С признания необходимости дележа начинается справедливость. Правило справедливости — это первый закон. Он и поныне остается важнейшим законом и в этом своем качестве — подлинным основанием всех движений, ориентирующихся на совместность человеческой деятельности и человеческого существования.
Справедливость требует, чтобы у каждого была еда. Но она же предполагает, что каждый внесет свою долю в обеспечение пищей. Огромное большинство людей занято производством различного рода благ. Но с их дележом дело обстоит неблагополучно. Таково содержание социализма, сведенное к простейшей формуле.
Но как бы ни толковали способы распределения благ в современном мире, относительно предпосылки этой проблемы у сторонников и противников социализма нет разногласий. Эта предпосылка — производство. По обе стороны идеологического конфликта, расщепившего мир на две приблизительно равные по силе половины, производство всячески расширяется и поощряется. Производят ли для того, чтобы продавать или чтобы распределять, сам процесс производства не только не ставится под вопрос ни одной из этих сторон — он почитается, и это вовсе не преувеличение, когда говорят, что в глазах большинства сегодня производство священно.
Можно, конечно, спросить, откуда идет это благоговейное отношение. Может быть, в истории человечества удастся обнаружить точку, когда было санкционировано производство. Но, немного поразмыслив, понимаешь, что такой точки нет. Санкция производства уходит так далеко в прошлое, что всякой попытке локализовать ее исторически недостает масштабности и дальнозоркости.
Гордыня производства объясняется его происхождением от приумножающей стаи. Эту связь легко проглядеть, поскольку сейчас нет стай, которые на практике заняты приумножением. Появились гигантские массы, растущие буквально с каждым днем во всех центрах цивилизации. Но если учитывать, что конца этому росту не предвидится, что все большее число людей изготовляют все большее количество товаров, что к числу этих товаров относятся также живые звери и растения, что методы производства живых и безжизненных товаров почти ничем друг от друга не отличаются, то надо признать, что приумножающая стая оказалась самой богатой последствиями и последовательно реализовавшейся формой из всех, когда-либо выработанных человечеством. Ритуалы, нацеленные на приумножение, превратились в машины и технические процессы. Любая фабрика — единица, практикующая этот культ. Новое состоит в ускорении процесса. То, что раньше было выработкой и нагнетанием ожидания — дождя, зерна, приближения стад животных, на которые охотились, или приращения тех, которых разводили дома, — то сегодня превратилось в непосредственное изготовление. Нажимается пара кнопок, передвигается несколько рычагов, и то, что нужно, в любом виде выходит готовым через несколько часов или еще быстрее.
Стоит заметить, что тесная и строго определенная связь пролетариата и производства, ставшая общепризнанной примерно столетие назад, воспроизвела в чистейшем виде старое представление, лежавшее в основе приумножающей стаи. Пролетарии — это те, кто быстро приумножаются, причем их становится больше двояким образом. Во-первых, они рождают больше детей, чем другие люди, и уже благодаря многочисленности потомства в них проявляется нечто массовидное. Их количество растет еще и другим способом: все больше людей стекается из сельских районов в места производства. Но точно такой же двойственный род прирастания был свойствен, как вспоминается, и примитивной приумножающей стае. На ее празднества и церемонии стекалось множество людей, и так, во множестве, они осуществляли ритуалы, которые должны были обеспечить обильное потомство.
Когда было выработано и стало проводиться в действие понятие бесправного пролетариата, исходили из оптимистической перспективы возрастания. Никто даже на мгновение не предположил, что его может стать меньше, потому что ему плохо живется. Расчет был на производство. Благодаря его росту должно увеличиваться и число пролетариев. Продукция, которую они обеспечивают, должна служить им самим Пролетариат и производство должны расти вместе. Здесь точно та же неразрывная взаимосвязь, которая просматривается и в действиях примитивных приумножающих стай. Нужно, чтобы больше стало самих людей, и тогда должно будет увеличиться все, чем живут люди. Одно неотрывно от другого и так тесно обусловлено другим, что иногда даже непонятно чего должно стать больше сначала.
