когда Юрий очнется и выйдет из комы, но этого все не происходило. По коридору часто проходила полиция, она теперь дежурила в здании больницы. Да и у их палат постоянно находились охранники от службы безопасности «Федерала».
Новости о нападении Соколова и его спутницы облетели всю Москву, ей звонили журналисты, так что Таня вообще отключила телефон.
Она дотронулась до его руки, та была теплая, но не горячая, как обычно, взяла ее в свои ладони и все ее тело вздрогнуло. Невыносимая кричащая боль внутри пробивалась наружу. Тане казалось, что у нее больше не осталось слез, но сейчас они накатывали с новой силой. Она смотрела в его лицо и мечтала, чтобы он открыл глаза.
Можно было бы подумать, что Юрий просто спит, если бы не трубки на лице.
Аня обняла ее:
— Ну не надо, не плачь! Ты же знаешь, ему бы это не понравилось! Ворчал бы тут и ходил туда-сюда! — Аня смешно и очень правдиво изобразила Соколова, что Таня улыбнулась. — Ну вот! Так-то лучше! Давай уже садись, вытяни ноги, вот на этот стул.
Она села в кресло, чтобы немного передохнуть. Левая сторона продолжала еще болеть, рана была не глубокая, но вот со швом потом надо будет что-то делать. Таня сидела и не сводила глаз с Юрия.
— А где родители? Может мне пора уходить? — забеспокоилась она.
— Поехали домой переодеться, отдохнуть нормально, в душ сходить. Они, кстати, пронюхали про тебя, им Ирина Владимировна рассказала, она утром тут была. Так что жди гостей! — Аня ей подмигнула.
— Ну уж нет! Я не хочу!
— Да чего ты их так боишься?! Ты бы видела лицо маман, когда она слушала рассказ, как ты у Верзиловых на даче жила!!! Ее жаба задушила! Так что, наверное, решила прихорошиться перед встречей с тобой, — Аня во всю веселилась.
— Давай ты как-то договоришься с ними, что я сейчас не могу, занята, сплю, не знаю, придумай что-нибудь! У меня от такого стресса шов, честное слово, разойдется! — и они расхохотались на всю палату, так что даже охранник заглянул к ним.
***
Она стояла рядом с машиной в окружении четверых оперативников. Сейчас днем все вокруг казалось совсем другим, чем той ночью. Так, что Таня даже не сразу смогла найти то самое место.
Понятно, что полиция все осмотрела еще несколько дней назад, его легко можно было найти по следам крови на асфальте.
Но сейчас, необходимо было все рассказать и показать на месте преступления Тане. Она запомнила часть номера автомобиля, его уже нашли брошенным в одном из жилых дворов. Только это никак не помогало в поисках совершивших нападение. Хотя и так все были уверенны, что заказчик Рижский, который просто сгинул из города.
Она помнила лица мужчин, маски закрывали лицо не полностью. Но это тоже особо не помогало.
Ей задавали вопросы, она закрывала глаза, представляя сначала все в картинках, потом показывала, как все происходило. Все тело трясло от таких воспоминаний. Как она поняла, что Соколов проваливается в бессознание, его взгляд, раны на груди и руке, ноге, ее крики, которые никто не слышал и не остановился помочь. А потом непонятно откуда появившийся адреналин, как будто его впрыснули ей в кровь. Откуда у нее взялись силы и решительность забрать его с асфальта и везти самой в больницу?!
Ее мучали не первый раз вопросами, почему она не вызвала помощь сюда, что его нельзя было двигать и прочее. Что она могла им ответить? Что она настолько боялась его потерять, что не готова была терять ни минуты. Она доставила его в больницу сама за шесть минут, Виталий быстро подсказал куда надо ехать.
— Таня, он очнулся! — она услышала голос Ани в трубке телефона и как будто весь мир вокруг Тани стал светлее, слезы опять потекли из глаз.
И она рванула обратно в больницу.
***
Таня мялась в коридоре, было видно, что там внутри кто-то есть, но желание увидеть Юру было намного сильнее стеснения встретить его родителей. Понятно, что они могут быть сейчас только там. И ждать пустую палату можно было до ночи.
Столько ждать она не была готова. Поэтому она выдохнула и просто открыла дверь палаты.
— Здравствуйте! — сказала Таня не громко. Но все сразу к ней обернулись.
Тут были его родители, Аня и еще пару мужчин, которых она раньше где-то видела. Родители поздоровались, широко улыбаясь и с большим интересом рассматривая Таню.
— Ну все, давайте оставим их вдвоем! — Аня пришла на помощь. — Идемте выпьем кофе, потом с ней поболтаете. Мама, идем! Пусть поговорят!
Когда все вышли, Таня наконец-то подняла глаза на него.
Юрий лежал в кровати на слегка приподнятой подушке. Единственное, на что она обратила внимание, его взгляд. Как тогда, когда он узнал о прослушке в номере. Взгляд Юрия был наполнен ненавистью.
Она замерла на полшаге к нему, казалось, что вся вокруг жизнь остановилась, холодная дрожь прошла по телу, щеки вспыхнули. Таня испугалась.
— Это ты! — хрипел Юрий, голос был как будто не его. — Это ты сдала меня! Ты все подстроила с Рижским!!! — каждое слово уничтожало ее.
Таня беззвучно открывала рот, но не могла ничего произнести от неожиданности. Она бежала сюда с открытым впервые за долгое время сердцем, которое сейчас разбивалось о бетонную плиту.
— Убирайся! Слышишь! Убирайся отсюда!
Глава 36
Таня вышла из затхлого и серого здания полиции, которое вызывало неприятное чувство всем свои видом. Ее вызывали на опознание преступников, которые были в белом автомобиле. Одного Таня узнала, и еще полчаса потом не могла встать из-за стола, успокаиваясь. На нее так резко свалился весь страх и ужас той ночи, что стало сложно дышать.
Сегодня было ужасно дождливо, сказывается приближение осени. Таня открыла зонт и сделав несколько шагов поняла, что не знает куда ей идти.
Утром она, можно сказать, сбежала из больницы, уехав в полицию, она забрала все свои вещи. Возвращать туда Таня не могла, просто не могла больше смотреть в глаза Ани, пытающейся ее успокоить, пытающейся найти слова поддержки и как-то помирить их, не могла чувствовать его так близко с собой без возможности увидеть, дотронуться, не могла перенести эту чертову несправедливость!
На нее свалилась, как темная пугающая ночь, безнадежность.
Сил не осталось, да и не понимала Таня, как ей бороться с этим обвинением. Он был непреступен, как скала, не дал сказать ей и слова, подослав только зачем-то Сергея Анатольевича пронюхать про нее. Но Таня
