вместе мучаться будете, задница-то у вас на всех одна, общая.
Дракон замер, уставившись в Петю шестью налившимися кровью глазами, а затем… затем хохотать неожиданно начал.
Смеялся он во все три глотки, старика наземь уронив да лапами за живот ухватившись. Встал Петя, от пыли отряхнулся да на дракона сочувственно посмотрел.
— Повезло тебе, трёхголовый, — сказал ему, — сожрал бы меня — долго б ещё изжогой маялся. Ведь не случайно мне когда-то сказано было, что хотя вкус у меня и неплохой, зато послевкусие — никудышнее.
— Да и мне повезло, — бормотал старик, озираясь, в поисках колпака, с головы слетевшего, — повезло, что дракон такой смешливый попался
Нашёл он свой колпак дурацкий, а пока от пыли его чистил, рога цветные в нём наружу повыскакивали да бубенцами весело зазвенели И пришла вдруг старику мысль в голову странная…Напялил он на себя колпак Дурака в виде таком развёрнутом да на дракона смеющегося глянул. А дракона-то, оказывается, и не было… А был вместо него всего лишь сгусток тумана светящегося, бесформенного такого, да безобидного совсем…
Снял Петя колпак — появился дракон вновь, опять одел — и снова облако вместо него. Стянул тогда старик колпак с себя да призадумался, наставления колпачьи вспоминая…
Зато дракон всё никак от смеха в себя прийти не мог — всхрапы вал он то одной, то другой головой, да выступившие слёзы по мордам размазывал. Наконец голос подал.
— Приходили ко мне разные, — говорил он, — и пугали они меня, и сами боялись, и драться со мной пытались. Один только ты весе лить меня вздумал. Давно я так уже не смеялся… Отныне, Петя, товарищ я твой. Проси у меня, что захочешь.
— Понимания… — сказал Петя. — Всё, что я ищу сейчас, так это понимания шагов свои дальнейших.
— Да где же я его возьму? — озадачился дракон всеми головами своими. — А может, тебе попроще чего? Золота там, скажем, или брильянтов сундук, а? У меня ведь такого добра — завались просто. Пойдём, покажу.
Пещера дракона была неподалёку. Зайдя в неё, старик подождал, пока глаза к полутьме привыкнут, да вглубь за драконом следом отправился.
…А куча сокровищ и впрямь была громадной, видать, не одну тыщу лет она собиралась. Взгромоздился дракон на неё сверху да Петю подозвал.
— Ты — первый из людей, кто это видит, — сказал ему гордо. — Выбирай, что хочешь.
Но Петя, вместо того чтобы безделушками драгоценными любоваться, вновь колпак дурацкий на себя нацепил.
— Недоверчивость, — сейчас же послышался в нём голос одобрительный, — это мудрость Дурака.
Только старику сейчас не до умничаний колпачьих было. Смотрел он с удивлением на груду сокровищ, но видел вместо них лишь множество то ли пятен цветных, то ли бликов блестящих, воздушных. Напомнили они ему картинку в калейдоскопе, вот только не было в них ни чёткости её, ни правильности.
Глядел старик на это разноцветье призрачное, глядел…Пока не поплыло всё, как когда-то уже, перед глазами его… Странно он себя почувствовал, будто сам растворился в мозаике пятен цветных, словно совсем без тела остался…
Да вдруг, вовсе из ниоткуда, как бы на нужду его внутреннюю откликнувшись, понимание к нему пришло. Да такое отчётливо ясное, что сразу он уразумел, чем дракон ему помочь сможет да куда ему путь дальнейший держать.
— Не надо мне от тебя ни злата, ни камней драгоценных, — сказал старик дракону. — А вот службу ты мне и впрямь сослужить можешь — проводила ты меня в Царство Драконье. Есть у меня там дела.
— Ишь ты, — удивился трёхголовый, — в само Царство попасть захотелось? А хватит ли духу твоего для такого дела? Не испугаешься?
— Да чего там, — как-то совсем уж бесшабашно и легко ответил Петя, — нутром чую, что судьба Драконьего Царства — быть осмеянным изнутри. Да и потом, если у меня нет выбора, значит, я его уже сделал.
* * *
— Самый коварный зверь — это медведь. Нет. от него никакого спасения. Если ты побежал, то он тоже, но ещё быстрее. Ты в реку — вплавь, он тоже — но ещё быстрее.
— А если спрятаться? — спрашивает, смеясь, Дурак.
— Так ведь и он тоже! Да так, что и не найдёшь его потом. Говорю же — очень коварный зверь…