Было показано, что благодаря превращению в животных которые собираются вместе в больших количествах, человек обретал мощное чувство приумножения. Можно сказать что он научился этому чувству у животных. У человека перед глазами были стаи рыб и насекомых, гигантские стада копытных, и, если он так хорошо подражал им в своих танцах, что становился ими, чувствовал себя ими, если ему удавалось некоторые из этих превращений заложить в основу тотема и передать как священную традицию своим потомкам, то тем самым передавалось дальше и стремление к приумножению, превосходящее естественную предрасположенность человека.
Точно таково же и отношение современного человека к производству. Машины могут произвести больше, чем кто-либо раньше мог себе представить. Возможности приумножения благодаря им возросли до невероятных масштабов. Поскольку речь идет скорее о предметах, чем о живых существах, число их увеличивается по мере роста потребностей человека. Становится все больше вещей, которым он находит применение, в ходе их применения возникают новые потребности. Этот аспект производства — неостановимое размножение как таковое во всех возможных направлениях — больше всего бросается в глаза в «капиталистических» странах. В странах, где на первое место выставляется «пролетариат» и где не разрешается большое скопление капиталов в руках отдельных лиц, проблемы всеобщего распределения теоретически столь же значимы, сколь и проблемы приумножения.
Самоуничтожение козов
Однажды утром в мае 1856 г. девочка из племени козов пошла за водой на речку, протекающую поблизости от ее дома. По возвращении она рассказала, что видела у реки странных людей, каких раньше никогда не встречала. Ее дядя по имени Умлаказа пошел посмотреть на пришельцев и обнаружил их в указанном месте. Они сказали, чтобы он шел домой и произвел определенные ритуалы; после этого пусть принесет быка в жертву духам мертвых и на четвертый день придет сюда же. В их виде было нечто, заставляющее подчиниться, и Умлаказа сделал, что было предписано. На четвертый день он пошел к реке. Странные люди снова были на месте, с удивлением он увидел среди них своего брата, умершего много лет назад. Тут он узнал, кто они такие и зачем явились. Извечные враги белого человека, как ему было объяснено, они пришли с полей битв, лежащих по ту сторону моря, чтобы помочь козам: благодаря их непреодолимой силе англичане будут изгнаны из страны. Умлаказа должен стать посредником между ними и вождями племени, он будет получать указания для дальнейшей передачи. Ибо, если предложенная помощь будет принята, случатся удивительные вещи, удивительнее всего, что когда-либо случалось. А первым делом он должен сказать козам, что они должны прекратить колдовать друг против друга, а также должны забить и съесть самую жирную скотину.
Весть об установлении контактов с миром духов быстро разнеслась среди козов. Крели, верховный вождь племени, встретил послание с радостью (говорят также, не заботясь, впрочем, о доказательствах, что сам он и был подлинным инициатором всего плана). Было решено подчиниться приказу духов забить и съесть лучшую скотину. Часть племени находилась под британским правлением, к ее вождям были посланы представители — рассказать о случившемся и просить присоединяться. В кланах козов закипела работа. Большинство вождей начали забой скота. Только один из них, по имени Зандиле, очень осторожный человек, колебался. Английский верховный комиссар велел сообщить Крели, что на своей территории он может делать все, что хочет, но если он не прекратит подбивать британских подданных уничтожать свое имущество, то будет наказан. Угроза Крели не обеспокоила — он верил, что вот-вот придет время, когда наказывать будет он.
Откровения, приходящие через пророков, набирали силу. Девочка, стоя посреди реки в окружении огромной толпы верующих, воспринимала особенные подземные звуки. Ее дядя, пророк, объяснял, что это голоса духов, которые собрались на совет о делах людей. Требование забивать скот было исполнено, но духи оказались ненасытными. Сколько скота ни забивали, все было мало. Из месяца в месяц безумие росло, захватывая новые жертвы. Через некоторое время сдался даже осторожный Зандиле. Его принудил к этому брат, который своими глазами видел двух умерших советников их отца, лично с ними разговаривал, и они велели Зандиле забить принадлежащий ему скот, если он не хочет погибнуть вместе с белыми людьми.
