– Слушай, Николай Семенович, где бы здесь у тебя переговорить о своих делах можно было бы. – Чашников поставил пустую кружку на стол и достал сигареты.
– А прямо здесь и можно. – Начальник станции взял с тумбочки мощный фонарь и направился к выходу. – Я как раз на обход собирался. Вернусь где-то через часик.
В диспетчерской воцарилась тишина. Кашлянув, молчавший до этого спутник майора выложил на стол вскрытый спецконтейнер и, достав из него сложенный вчетверо листок, протянул его Скворцову.
– Понятно, – академик вернул листок, – когда?
– Немедленно, – Чашников стряхнул пепел в банку из-под консервов, приспособленную под пепельницу. – Начальство местное нам застать не удалось. Все разъехались на совещания-переговоры.
– Да, пришло время делить власть, – усмехнулся владелец спецконтейнера.
– Ну, так вот. Медлить больше нельзя. Почему? Узнаете на месте, – Чашников затушил окурок.
– Да я, кажется, догадываюсь, – Андрей Леонидович вздохнул. – Я ждал чего-то подобного. Особенно после покушений.
Сидевшие за столом переглянулись.
– Расскажите поподробнее, – Чашников достал новую сигарету.
Николай Семенович едва не сорвал голос. Ну какой же бестолковый этот связист. Откуда они только его откопали? Безобразие. Будто ему, начальнику станции, больше делать нечего, как мотаться по станции с кабелем. Вот пускай где хочет, там и прокладывает свою связь. Вернее, где может.
Все еще ворча себе под нос, он вошел в диспетчерскую. Сквозь стоящий столбом дым едва виднелся стол с наполненной доверху окурками банкой. Гостей не было. Не было и академика. Начальник, подойдя к столу, заметил придавленный самодельной пепельницей листок бумаги.
«Наземкину Н. С. Передать Ст. «Полянка». Зап. тонн. ТДК № 2 Елене и Александру Епифановым. Срочно».
– Ну, срочно, так срочно, – Николай Семенович взял записку и вышел на платформу.
10.01.2027 г. Москва. Станция метро «Авиамоторная»
Этот Соколов отчего-то ему совсем не понравился. Нет, даже не восторженный Катин рассказ о чудесном появлении супергероя тому виной. И не какая-то голливудская лощеность этого Сока. Есть в нем что-то чужое. Не наше. Что именно – Волохов сформулировать не мог. Все на уровне ощущений. Интуиция, мать ее ети.
Вообще интуиция – один из его рабочих инструментов. Сколько раз она спасала ему жизнь. Там, где пробуксовывала логика и, как слепой котенок, тыкался в очередной тупик трезвый расчет, эта «мадам», маскируясь под «авось», выручала его, по уши увязшего в тягучих обстоятельствах.
Вот и сейчас к Волохову отчего-то вернулось несколько забытое ощущение враждебности окружающего мира. В последний раз он чувствовал себя так в «командировке» в оккупированной американцами Никарагуа.
Вырытый с помощью российских специалистов «второй Панамский канал» как кость в горле перекрыл кислород так долго вынашиваемой Штатами идее нового мирового порядка. Еще бы, теперь русские АПЛ могли бесконтрольно шнырять из Атлантического океана в Тихий и обратно. И вот два года безуспешных диверсий закончились высадкой ребятишек из UMC[41]. В госдепе не стали заморачиваться и изобретать велосипед. Сработали старые испытанные схемы. Если отработанный в многонациональной Европе сценарий защиты подвергшихся геноциду малых народов в Никарагуа не проходил, то еще один стандартный сценарий избавления всей демократической мировой общественности от очередного усатого террориста оказался в самый раз. Для того чтобы эта общественность осознала, что перед ней террорист, на воздух взлетели два немаленьких круизных лайнера, доверху забитых сорящими банкнотами туристами, а чтобы у World communiti не возникло сомнений в том, что «террорист № 1» был готов «по-голливудски» уничтожить весь мир, в Манагуа должно было быть обнаружено ОМП.
Благодаря подразделению внешней разведки Панамериканской конфедерации во главе со «стопроцентным латинос» (будь проклят этот солярий) Серхио Рамосом этого не произошло. Панамско-иракский вариант в изменившемся мире сработать уже не мог. Чай, не восьмидесятые прошлого века на дворе. На границах Никарагуа томились мексиканские и венесуэльские соединения, а венесуэльская и мексиканская же нефть так и норовила дать деру в сторону Пекина. Дай только повод.
В результате дряхлая ООН спешно организовала теперь уже подлинно демократические выборы, которые (надо же!) выиграл все тот же усатый Ортега-младший. А Дэвидам и Биллам пришлось отстукивать на коммуникаторах своим герл и бойфрендам жалостливые послания о том, чтобы те сдавали обратно в Panamerican свои билеты в бананово-пальмовый рай. Курортный сезон за счет дяди Сэма оказался сорван.
