идут в полицию?
Про полицию Саша упомянул нарочно, прекрасно понимая, что ни в какую полицию Константин с его мутным бизнесом никогда бы не пошел. И угадал правильно.
– Полиция! – Константин сморщился от одного этого слова. – Чем бы она помогла, эта полиция? Доказательств своего родства с покойным Павлом Семеновичем у меня не было. Слова моих отца с матерью? Так они к этому времени оба уже были на том свете. Кто стал бы меня слушать? И потом… Даже если бы Аглаю и засадили за решетку, что мне в этом проку? Ее наследство все равно мне бы не досталось.
– И ты уговорил Аглаю обналичить ее наследство через ваш, с позволения сказать, банк!
– Законным или даже почти законным путем мне эти деньги точно бы не достались. Я понимал, что Аглае придется исчезнуть, чтобы освободить мне путь к состоянию моих предков. Аглая была неглупа, но и я не первый год в своем бизнесе и знаю все лазейки, которые позволяют законно или почти законно обходить тот самый закон.
И дальше Константин, ничуть не смущаясь, начал свое повествование о том, какими полными опасностей и трудностей путями ему пришлось идти к наследству, которое он считал своим, ну, или почти своим, что для этого человека было в общем-то вещами равнозначными.
Глава 15
Первое, что двигало Константином на этом пути, была давняя обида на деда, который не пожелал признать своего сына, и оттого жизнь у последнего пошла наперекосяк. Соответственно, и сам Константин не получил в детстве от ущемленного в своих правах папаши никакого материального вспомоществования. Тот факт, что его папенька вместо того, чтобы активно кушать водку, мог бы сначала хорошо учиться, потом усердно работать и, наверное, что-то сумел бы скопить и оставить своему сыночку, в голову Константину не приходил.
Виноват дед и его законная семья. И точка! А все они, включая бедненьких папу и бабушку, были своими жадными, злыми и богатыми родственниками глубоко обиженные люди. С точки зрения такой позиции, чувства Константина были где-то даже и оправданны. Во всяком случае, в его собственных глазах он творил правое дело, возвращал украденное наследство тем, кому оно и предназначалось. Но вот его дальнейшее поведение не укладывалось уже ни в какие нормы морали.
И Саша попытался вернуть Константина к его рассказу.
– Итак, – произнес он, – Аглая явилась к тебе в кабинет и поделилась своим планом побега из страны.
– Как только я понял, кто она такая и о чьем наследстве идет речь, я уже не мог просто так ее отпустить. И сделал все, чтобы она заинтересовалась мной и моим предложением. Я даже сделал вид, что поражен ее женским шармом и намерен немножечко приударить за ней. Обычно женщинам льстит мое внимание. Я человек к ним нетребовательный, но в то же время щедрый. Женщинам нравится, когда на них тратят деньги, ничего не требуя с них за это взамен. Тогда они по большей части располагаются к дарителю нежными чувствами и сами готовы его одаривать сверх всякой меры и без всяких просьб. Аглая не стала исключением. Так как я убедил ее, что деньги на ее счет от нашего «банка» поступят уже в самое ближайшее время, то она считала, что дело сделано, вскоре она будет в безопасности в другой стране, и ей можно немножко расслабиться за чашечкой оплаченного мной кофе и десертом. Она выпила, разговорилась, и я узнал, что у ее любовника, которого она столь ловко и виртуозно окрутила, имеется дочь, которую он терпеть не может. Это первое упоминание о Лике взволновало меня необычайно.
– Почему?
– Сложно объяснить. Наверное, потому что девочка приходилась мне родней и в то же время была не нужна своему отцу. Дело было в том, что мой отец тоже был таким вот отверженным ребенком. И мне ее боль была хорошо понятна. К тому же, со слов Аглаи, я быстро понял, что ее связь с этой девушкой куда сложнее и глубже, чем если бы они просто были наследницами одного человека.
– Что ты имеешь в виду?
– Я обмолвками Аглаи тоже заинтересовался и провел свое собственное маленькое расследование. Что-то мне выболтала сама Аглая, которая после влитого в ее кофе ликера почти совсем перестала стесняться меня. И считая, что мы с ней в некотором роде стали сообщниками, болтала напропалую. Что-то я впоследствии выведал уже у самой Лики.
– Так вы с ней были знакомы!
– Я просто не мог упустить такой шанс. Фактически мы приходились друг другу близкой родней, двоюродные брат и сестра. Лично я всегда мечтал о родной душе, и я полетел к Лике как на крыльях.
– Зачем же ты эту родную свою душу потом убил?
– Я не убивал Лику. С чего ты это взял?
Как это с чего? Саша даже растерялся.
– Ты был на собачьих бегах.
– И что?
– Жил в одной палатке с Ликой.
– Вместе приехали, вместе и находились.
– Да еще ты маскировался под участника команды москвичей. Стянул их форменную футболку и бейсболку.
– Меня об этом попросила сама Лика. Сделано это было с целью дискредитировать ту команду участием в игре на тотализаторе. Не знаю, зачем это потребовалось Лике, мне она объяснила, что ее об этом, в свою очередь, попросила ее сообщница, с которой они на пару и организовали прием ставок. Та сказала Лике, пусть все вокруг думают, что москвичи в этом деле с тотализатором замешаны, раз все время шмыгают туда-обратно, а мы с тобой останемся в стороне.
Ах, Марина Захаровна! Не все-то вы рассказали! Но в данном случае это было уже не важно. Сейчас Сашу куда более интересовал вопрос, кто же убил Лику.
И Саша буквально выпалил этим вопросом в лицо Константину. Но тот не смутился. И глаз не отвел.
– Я ведь не все время сидел в палатке, – объяснил он. – Время от времени выходил на разведку. Отсутствовал от нескольких минут до получаса. И когда в очередной раз вернулся, то обнаружил Лику уже без чувств. Думаю, что ее убил Дима.
– Что за чушь? Димы даже не было на бегах.
– То, что ты его не заметил, еще не значит, что его там не было. Он там был. Я его видел. Даже подумал, что он приревновал свою жену и следит за ней. Уверен, что он и убил Лику. И думаю, что Лика пыталась сопротивляться, потому что в палатке все было перевернуто вверх дном.
– Но зачем он ее убил?
– Почти уверен, что его подбила на это Аглая. Сто процентов
