— Спокойной ночи, Иван Петрович.
Разошлись, но всем не спалось. Каждый по-своему обдумывал то, что услышал, что хотел услышать, фантазировал, мечтал.
«Молодцы мои молодые помощники. Я и не задумывался над этим шумовым фоном. По старинке думал, что шумит электронная аппаратура. А вот Женя не только понял, что он есть, но и проанализировал его досконально. Надо же, даже вероятности совпадения со всеми известными звуками планеты проанализировал. Кто и что мог скрести? И зачем? Я такого аккомпанирования никогда не слышал. А Натали? Наши знания египетского ничто по сравнению с ее знаниями. Умница, как углубила знания языка, какой анализ сделала народному эпосу египтян. Заслушаешься. А почему она статью не опубликовала по поводу источника молитв Амона? Надо подсказать, пусть напишет, это очень и очень интересно. Умница, просто умница Натали. Все, спать!» — Иван Петрович наконец заснул, чуть тяжелое его дыхание расползалось от палатки и пугало юрких ящериц. Они подбегали к палатке и, словно натолкнувшись на невидимый барьер, останавливались, встревоженно и удивленно поднимая острые головки на пульсирующей шее.
Натали закрыла глаза и попыталась уснуть. В полудреме ей представлялся сильный красивый юноша, почему-то спустившийся с неба. Сама она оказалась среди индейцев, которые в страхе стояли на коленях, уткнув лица в колени. Юноша шел навстречу Натали, протягивал к ней руки и, улыбаясь, пел.
«И как он может одновременно и улыбаться и петь? Наверное, это во мне песня или это телепатия», — удивилась Натали. А юноша все шел и пел о любви, которая осталась святой реликвией всех веков, такой же чистой, яркой, красочной, как и тысячелетия назад. Натали шла ему навстречу, она хотела прикоснуться к нему, взглянула в его лицо и удивленно ахнула:
«Женя!» — и проснулась.
Полными радостных слез глазами она увидела над собой далекие холодные звезды и одну яркую, летящую среди них звездочку.
«Вот так, на глазах людей, они, наверно, все-таки прилетали к нам, а может, и нет…»
Натали заснула.
«Любимая моя, Натали, до чего же здорово, что мы здесь вместе», успел подумать Женя, и крепкий сон свалил его.
Утро, холодное для пустынь, пришло к пирамидам. Солнце, еще не выглянув из-за ровно очерченного горизонта, уже подсвечивало пирамиды. Их гигантские строгие геометрические фигуры нарушали линию горизонта причудливыми изломами. Из черноты ночи пирамиды проступали сначала серым цветом, потом желтоватым, в основании своем сливаясь с цветом песков, а потом заискрились красным отливом от солнечных лучей. Красное постепенно переполнялось, густело, и вот солнце всплыло над линией горизонта и залило золотом и пустыню и пирамиды.
— Все-таки есть в них что-то сказочное, фантастическое, — нарушил молчание Иван Петрович.
— Да, я тоже об этом думал, сколько бы раз ни наблюдал восход солнца в пустыне, среди пирамид, все равно он неповторим, величав и царствен: прямой горизонт, треугольники пирамид и парящий над всем этим диск золотого солнца. Это завораживает, и я признаюсь вам, Иван Петрович, у меня несколько раз ноги подгибались, так и хотелось занять коленопреклоненную позу. Наследие предков взыграло, — шутливо закончил Женя.
— Не только у тебя, — засмеялась Натали. — А я тебя во сне видела, Женя, ты, как бог, спустился с неба к индейцам каяпо, а я тебя встречала среди них. Но как только поняла, что бог — ты, я проснулась.
— От ужаса? — полушутя-полусерьезно спросил Женя.
— Ну что ты, Женя, от желания поскорее увидеть тебя наяву, — ответила Натали.
— Ну что, пора, наверное, к усыпальнице, а то без нас начнут ее «раздевать», — сказал Иван Петрович.