Но откуда это ощущение здесь, в Москве? Нет, дело совсем не в войне всех против всех на улицах разрушенного города. Соколов! Он просто лучился опасностью. Если бы у Волохова было время, он бы просчитал этого гэбээровца, но тот, словно почувствовав что-то, не стал дожидаться штабного транспорта и два часа назад скрылся в тоннеле, ведущем в сторону центра. Их знакомство так и осталось шапочным, но что-то говорило майору, что это не последняя их с Соколовым встреча.
Через час должен прийти мотовоз из штаба. Пора заняться делами. Волохов вздохнул. Да. С профессором он разминулся всего на несколько минут. Эх, появись он здесь пораньше…
Снизу до сих пор тянуло пороховой гарью. Волохов сорвал несколько стрелок зеленого лука.
Сколько труда вложено. Жаль, если все это пропадет, – он окинул взглядом оранжерею. За дверью затопали так, будто на ходу стряхивали налипший снег. И хотя костяшки пальцев отбарабанили по той стороне двери условный сигнал, он все равно, щелкнув переводчиком огня на автомате, отступил за колонну.
– Ты, что ль, Волохов? – В оранжерею ввалились четверо обвешанных оружием мужиков. И хоть упакованы они были примерно одинаково, он сразу вычислил в двоих из них профессиональных военных, точнее, «спецов». Двое других тоже «не просто покурить вышли». Скорее всего – бывшие менты. Вот от этой публики Волохов ничего хорошего не ждал.
– Он самый. А что раньше срока-то?
– Да вот наш главный как про детишек-то узнал, сразу озаботился. Все другие дела отменил. – Один из ментов, тот, что постарше, сняв перчатку, протянул руку: – Капитан Сергеев. Командир группы поисковиков в составе сил сопротивления.
– Сопротивления? – Волохов пожал протянутую руку и тут же сделал это еще три раза, одновременно представляясь сам.
– А, так ты ж в Москве недавно, – мент помладше, представившийся Сашкой Епифановым, присел на доску, служившую бортом насыпанной грядки, но тут же вскочил с нее, съезжающей вниз. – Было тут у нас одно… не знаю, как сказать… одна ОПГ. Сладковцы.
– Сладковцы? Это…
– Да. Под премьером. – Сергеев достал пачку сигарет и, предложив Волохову сигарету, закурил и сам. – Его, кстати, нашли на Ломоносова с дыркой в башке. В затылке. А вот тех, кто на самом деле там руководил, Чучхайса с Брефом, не нашли.
– Зато «Вундер-киндера» из какой-то норы вытащили. Я до коликов доржался, когда там один дылда этого шибздика в очочках за шкирняк держал. Он так прикольно ножками дергал.
– А Раменки как следует зачистили? – Майор посмотрел на Сергеева: – Сооружение солидное.
– Да там зачищать уже нечего. Так рвануло, что на месте этих Раменок котлован, наверное, не меньше, чем в Химках.
– Ага, ребята вчера ходили. Говорят, там озеро образовалось.
– Ладно, мужики. По дороге еще поговорим. А сейчас пойдем, поможем детям собраться. – Волохов, поставив автомат на предохранитель, закинул его на плечо.
Наверху, в одном из подвалов бывшего садового центра, ставшего в одночасье сиротским приютом, их встретила Катя. Вся в слезах.
– Что случилось? – Волохов нахмурился.
– Мама ни в какую не хочет отсюда уходить. Я и так и эдак, а она наотрез. Говорит, что останется здесь со своими бабульками-соседками, что раз уж дом уберег их от ЭТИХ, значит, и дальше ничего не случится, что от могилок своих родных никуда не уедет…
– М-да, – только выдавил из себя майор.
Теща у него была боевая. И компания у нее подобралась еще та. Он вспомнил боевых старушек, наводивших шороху в округе еще до ЭТОГО. Да, они и без стволов кого хочешь завалят.
– Ну что с ней делать? – Волохов надолго задумался. – Ты знаешь, Кать, с собой на Урал сейчас мы ее взять не сможем. А здесь ей и вправду, может, будет лучше. Там, на юге, куда, как я понял, народ эвакуируют, еще неизвестно как сложится, а здесь и оранжерея прокормит, и поспокойнее теперь стало. Да и найти я ее здесь смогу. А там, по России, где ее буду искать?
Она ничего ему не ответила, только уткнулась в пахнущий машинным маслом и порохом отворот бушлата и тихо заплакала, а он, обняв ее плечи левой рукой, долго гладил густые, вьющиеся волосы, запах которых снился ему все эти долгие месяцы разлуки.
