Миллер назвал сумму, которая показалась Кори разумной, особенно для такой солидной машины, как «эскалейд» стоимостью в восемьдесят тысяч долларов. Она так и не поняла, на чем вообще продавцы делают деньги.
Через двадцать минут врач с супругой уехали с площадки на своей новой машине, и как только они скрылись из виду, Миллер хрипло рассмеялся. Он вернулся в зал, снова налил себе кофе и грузно плюхнулся в кресло.
— Только что продал доктору Поцу «эскалейд», — объявил он остальным. — Двести долларов сверху. Он так хотел заключить выгодную сделку. И я ему это устроил.
— Готов поспорить, все дело в кредите, верно? — сказал один из продавцов.
— Верно. Я сказал ему, что у него проблемы с кредитной историей… и оформил ему ставку в семь с половиной процентов на семьдесят два месяца.
Все засмеялись, покачивая головами.
— Ничего не понимаю, — призналась Кори.
Миллер, все еще хрюкая от смеха, объяснил:
— С этого кредита мы получим восемь тысяч долларов прибыли. Так мы и делаем деньги — на кредитах. Это первый урок, который нужно выучить продавцу машин.
— Восемь тысяч? — переспросила она.
— Чистой прибыли.
— Но откуда она берется?
Миллер прикурил, глубоко затянулся, выдохнул и продолжил:
— Перед тем как прийти сюда, старый доктор Поц, вероятно, потратил много времени, изучая «Эдмундс»[71] сделал самого главного — не проверил свою кредитную историю. Подняв ставку на три четверти процента от семидесяти тысяч, я уже заработал три куска. Была бы засада, если бы он сначала зашел в свой банк и взял там кредит под пять с половиной процентов или даже меньше.
— Так это неправда, что у него плохой кредитный рейтинг?
Миллер покрутил головой по сторонам:
— Тебя это беспокоит?
— Нет-нет, — торопливо ответила Кори. Краем глаза она заметила, как Чарли закатил глаза и состроил неодобрительную гримасу. — Все в порядке.
— Вот и хорошо. Кстати, твой предшественник, старина Джек, так и не смог ничего понять. Даже если ему удавалось продать машину — это случалось очень редко, — он оформлял кредит с минимальной ставкой. А когда мы по-товарищески указали ему на ошибку этот сукин сын стал нам угрожать, что пойдет к прокурору и напишет рапорт в головную фирму.
— Да, это серьезно. И что бы тогда было?
— Ничего особенного. Это почти обычная практика. Так или иначе, этот болван никуда не пошел, а, наоборот, сам ограбил банк. И решил все наши проблемы. — Он повернулся к Чарли. — Правда, приятель?
— Ты же знаешь, что мне не нравится такой бизнес, — спокойно ответил Чарли. — Рано или поздно ваша хитрость обернется против вас.
— Вот только не надо вешать на нас проблемы старины Джека, — проговорил Миллер уже не так дружелюбно.
Чарли ничего не ответил.
В этот момент в зал вошла еще одна пара.
— Это мои, — сказал один из продавцов, потирая руки. — Семь с половиной процентов. Понеслась!
Кори огляделась по сторонам. Теперь все стало ясно как божий день. Один из них подставил отца, чтобы тот не пошел к прокурору.
Но кто именно? Или… все вместе?
40
Вызов к Глену Синглтону прозвучал для д’Агосты как сигнал тревоги. Когда лейтенант подошел к кабинету начальника, тревога только усилилась. Мидж Роули, секретарь Синглтона, обычно не упускающая возможности поболтать, при его приближении лишь на мгновение оторвалась от экрана монитора.
— Заходите, лейтенант, — сказала она, не глядя на него.
Едва д’Агоста вошел, он сразу понял, что опасения не были напрасными. И действительно, капитан сидел за столом, как всегда аккуратно одетый, но от одного его взгляда сердце д’Агосты ушло в пятки. Синглтон казался самым прямым и открытым человеком из тех, с кем лейтенанту приходилось иметь дело. В нем не было ни намека на хитрость и двуличие; все, что Синглтон думал, легко читалось по его лицу. И сейчас на лице капитана было написано, что он столкнулся с весьма щекотливой проблемой.
— Вы хотели меня видеть, капитан?
— Да. — Синглтон скосил глаза на лежащий перед ним документ, прочитал, перевернул страницу. — Мы вляпались в неприятную историю, лейтенант. Точнее говоря, вы вляпались.
Д’Агоста удивленно поднял брови.
