Тантрийский буддизм Тибета восходит к тантризму аборигенного населения доарийской Индии. Он возрождает в своей практике дуалистическое (сочетание мужского и женского) начало мира, но уже с преобладанием мужского и с подчинением ему женского, с приданием всему комплексу сложной метафизической трактовки.
Встречающиеся в литературе факты не метафизической, а натуралистической сексуальной практики в буддизме имеют параллели в виде широко распространенного у многих народов (тибетцев, японцев, уйгуров, камбоджийцев, филиппинцев и др.170) обычая дефлорации девушек жрецами (отнюдь не только буддийскими, но также даосскими, мусульманскими, христианскими и др.), обычая, который должен был обязательно совершаться в определенном возрасте и предшествовать выходу девушки замуж, иначе она и ее родители навеки покрывались позором. Этот обычай, принявший в поздние времена самые разнообразные формы – от jus primae noctis (права первой ночи) до возникновения оплачиваемой должности профессионалов-дефлораторов, восходит к древнейшему страху перед кровотечениями, ибо через кровь в человека попадает злой дух, и стремлению обезопасить себя от него путем совершения этой церемонии жрецом.
В ходе эволюции образа богини-матери отдельные ее черты и функции были перенесены на самостоятельные божественные образы. Наиболее ответственные функции, такие как создание мира, управление временем, погодой, перешли в руки божеств мужского пола. За женскими божествами были сохранены функции покровительства продолжению человеческого рода, браку, семье, детям. Довольно отчетливо можно проследить этот процесс на примере богини-прародительницы китайцев Нюйва (она же богиня-сваха, покровительница браков, родов, детей). В день весеннего праздника оживления природы и наступления нового сельскохозяйственного года устраивалось празднество в ее честь: заключались браки, к богине обращались с мольбой о потомстве. Нюйва вначале почиталась как всеобщая прародительница, а позднее, в доиньскую эпоху, она осталась таковой только у племени ся в среднем течении Хуанхэ171. К этому времени культ единой матери-прародительницы постепенно сменяется представлениями о матерях-родоначальницах племен. На наиболее ранней стадии культа Нюйва изображалась в виде полуженщины-полузмеи172, что несет на себе двойную символику: почитания змеи как тотема и отражения ее взаимосвязи с культом плодородия, а стало быть, и богини-матери, что свойственно многим народам земного шара173.
В ходе дальнейшей трансформации образа Нюйва превратилась в младшую сестру и одновременно жену первочеловека Фуси, от них и произошло остальное человечество174. Такой статус Нюйва был официально узаконен конфуцианством175.
Одна из функций богини-матери получила самостоятельное звучание в образе богини утренней зари. В «Ригведе» – это Ушас. А. А. Зарубин, проанализировавший гимны «Ригведы» с точки зрения тех черт, которыми в них наделена богиня утренней зари, выявил следующие ее функции: она наделяет мужчин оплодотворяющей силой, творит новую жизнь, ускоряет возмужание детей, наделяет их геройским духом, исцеляет людей от болезней, продлевает их жизнь, она хозяйка времени – она старит людей, лишает их жизни, посещает потусторонний мир; она покровительница скота, приносящая богатство и счастье. Наконец, она же мать солнца (бога Сурьи). Впрочем, иногда она изображалась не как его мать, а как дочь, жена или возлюбленная176. «Ригведа» же называет Ушас дочерью неба, сестрой богов, иногда же матерью богов и владычицей вселенной177. Все перечисленные функции богини утренней зари почти отождествляют ее с образом богини-матери.
Анализ образов ряда мужских божеств ламаистского пантеона также выделяет в их облике пласты, восходящие к культу природы.
Белобородый старец (Пехар – в Тибете, Цаган-Убу-гун – в Монголии), имеющий свое иконографическое воплощение, непременный участник цама. Мифология Тибета рисует его как демона религии бон, укрощенного Падмасамбхавой и превратившегося в предводителя всех земных защитных божеств ламаизма178.
Проживающий в монастыре Нэчунг оракул Пехара еще в сравнительно недавнем прошлом считался государственным оракулом Тибета, к предсказаниям которого прибегали в случаях государственной важности, когда на карту ставились интересы страны. Известны случаи смещения оракулов со столь высокого поста, если реальные события не совпадали с их предсказаниями179.
