<Декабрь 1898 – Август 1901
Москва, Вальдемоза>
«Однажды ночью Он, задумавшись глубоко…»
Однажды ночью Он, задумавшись глубоко,Сидел во мгле чернеющих оливУ темных осыпей Кедронского потока.А возле головы, к кореньям прислонясь,Одиннадцать дремали. И тоскливыйХолодный ветер дул с померкнувших равнин,И ночь была темна и пасмурна… Один,Облокотись на черный ствол оливы,Закутавшись в свой плащ, недвижный и немой,Сидел и грезил Он, закрыв глаза рукой…И дух унес его в пространство: во мгновеньеУвидел он широкий лик земли,Мильоны солнц заискрились вдали…И понял он, что пробил час виденья:Гигантский смерч весь мир потряс до дна,И проклятья и рыданья,Как клочья пены в бездне мирозданьяНесутся <?> боги, царства, племена
<1901–1902?>
«Холодный Сен-Жюст…»
Холодный Сен-ЖюстГлядит величаво и строго,Как мраморный бюстБельведерского бога.
<1904>
«Она ползла по ребрам гор…»
Она ползла по ребрам гор,Где тропы свиты в перепутья,И терн нагорный рвал в лоскутьяПарчой серебряный убор.
А где был путь скалами сужен,Там оставались вслед за нейСтруи мерцающих камнейИ нити сорванных жемчужин.
Белел по скатам белый снег,Ледник синел в изломах стекол.И на вершине – человекСтоял один, как царь, как сокол.
. . . . . . . . . .. . . . . . . . . .. . . . . . . . . .. . . . . . . . . .
И подползла и ниц лицомОна к ногам его припала.И стынут льды немым кольцом,Овиты дымками опала.
И время медлит… Мир притих…Сбегает жизнь. Еще мгновеньеИ смерть…<Сентябрь 1904>
Дрожало море вечной дрожью.Из тьмы пришедший синий валПобедной пеной потрясал,Ложась к гранитному подножью.Звенели звезды, пели сны.Мой дух прозрел под шум волны.
Мой дух словами изнемогУйти назад к твоей святынеИ целовать ступнями ногЛицо пылающей пустыни.
<Декабрь 1904?>
«Льняные волосы волной едва заметной…»
Льняные волосы волной едва заметнойСпадают гладкие и вьются на конце,И глубиной безумной и бесцветнойПрозрачные глаза на бронзовом лице.
<Лето 1905>
«Царь-жертва! Ведаю и внемлю…»
Царь-жертва! Ведаю и внемлю –Властные безвластны и провидец слеп…Здесь, в дворце, собой душившем землю,В темных залах, гулких, точно склеп,Вырос царь.Бродит он, бессильный и понурый,За стеной скрипит <?> людской усталый ворот –Хмурый город,Мутный, красный, бурый.Бред камней. Слои кирпичных стенКак куски обветренного мяса.Сеть каналов – влага синих вен,Впалых окон мертвая гримаса.Над уступом громоздя уступ,Горы крыш и толпы труб,Едких дымов черные знамена.Грузно давит этот город-трупМутной желчью полог небосклона.Город грезит древнею бедой,Лютость волчью, чудится, таит он.Каждый камень липкой мостовойЧеловечьей кровию напитан.[Камень этот] чует злую весть,Стоки жаждут яда крови новой.В тесных щелях затаилась месть,Залегла во тьме многовековой.И дворец всей тяжестью своейДавит их – и бурый город-змейСжался весь, как душный злобой аспид,И тяжел его тягучий взгляд.Бледный Царь стране своей сораспятИ клеймен величием стигмат.Цепи зал, просветы бледных окон.Ночь длинна, и бледный Царь один,И луна в туманах, точно кокон,В тонких нитях снежных паутин.По дворцу змеится непонятный шорох,Скрип паркета. Лепет гулких плит.Точно дно в серебряных озерах,В этот час прошедшее сквозит.
<1906>
«Я – понимание. Поэты, пойте песни…»
Я – понимание. Поэты, пойте песниВ безгласной пустоте.Лишь в раковине уха различимы…Я – ухо мира, и во мне гудитТаинственное эхо мирозданья.Лишь в зеркале очей моих живутСкользящие обличил вселенной.Мое сознанье – нитка, на которойНанизаны мгновенья: оборвется –Жемчужины рассыпятся…И ожерелью времени – конец!Мое мгновенье – вечность.Смертью утверждаюБессмертье бога, распятого в веществе.
<1907>
«К древним тайнам мертвой Атлантиды…»
К древним тайнам мертвой АтлантидыПрипадает сонная мечта,Смутно чуя тонкие флюидыВ белых складках чистого листа.Но замкнуто видящее окоЛобной костью, как могильный склеп.Не прочесть мне волящего тока –Я оглох сознаньем, светом дня ослеп.
<1907>
«Светло-зеленое море с синими полосами…»
Светло-зеленое море с синими полосами,Тонко усеяно небо лепестками розовых раковин.Плачут стеклянные волны ясными голосами,Веет серебряный ветер и играет звонкими травами.
<Между 31 марта и 3 апреля 1907
Коктебель>
«Закат гранатовый…»
Закат гранатовый Разлил багрецНа нити быстрых вод И водоемы.Из ковыля-травы Седой венецДуше, что тяжкий гнет Глухой истомы.
<1908>
«Пришла изночница; в постель…»
Пришла изночница; в постель Она со мной легла.И мыслей сонную метель Качает мгла.Придет волна, отхлынет прочь, Опять плеснет в лицо,И пред зарею птица-ночь Снесет яйцо…
<1908>
«Двойной лик Януса в единстве Солнцебога…»
Двойной лик Януса в единстве Солнцебога,Разрыв антиномий в слияньи хмельных силВ себе он выявил, вознес и утвердил,Но свет его как яд, и смерть – его дорога.И с…
<1908>
«О да, мне душно в твоих сетях…»
О да, мне душно в твоих сетях И тесен круг,И ты везде на моих путях – И враг, и друг.Вкусили корни земной мечты Единых недр,Но я не стану таким, как ты, – Жесток и щедр.В ковчеге слова я скрыл огонь, И он горит,Мне ведом топот ночных погонь, Крик Эвменид.
<1909>
«Я погружен горящим корнем…»
Я погружен горящим корнемВ живую влагу женских недр:Так решено в совете горнем –Из чрева девы встанет кедр.
<1909>
«На пол пала лунная тень от рамы…»
На пол пала лунная тень от рамы,Горько в теплом воздухе пахнут травы,Стены низкой комнаты в тусклом свете Смутны и белы.Я одежды сбросила, я нагаяВстала с ложа узкого в светлом круге,В тишине свершаются этой ночью Лунные тайны.
<1910>
«Ты из камня вызвал мой лик…»
Ты из камня вызвал мой лик,Ты огонь вдохнул в него Божий. Мой двойник –Он мне чужд, иной и похожий.Вот стоит он – ясен и строг,И его безликость страшна мне: Некий богВ довременном выявлен камне.
<1911>
«Ее зовут Ватрушкой. Нынче ей…»
Ее зовут Ватрушкой. Нынче ейИсполнилось четыре года ровно.Она мила, проста и хладнокровнаСреди грызни рыкающих зверей.У ней два брата – близнецы АндрейИ Алексей, которые любовноОберегают от несчастий, словно…
<Лето 1911>