— Как руководитель следственной группы по делу Убийцы из отеля, вы оказались вовлечены в конфликт. Между двумя агентами ФБР. — Он еще раз взглянул на документ. — Только что агент Гиббс передал мне жалобу на агента Пендергаста. В ней, помимо всего прочего, говорится о том, что Пендергаст работает словно сам по себе, не желает сотрудничать с коллегами, не согласовывает с ними свои действия. — Капитан немного помолчал и добавил: — Ваше имя тоже упоминается в жалобе. И не один раз.
Д’Агоста молча слушал.
— Я вызвал вас — неофициально — по двум причинам. Прежде всего, чтобы посоветовать вам уйти с линии огня. Это внутренние дрязги ФБР, и поверьте мне, не стоит в них вмешиваться.
Д’Агоста стоял навытяжку, как курсант на плацу.
Синглтон перевернул страницу:
— Вторая причина, по которой я вас вызвал, состоит в том, что мне необходимо узнать кое-какие подробности этого дела. Я хочу, чтобы вы поделились со мной информацией, всей известной вам информацией. Понимаете, лейтенант, если это дерьмо всплывет на поверхность и начнется третья мировая война, мне ужасно не хочется оказаться застигнутым врасплох.
— Я все изложил в отчете, сэр, — ответил д’Агоста, тщательно выговаривая слова.
— В самом деле? Сейчас не самый удачный момент, чтобы принимать сторону одного из них, лейтенант.
В кабинете повисла напряженная тишина. Наконец Синглтон вздохнул:
— Винсент, мы с вами не всегда находили общий язык. Но я доверяю вам как честному офицеру полиции.
— Спасибо, капитан.
— Однако это уже не первый случай, когда ваши контакты с Пендергастом приводят к неприятностям. И ставят под сомнение вашу репутацию.
— Сэр?
— Скажу откровенно. Судя по рапорту Гиббса, он уверен, что Пендергаст утаивает важную информацию. Не говорит всего, что знает. — Синглтон сделал паузу. — Гиббсу кажутся крайне подозрительными действия Пендергаста в момент последнего убийства. И я не могу не согласиться с ним. Я прочитал ваш отчет и не увидел в нем даже намека на стандартный полицейский протокол. Такое ощущение, что в нем не полностью изложены… э-э… обстоятельства.
Не выдержав разочарованного взгляда Синглтона, д’Агоста опустил глаза и принялся рассматривать свои ботинки.
— Я знаю, что вы знакомы с Пендергастом много лет. Что вы с ним дружите. Но это одно из крупнейших серийных убийств на моей памяти. А вы — руководитель следственной группы. Вам есть что терять. Поэтому подумайте хорошенько, перед тем как ответить. Есть в этом деле еще что-то, о чем я должен знать?
Д’Агоста продолжал молчать.
— Послушайте, лейтенант. Один раз вы уже наломали дров благодаря Пендергасту и чуть было не погубили свою карьеру. Я не хочу, чтобы это повторилось. Очевидно, что Гиббс не остановится ни перед чем, чтобы свалить Пендергаста. И его не интересует, кто еще может при этом пострадать.
Д’Агоста так ничего и не сказал. Он вспоминал все те случаи, когда сражался плечом к плечу с Пендергастом: против ужасного монстра из Музея естественной истории; против морщинников в катакомбах Манхэттена; против графа Фоско и этого ублюдка Балларда в Италии, а потом против Джадсона Эстерхази и таинственного «Der Bund». Но при этом он не понимал поведения Пендергаста в последнее время и даже сомневался в его душевном здоровье. И не мог забыть слова Лоры Хейворд: «Это твоя обязанность — проверять любую версию, любую информацию, даже самую неправдоподобную. Тут дело не в дружбе. Просто нужно поймать опасного преступника, который, возможно, будет убивать и дальше. Ты должен сделать правильный выбор».
Он глубоко вздохнул и поднял голову. А затем, как будто издалека, услышал собственный голос:
— Пендергаст думает, что убийца — его сын.
Синглтон удивленно выпучил глаза:
— Простите, что?
— Я понимаю, что это кажется бредом. Но Пендергаст сказал мне, что эти убийства — дело рук его сына.
— И вы… верите этому?
— Я не знаю, верю или нет. Жена Пендергаста погибла ужасной смертью. Он едва не сошел с ума от горя.
Синглтон покачал головой:
— Лейтенант, когда я просил вас рассказать мне все, я имел в виду достоверную информацию. — Он немного успокоился. — А это просто какая-то чушь. Я даже не слышал, что у Пендергаста есть сын.
— Я тоже, сэр.
— А больше вы ничего не хотите мне сообщить?
— Больше ничего. Все остальное, как я уже сказал, изложено в отчете.
Синглтон посмотрел на него:
— Значит, Пендергаст скрыл часть информации. И давно вы узнали об этом?
