Сейчас точно где-то гордится одна ненадежная Кая, что бросает друзей на произвол судьбы.
От давления кайт ши чувства по-прежнему клубились внутри, порождая странные мысли. Я отдернул копье, чтобы ударить снова, но жрица отмахнулась, толкнув волной. Да чтоб её… Я к чему-то такому готовился, но вспышка была настолько силой, что разбила мне губы и… нос.
В тот момент во мне что-то переключилось. Давление, эмоции, кайт ши, судьба мамы, смерть отряда, гнев бога и разбитый нос. Шутки шутками, но у любого человека есть предел.
Я метнул копье в жрицу, чего она не ожидала и сбилась, отталкивая его. Сам прыгнул на неё, перехватил руку с мечом и вывернул. Второй рукой достал нож из костей мертвых и всадил его в бок. Рыжая вскрикнула, попытался разорвать дистанцию, но я набросился на неё и принялся давить, нанося удары, как безумный.
Кровь стекала по моему лицу, я брызгал ею вперемешку с слюной, хрипел и теснил жрицу, пока не прижал к корню дерева. Финальный удар должен был прийтись в горло. В тот момент я не думал, что должен сохранить ей жизнь, чтобы узнать подробности случившегося. Вместо этого я жаждал убить.
Лезвие остановилось в считанных сантиметрах от горла. Не потому, что я передумал, а потому, что его остановила чужая воля. Жрица применила новое таинство. Мою руку сжало в стальных тисках, а следом и горло. Я не растерялся, сформировал темное лезвие и попытался вогнать его ей в шею с другой стороны, но она перехватила и его.
Сдавила ещё сильнее, отчего я почувствовал, как сжимает трахею, а в глазах темнеет от нехватки воздуха. Усилив натиск, попытался её достать хоть чем-то и…
Силы у неё кончились чуть раньше. Она смогла откинуть меня в сторону, я пролетел метров пять и врезался в дерево. Рухнув на ноги, удержался и, хрипя, сделал пару шагов вперед, всё ещё сжимая в руке мертвый нож.
А в следующий миг в меня полетели металлические шипы. Вонзились в бедро, живот и плечо. Лицо я защитил рукой, и в ладонь тоже вошёл металл. Вскрикнув, пошатнулся, рухнул на колени и завалился набок. Вгляделся сквозь пелену боли в темноту ночи и скорее почувствовал, нежели увидел, как жрица убегает.
Рядом послышался рык. То ли защита спала, то ли рыжая прихватила кадило с собой, но больше меня ничто не защищало от кайт ши. Я чувствовал их прикосновения, то, как они играют с эмоциями. Пробуждают первобытный страх и ужас, заставляют мышцы оцепенеть.
– Дерьма сурха вам всем в глотку… – сплюнул я кровь. – Нападайте, кошки драные.
Слова давались с трудом. В голове билась мысль о том, что я не могу умереть вот так глупо, не узнав, что случилось. Ей вторила другая – никто из умерших сегодня не планировал этого. Все хотят жить.
Передо мной сформировалась темная фигура. Я ощущал её как сгусток напряжения. Умный кайт Ши, который нашёл себе легкую добычу.
– Эрано! – раздался внезапно знакомый голос. – Продержись!
Я не поворачивал головы. Сейчас это было чревато. Вместо этого перехватил нож покрепче и приготовился держаться.
– Ну, наставник, хоть разок вы появились вовремя.
Кайт ши зарычал, оттолкнулся лапами и прыгнул.
Эпилог
На утро выстроилась очередь к лекарям, но я этой участи избежал. Не потому, что ран мало, как раз-таки наоборот, а потому, что Сергиус решил заняться мной лично, не дожидаясь этого самого утра. Объявился в последний момент, когда кайт ши медленно грыз меня, чтобы причинить побольше страданий, убил зверюгу, на этот раз справившись поразительно быстро, а потом ещё и до лагеря дотащил, что я помнил смутно, потеряв слишком много крови и получив несколько ранений.
Уж не знаю, какие раны были страшнее. Телесные или душевные.
– Ауч, – выдал я, когда Сергиус щипцами вырвал шип, торчащий из плеча. Он тут же плеснул мутной жидкости, выполняющей функции антисептика, и принялся штопать рану.
– Терпи, – буркнул он.