— Конечно, конечно, — заторопился Женя, — надо идти.
— Успеем, — коротко констатировала Натали.
Быстрым шагом добрались до «усыпальницы бедняков». Так ее назвали археологи потому, что в ней не нашли богатого захоронения, золотых масок, украшений. Ничего, кроме скромного погребения бедного египтянина. Вошли в главный зал. Аппаратура была уже установлена. Ее камеры были направлены на голую стену. Сбоку стоял большой черный экран. Комиссия, представленная всеми заинтересованными странами, собралась.
— Здравствуйте, мистер Волков, — поздоровался с Иваном Петровичем Джон Пат, — о, пардон, гуд монинг, мисс Иванова, хелло, мистер Женя.
«Как всегда, «мистер Женя», никак не скажет «мистер Петровский», да и Натали пора бы уже миссис Петровской называть», — размышлял Женя.
— Вы, как всегда, точны, хоть часы по вас проверяй. По-моему, у вас так говорят?
— Здравствуйте, мистер Пат.
— Ну что ж, господа, вот и все собрались, назначенное время пришло. Я думаю, пора начинать. Итак, сегодня мы изучим содержание второго отделочного слоя. К сожалению, и здесь, где, казалось бы, не к чему приложить своенравную руку правителя, как правило, что-то переделывающего по-своему и зачастую разрушающего старое, но не менее, а порой даже более прекрасное, какая-то рука все-таки наложила второй слой извести. А вот что под ней, мы сейчас посмотрим. У вас все готово? — обратился к инженерной группе мистер Пат.
— Готово, мистер Пат.
— Включайте.
Загудели преобразователи, и невидимый луч начал свою работу. Он, подобно лучу старой телевизионной трубки, бежал от одного края стены к другому, обнажая то, что было спрятано в глубине, под наружным слоем. На черном экране строка за строкой рисовались ровная серая стена и линии плотно пригнанных каменных плит. Черный фон экрана постепенно уступал серому цвету. Все вглядывались в экран, но ничего любопытного там пока не было. Так бывало часто. Напряжение спало, люди стали переговариваться между собой, обсуждая новости или просто дружески беседуя. Вот луч пробежал у фундамента, и весь экран засветился ровным серым цветом пустой стены. Вторая стена оказалась такой же. Перешли к третьей. И тут… На трети высоты стены, как в пишущей машинке, одна за другой стали четко проступать буквы… Разговоры разом стихли… Многие бросились к словарям, и только губы Натали сначала шепотом, а потом все громче и громче шептали:
Жрец мастерок в мои руки вложил,Кто я без бога? Что мог и чем жил?Гнал я по полю тучных быков…
Автоматы замедлили бег луча, подстраивая фокусировку на каждую из букв, а голос Натали, теперь уже опережая строки на экране, все громче и тверже продолжал:
Чтобы властвовал царь и не вымер народ.Было время, под Солнцем парящим я жил,Жену полюбил и детей народил…
По случайному совпадению слова появлялись на экране вслед за голосом Натали. Все умолкли и с изумлением смотрели и слушали ее. Было что-то сверхъестественное в происходящем, события тысячелетней давности переплелись с настоящим. В стройной Натали, несмотря на ее современную одежду, присутствующим почудилась потерявшая детей, убитая горем женщина, жившая тысячелетия назад. Глаза собравшихся выражали восхищение, благоговение к священному таинству происходящего, беспокойство, трепет и даже страх. Один из операторов в ужасе схватился за голову и изумленно смотрел на Натали. Глаза их встретились, и Натали, как часто выбирают со сцены артисты кого-то из зала, остановив на нем свой взгляд, продолжала читать, читать от души, от сердца, читать, как свои стихи, вымученные своей жизнью и рожденные самой… Она жила жизнью той далекой Хавы, ее горем, судьбой ее детей, она стала ею…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
