его с моей легкой руки — в ЦУПе, я и сам рассмотрел на «карте» эти земли: широкая полоса равнинной земли, начиналась у подножья Медных гор и заканчивалась на берегу реки Великой. Только когда князь Тиссен возмущался насчет золотого рудника и шести деревень, захваченных вероломными соседями, он конечно забывал упомянуть, что князья Меркусы в последние годы построили на земле одного из двух баронств очень неплохой порт, способный принимать как речные, так и морские корабли. Это делало оба баронства одинаково ценными, но в то же время, добавило аргументов восточникам в нашем старом споре.
Возмещать им затраты на возведение портовых причалов, складов и прочей инфраструктуры конечно же никто не собирался, напротив — я с них еще за самовольно вырубленный участок леса спрошу! И за обмелевшую речку, по которой раньше проходила граница между нашими княжествами. С высоты птичьего полета я прошлой ночью прекрасно рассмотрел, что восточники отвели ее в сторону по искусственному руслу, чтобы заполнять небольшое водохранилище в своих предгорьях. За все мне наглые соседи ответят!
— Ваше Сиятельство — оторвал меня от планирования мести восточникам молодой дворянин по фамилии Мошар — наши разведчики утром выяснили, что Меркусов в лагере сейчас нет. Судя по всему, они уехали в столицу.
— Знаю. Но князь с сыном не в Тибале — поднял я глаза от тарелки — Они ночевали в замке барона Долемана — одного из потомков давних предателей.
— Откуда вам это известно?! — изумился Мошар.
— У меня тоже есть свои… разведчики.
— Так может, пока их нет в пределах вражеского лагеря, нам…
Пришлось мне расстроить рвущегося в бой молодого вояку.
— Меркусы сегодня к вечеру наверняка вернутся. И мы ничего предпринимать не будем, пока я с ними не переговорю. Надеюсь, что нам вообще удастся обойтись без боевых действий. А вот если нет, тогда уже будем говорить о нашем наступлении.
— Князь, а что вы решили с интендантом Байзлером? — это уже спросил седой командир полка Локер, знакомый мне еще по совещанию в столице — Учтите, что солдаты «случайно» забывали кормить его все эти дни…
— По-хорошему, следовало бы привязать негодяя к дереву и оставить на съедение голодным зверям, чтобы те обглодали его кости и потом растащили их по всему лесу. А можно забить ему глотку ворованным провиантом. Но возиться нам с ним некогда, поэтому ограничимся тем, что просто повесим негодяя на глазах у солдат. Пусть в последний момент своей жизни видит лица тех, кого он обрек на голод.
Вояки слегка офигели, оценив мою буйную фантазию, кто-то из них даже закашлялся, представив в красках такие радикальные способы казни. Но Локер лишь невозмутимо кивнул, соглашаясь с моим последним предложением.
— А что будет с семьей барона Кродена?
— С женщинами и детьми я не воюю. Пусть пока посидят под домашним арестом в своем замке, а через пару дней я встречусь с баронессой и решу ее судьбу. Скорее всего, отпущу их с миром в Тибал или Ирут, потому что в Минэе все их имущество уже арестовано.
— А само баронство?
— У баронства теперь будет новый хозяин — это даже не обсуждается. Впрочем, как и у двух других приграничных земель, которые вскоре вернутся в состав нашего княжества.
Вояки за столом многозначительно переглянулись, но от комментариев воздержались. Ну, пусть обдумают на досуге мой прозрачный намек, а я пока тоже пригляжусь повнимательнее к кандидатам на щедрую княжескую награду. С бухты — барахты такие вопросы не решаются, новые кадры, как минимум, должны хорошо разбираться в ведении хозяйства на больших территориях. Иначе сама эта награда станет абсолютно бессмысленной. Ведь там кроме земель в наличии еще золотые рудники и новый порт — туда тоже нужны управляющие, которым можно доверять. Проблемы все растут и растут, прямо как снежный ком…
Сразу после обеда, у меня состоялась короткая беседа с проворовавшимся интендантом. Взглянув на исхудавшего, невзрачного мужчину с редкими волосами и острым носом на посеревшем лице, я еще раз убедился, что поступки человека накладывают характерный отпечаток на его внешность. Передо мной стояла крыса. Пожилая крыса. Которую трудно чем-то испугать. Это вам не трус Кроден. Даже не сомневаюсь, что заначек и схронов у Байзлера осталось много, но он скорее сам удавится, чем расстанется с ворованным.
Дочитав допросный лист, я отложил его в сторону и поднял глаза на негодяя. В чем же твоя слабость, которая заставит тебя по-настоящему испугаться и начать изо всех сил цепляться за свою сволочную жизнь? Может, угроза твоему посмертию…?
— Надеешься легко сдохнуть, вор? — сделал я первый шаг, осторожно прощупывая почву — Зря. Посмотри на мое настоящее лицо и забудь об этом…
Не разрывая с ним взгляда, я медленно снимаю с шеи шнурок с личиной и даю ему увидеть свой настоящий облик. Мое лицо в шрамах заставляет его нервно вздрогнуть и отшатнуться. А я вкрадчиво продолжаю голосом доброго маньяка.
— Как думаешь: я способен хоть на какую-то жалость после того, что со мной сотворили на Острове? А хочешь, я расскажу во всех подробностях, как лично пытал твоего подельника Кродена, и, как эта жирная свинья визжала от ужаса? Знаешь, я очень талантливый, и многому научился у нашего палача — если не веришь, спроси у моей охраны…
— Князь, может не нужно, а? — с тоской в голосе простонал за спиной арестанта Лем — Мало про вас слухов по Замку ходит, так теперь еще и среди солдат пойдут! Угваздаетесь опять кровью по самую макушку, и как потом в таком виде назад в лагерь возвращаться будем?
В крысиных глазах Байзлера наконец-то мелькает животный страх. Нужно срочно закрепить результат! И я киваю, соглашаясь с Лемом.
— Конечно, солдаты не должны ничего знать. Поэтому я отвезу вора далеко в лес и пытать буду там, где его вопли не услышит никто, кроме диких зверей. И брошу его еще живого им на съедение, чтобы они потом растащили кости по оврагам, а его подлая душа не нашла посмертия в садах Единого и вечно скиталась по Риону неприкаянной… Она вселится в какую-нибудь грязную крысу, где ей самое место!
— Чего ты хочешь от меня, чудовище?! — сдается арестант.
— Денег, конечно. За легкую смерть и надежду на перерождение нужно заплатить.
— Ты настоящий сын своего отца… Нет, ты еще хуже!
— Разумеется. А как же иначе? — изображаю я искреннее удивление — Мой добрый отец просто велел бы безо всяких затей содрать с тебя с живого кожу. Но я же знаю массу других, более интересных способов