– Вовремя вы. Не ожидал.
– Я присматривал за тобой.
Как мило. Язвительные слова так и хотели сорваться с языка, но я промолчал, стиснув зубы. Чувствовалось, что у Сергиуса есть опыт в… причинении страданий. По какому недоразумению это называется полевой медициной, я при всём желании сказать бы не мог.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Что та женщина хотела от тебя? – последовал закономерный вопрос.
– Убить.
– Для этого незачем тащить в ночь, устраивать разговоры и показательные бои.
– Так вы были там всё время? – удивился я.
Немного удивился. Сил на полноценное удивление не осталось. Сергиус вытащил следующий шип, и я зашипел от боли.
– Нет, но логика и жизненный опыт подсказывают, что к тебе она испытывала особый интерес.
Если Сергиус ничего не слышал, это упрощало дело.
– Она хотела принести меня в жертву.
– Кому?
– Своему богу.
Сергиус замолчал и занялся остальными моими ранами. Которых оказалось неожиданно много. Самые мерзкие оставались от шипов – зазубренных, – когда вытаскивали, они рвали мышцы и кожу. Останутся уродливые шрамы, но это меня сейчас совсем не волновало.
– Твой отряд положили, – назрушил тишину наставник.
– Весь?
– Насколько я видел, да.
– Сука, – прошипел я.
– Убивала не она, а её люди.
– Где они?
– Я их убил. Поэтому и задержался.
– Вас отправили на них охотиться?
– Да. Дэмьен Гронворк предположил, что если они и захотят устроить что-то грандиозное, то сделают это сегодня ночью, воспользовавшись общим хаосом. Как по мне, предложение глупое, но оказалось верным.
Значит, наставник присматривал не за мной. Точнее, может, и за мной, но вполглаза, в отрыве от остального задания.
– Мы не нравится Дэмьен, – озвучил Сергиус то, что я давно подозревал. – Он хочет от нас избавиться.
– Почему просто не убьет?
– Причина в Кристиане Изгоняющем. Он не любит, когда с солдатами поступают не по справедливости. А я слишком заметен, чтобы избавиться от меня по-тихому. И от тебя заодно.
Кристиан… Опять он. Про него не то чтобы болтали, но относились хорошо даже те, кто его максимум издали видел. Генерал армии, главный герой и главная ударная сила. Ещё и о солдатах заботился. Как такого не уважать и не любить?
– Никто не поверит, что ты победил ту воительницу. Не после того, когда от её рук пало столько солдат.
– К чему вы это, наставник?
– К тому, что от Дэмьена можно ожидать чего угодно. Он может обвинить тебя в сговоре с врагом и в измене. Меня, как ты понимаешь, тоже. Поэтому тебе надо хорошо продумать, что будешь говорить, когда спросят, почему остальные мертвые, а ты жив.
– Мои раны скажут за меня красноречивее любых слов.
– Да. Поэтому не спеши выздоравливать. И будь готов. Если совсем прижмёт, требуй высшего суда поединком.
– Я против Дэмьена?
– Как твой учитель, я выйду вместо тебя.
– Победите?
– Возможно. Дэмьен – хороший воин.
Значит, шансов не так уж и много.
– Спасибо за подсказку. Придумаю что-нибудь.
– Не сомневаюсь. Твоё восстановление должно, – выделил он это слово, – занять недели две. Отлежись, покряхти для вида, а потом займись тем, что тебе хорошо даётся.
– Неужели задавать вопросы?
– Учись, Эрано. Я укажу тебе солдат, на которых стоит обратить внимание, и скажу, что у них перенять. Найди к ним подход. Освой то, что скажу.
– А дальше?
– А дальше я заберу тебя с собой, и возьмёмся за практику.
– Больше не буду бегать с отрядом по лесам?
– Будешь бегать со мной по горам. Про желание воительницы принести тебя в жертву лучше помалкивай. Что-то я не припомню, чтобы дороманцы баловались жертвоприношениями.
– А если она не дороманка? Все только и говорят о том, что у них отродясь рыжих не было.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Тогда это можно использовать, но ты уверен, что лучше Дэмьена выворачиваешь факты в свою пользу?
Юный ловец знаний с широким кругозором или опытный аристократ этого мира? Даже не знаю, кто победит.
– Я буду осторожен, наставник.
