— Черт побери, Дебрен… Не знаю, что и сказать. Так ты считаешь, что я — седьмое поколение идиоток? Которые позволяют себя насиловать, морить голодом и избивать только ради того, чтобы иметь возможность влить ведро воды в бочку крепкого? Запускают обучение детей ради умелого недообучения разносчиц блюд? Боятся, а то и ненавидят собственных внучек, лишь бы нанять достаточно хамоватого вышибалу? Ты так это видишь?
— Нет, Петунка. Возможно, я неверно выразился. Нет ничего плохого или глупого в идее жить за счет трактира и предоставления ночлега. Занятие не хуже любого другого, хотя, возможно, позволяющее легче и проще промышлять воровством. Я только хотел сказать, что цель тут одна: зарабатывать на хлеб, а в этом ничего возвышенного никогда не было и не будет. Это необходимость. Как, прости за сравнение, посещение отхожего места.
— Я начинаю понимать, почему у тебя деньги не водятся. С таким подходом… Еще несколько слов, и я стану подозревать, что ты демократ.
— Я пытаюсь сказать, что твои поиски любви во сто крат возвышеннее, чем заботы об интересах трактира.
— Ага. Через отхожее место мы, стало быть, добрались до романтических порывов, разбитых сердец и всего прочего? Любопытный ты путь избрал. — Она некоторое время играла гребнем, потом удивила Дебрена легкой улыбкой. — Но знаешь что? И все-таки — благодарю. Мало какой мужик так защищал бы гулящую, признавшуюся в четырех незаконнорожденных детишках бабу. Кажется, я уже понимаю, как тебе удается выдерживать с Лендой.
— Я не знаю, — ответил он улыбкой на улыбку.
Они хохотали довольно долго. Петунка посерьезнела первой.
— Мы теряем время, а рассвет все ближе. Ты — чародей, самый умный из нас. Скажи, что мне делать?
— Это твой дом и твое будущее. Прости, я не пытаюсь как-то выкрутиться. Просто не знаю. Это… риск.
— Вся жизнь — риск. А слово «советник» почему-то никто из словаря не вычеркнул. Более того: различные советники живут все лучше. Просто удивительно, что ты не пользуешься представившейся возможностью. Видишь? — Она указала на сундуки. — Мы не из бедных. Я прошу у тебя серьезного совета, на этом можно неплохо заработать.
— Не могу, — улыбнулся он. — Это грифоново пособие, верно? А его ты обращать в деньги не имеешь права.
— Я не обращу. Заплачу тебе натурой.
— Это увертки. Ты знаешь, что бабушки имели в виду не это.
— У бабок было больше гордости, а у меня больше ума. Ты голодранец, а на Ленду я даже глядеть не могла, такой она была жалкой в своем тряпье. Отсюда следует, что, одаряя вас, я помогаю бедным. А это я делать могу. Бабушки лазейку оставили.
— Если я должен заплатить профессиональным советом за оплату в натуре, то никакая это не лазейка…
— Забудь о лазейке, потому что она моя. На мою голову грех падет. В чем я, кстати, сомневаюсь. Потому что я вам пиво даю — а в будущем что-нибудь из одежды — не за ваши услуги. Даю, потому что люблю вас. А это совсем другое дело.
— Ты нас любишь?
— Ты за здоровье Ленды пьешь? Ну что ж, не спорю, меня чуточку покоробило. Я ненавижу их, бельничан, как собак. Есть тому причины. Но она полукровка, и я верю, что вторая ее половина, порядочная, перевесила. — Петунка немного переждала. — Ну так как? Взглянешь на кости, которые я буду кидать, вопрошая о своей судьбе?
Он поднялся с сундука.
— Ты попала в яблочко, — буркнул он. — Это и верно, как гадание на костях. Только — для нас всех, а отсюда следует, что решать мы должны сообща.
— Так я и думала, — вздохнула она. — Знаешь, Дебрен? Ты, пожалуй, в глубине души демократ. Не обижайся, но, кажется, немного так.
— Это картина. — Дебрен коснулся серого полотна, растянутого между рейками. Именно так пока что могли рассматривать собравшиеся в гостиной участники совета творение мэтра Роволетто. Они сидели напротив стола и с интересом вглядывались в чародея. Збрхл с кубком на коленях, Ленда с попугаем, Йежин с пятном чего-то маслянистого, поблескивающим словно вольканское земляное масло,[11] замерзшее в бочонках у неудачливого шкипера. И именно Йежин первым откомментировал вступление Дебрена.
— Наверное, та секретная, которую так стережет Петунка.
Ленда, Збрхл и попугай перевели взгляды на сидящую рядом с Дебреном хозяйку. Петунка демонстративно принялась изучать состояние ногтей.
— Эта картина, — Дебрен сделал нажим на первом слове, — нечто большее, чем кажется. Так что попрошу без глупых комментариев. Есть смысл повесить ее, — он осмотрелся, — вот на тот, скажем, столб.
Они повесили картину. Эффект сказался незамедлительно. Збрхл всосал пиво так, что было слышно по меньшей мере в мойне, Йежин восхищенно пробормотал «Ого-го», а Дроп, хоть и не был канарейкой, засвистел от изумления.
— Голая баба, — бросила Ленда. — Известное дело. Избитый фокус. И не на месте. Такой методой, Дебрен, моральный дух поднимают, когда армии предстоит штурмовать город. А мы…
— Именно такую реакцию я и ожидал. Сиди тихо и слушай. Дискутировать будем потом. Петунка, прошу тебя.
Петунка взялась за кочергу, специально по этому случаю очищенную, но с лавки пока не вставала.
— Дебрен считает, что я должна закончить рассказ о Ледошке и Претокаре. А также о последствиях их пребывания здесь. Это болезненная тема, так что простите, я буду краткой. На чем мы остановились?
— Решали, — напомнил Збрхл, — считать ли Претокара растлителем малолетних или же тринадцатилетнюю княжну — циничной потаскухой. В общем, речь шла о возрасте, а не о практике.
— Спасибо. Итак, как я говорила, обоих сопровождали немногочисленные и совершенно не соответствующие правилам приличия свиты. Что, кстати сказать, чуть было не свело на нет планы встречи. Конюший Претокара, пьяница и алкоголик, подал королевичу неподходящего жеребца. Жеребец ни с того ни с сего на полпути Претокара сбросил, после чего королевич крепко захромал, а конь вместо того, чтобы утихомириться, понес сломя голову и доставил седоку еще большие неприятности. Конкретно — загнал на лесную дорогу, где разбойничали мародеры. Сопровождающие, которыми командовал идиот, а может, агент Гаррола, даже и не пытались догонять юношу, потому что сукин сын убедил их, что это чудовищная похоть погнала Претокара к Ледошке. Ну и королевич по уши влез в болото.
— Конечно, в переносном смысле?
— Не прерывай, Збрхл. Нет — в буквальном. Мародеры-разбойники за ним погнались, он потерял бдительность и вместе с жеребцом влетел в топь. И тут бы ему и конец, потому что трудно обороняться, постепенно погружаясь в болото. Но судьба решила иначе. В это время мимо проезжал некий рыцарь из Смойееда. Национальность рыцаря важна, поскольку Претокар еще в ранней молодости слыл заклятым врагом смойеедцев. Выходит, надо считать первой насмешкой судьбы, что именно этот рыцарь, возвращаясь из долгого морвацкого плена, кинулся выручать королевича. А второй насмешкой то, что сделал это по ошибке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