З. Хуммель прослеживает и ряд более древних черт образа Пехара, на основании которых возводит его в число наиболее архаических божеств Евразии. Изображение его в голубой мантии, в сопровождении собак и волков увязывается с ролью проводника душ, ушедших в загробное царство. Более позднее изображение Пехара с белым львом указывает на его связь с культом гор как местом пребывания богов и происхождения ряда родов, а белый лев ассоциируется со львом снегов, популярным в тибетской мифологии. Позднее Пехар стал изображаться верхом на яке (яки считались формой проявления некоторых горных божеств), а еще позднее – уже верхом на белой лошади. В свиту Пехара входят кроме животных несколько божеств, в числе которых жена Пехара, чье имя указывает на связь со звездным небом, а также злое планетное божество Раху (Rahu). Подытоживая все эти символы и черты, З. Хуммель приходит к выводу, что Пехар восходит к группе божеств погоды и небесного пространства180.
Очевидно, оформление демонической стороны образа Пехара произошло в период становления системы бон, а черты предводителя демонов – защитников религии – появились у него в связи с происходившим на тибетской почве синкретизмом буддизма и бон и включением божеств бон в пантеон ламаизма.
Отражение культа природы еще яснее прослеживается в нижних рангах божеств ламаистского пантеона, так называемых юл-лха. Эта категория включает в себя бывшие персонажи шаманского пантеона, расплывчатые в прошлом функции которых здесь сформулированы более четко. Интересны в этом плане локальные персонажи ламаистского культа в Бурятии. Например, Буха-нойон у бурят Тункинского района – хан-бу-мал, т. е. божество небесного происхождения, в прошлом почитавшийся как бык, – тотемный предок одной из групп тункинских бурят. Одна из его весьма существенных функций в прошлом, сохранившаяся и позднее, когда Буха-нойон под именем Ринчин-хана стал почитаться как ламаистское божество, – это регулирование атмосферных явлений в тех районах, где его почитают.
ИЗВЕСТНЫ СЛУЧАИ СМЕЩЕНИЯ ОРАКУЛОВ СО СТОЛЬ ВЫСОКОГО ПОСТА, ЕСЛИ РЕАЛЬНЫЕ СОБЫТИЯ НЕ СОВПАДАЛИ С ИХ ПРЕДСКАЗАНИЯМИ
Вплоть до последних лет бытовали поверья в то, что нарушение каких-либо культовых запретов, связанных с почитанием Буха-нойона (особенно посещение женщиной его кумирни), имеет своим следствием ухудшение погоды. Тот же Буха-нойон иногда в народных представлениях фигурирует как божество плодородия. Есть его иконографическое изображение с преувеличенными половыми признаками. Призывание его в свадебном обряде имело целью обеспечение солидного потомства новой создающейся семье.
У бурят верховьев р. Баргузин, местность Болон Тэмур, почитались Баргажин-Гоа и Батор Саган-хан, которые считались здесь повелителями дождей и к которым с выпрашиванием их обращались и шаманисты, и ламаисты.
НЕСОМНЕННО, ЧТО САМЫЙ РАННИЙ ПЛАСТ В КУЛЬТЕ ОБО – ЭТО КУЛЬТ «ХОЗЯИНА» МЕСТНОСТИ, В ЧЕСТЬ КОТОРОГО ВОЗДВИГАЛСЯ КАМЕННЫЙ КУРГАН, БУДЬ ТО ВЕРШИНА ГОРЫ, ПЕРЕВАЛ ИЛИ РОВНОЕ МЕСТО У ДОРОГИ
Связано с культом природы и почитание обо. Этот обычай, широко распространенный у многих народов в древности и бытующий до сих пор у монголов, бурят, тувинцев и др., расчленяется на несколько пластов, каждый из которых отражает определенную социальную, а соответственно и религиозную эпоху. Несомненно, что самый ранний пласт в культе обо – это культ «хозяина» местности, в честь которого воздвигался каменный курган, будь то вершина горы, перевал или ровное место у дороги. Возможно, что культ хозяина местности является локальным проявлением культа природы. Наиболее отчетливо это зафиксировано у чахаров, где культ обо был посвящен 13 великим хранителям: божеству, побеждающему врагов, божеству богатства, божеству ветра, божеству дождя, божеству снега, божеству лошадей, божеству быков, божеству овец, божеству коз, божеству верблюдов, божеству земли, божеству, защищающему воинов, божеству битвы. Т. Гото, сгруппировав их по разным категориям и по степени значимости, пришел к выводу, что главная роль в культе обо принадлежала божеству земли, а остальные 12 были лишь его спутниками181. Ввиду того, что имена всех 13 божеств у чахаров тибетские, Т. Гото связывает их появление с распространением ламаизма у монголов. В этом, несомненно, сказывается какой-то тибетский культурный пласт, но тем не менее ламаистский набор поминаемых при обо божеств иной: он включает в себя верховные божества махаяны (пять дхьяни-будд; будд Шакьямуни и Майтрейю, бодхисаттв Авалокитешвару и Маньчжушри, докшитов и т. д.), поэтому есть все основания предполагать, что боги чахаров – это доламаистские местные боги.
