А потом мир засиял красным и ухнул в черное удушающее небытие.
Капли холодной воды падали на язык, словно ледяные горошины. Он открыл глаза и увидел только колышущуюся багровую муть, словно проснулся в реке крови. Но вода все лилась в его раскрытый рот, а вместе с водой вливались и силы.
Кровавая муть перед глазами рассеялась, и юноша увидел склоненное над ним бородатое лицо… морщинистый лоб… уродливую нашлепку носа, перебитого когда-то давным-давно ударом дубины или булавы. Как бы некрасиво это лицо ни было, но оно являлось лицом человека… А не огра.
Огра? Юноша поморщился, отчего в гудящей голове качнулась боль. Огры… Кажется, был бой… И случилось нечто очень плохое… Нет, это плохое случилось еще раньше. А потом был бой…
— Очухался, милок? — спросил обладатель перебитого носа ласково рокочущим басом. — Ну, не дергайся. Лежи покудова… Вона как тебя измолотили — чудо, что очнулся.
— Ты кто? — спросил юноша и удивился тому, что может говорить.
— Я-то? Меня зовут Гус, — пророкотал бородатый. — Гус Носач. А твое имя как, милок?
Имя?.. Этот вопрос вдруг привел его в замешательство. Великие боги, неужели он забыл, кто он такой?!
— Что случилось? — спросил юноша, медля с ответом. — Я помню… Я бился с ограми. И… кажется…
Он приподнял голову — бородатый Гус Носач с торопливой готовностью помог ему привстать. Юноша огляделся, пытаясь понять, где находится, но ничего не увидел вокруг. Плотное кольцо воинов окружало его. Некоторое время он разглядывал их, закованных в запорошенные дорожной пылью, неуклюже старомодные, но добротно сработанные доспехи, которые украшали лишь следы давних сражений. Он смотрел на их лица: молодые и старые, заросшие бородой и безбородые, покрытые шрамами и чистые — такие разные, но объединенные угрюмой печатью общей беды.
В голове юноши вдруг вспыхнуло то, что он видел перед тем, как мир для него перестал существовать: оскаленные морды огров, мелькающие серые клинки, высекающие друг из друга снопы ярко-желтых искр…
— Кажется… — прокашлявшись, проговорил он, — я должен отблагодарить вас. Они бы меня одолели, если бы вы не подоспели…
Кто-то из ратников недоуменно хмыкнул. А Гус потер себе лоб и, придав своему рокочущему голосу явно непривычную ласковость, сказал:
— Да ты что, милок! Когда мы пришли к Железному Грифону, тут уже все было кончено. Только ты один живой и оставался — лежал на куче трупов этих тварей. Десяток гадов прикончил, а последний — тот, что с перебитой лапой, едва тебя самого не уморил. Ты, милок, рукоять ихнего ножа сжимал, в грудь его воткнутого, а он клыки свои на твоем плече сцепил да так и подох. Мы-то поначалу думали, что и ты… того… С тех пор как человек пришел в Серые Камни, никто не совершал подобного подвига! — закончил Гус.
— Десяток, — повторил юноша, вспоминая еще больше. — А самки, значит, удрали… Что ж, боги милостивы… Если б они оказались посмелее, я бы сейчас находился не здесь, а в их желудках… по большей части. Какой бесславный конец для…
Тут окровавленный молодой человек в изорванной куртке, которого придерживал за плечи ратник по имени Гус Носач, замолчал, растерянно оглядывая суровые лица стоящих над ним воинов.
— Эрл… — выговорил он с некоторым сомнением. — Меня зовут Эрл, — повторил он уже более уверенно. — Сэр Эрл, рыцарь… Ордена Горной Крепости Порога. Наследник замка Львиный Дом. А вы?.. Кому вы служите?..
Словно неожиданный порыв ветра налетел на могучий лес, колыхнув зашептавшие кроны, — ратники залязгали доспехами, оборачиваясь друг к другу, повторяя тем среди них, кто не слышал, слова рыцаря. Гус удивленно крякнул, и руки его, поддерживающие сэра Эрла, дрогнули.
— Простите, милорд! — почтительно заговорил он. — Что я с вами эдак… как прямо с ровней себе… Горная Крепость Порога! Еще бы нам не слышать о ней! И замок Львиный Дом мы знаем. Значит, сэр Генри, тот, что сейчас Магистр Ордена Горной Крепости, вам, милорд, папенькой приходится?
— Да, — сказал Эрл, — сэр Генри, хозяин замка Львиный Дом — мой отец.
В теле рыцаря ныла каждая мышца. На груди и вверху живота ощущались неглубокие порезы — вероятно, лезвия огрских ножей лишь прорезали кожу, разрубив толстую куртку. И еще болела голова. Юный рыцарь, за свою недолгую жизнь получивший десятки ран, давно привык определять степень повреждений собственного тела по наитию. И сейчас он не чувствовал, что серьезно ранен в голову. Скорее всего, пара ссадин и шишек. А обморок вызван чрезвычайным перенапряжением — это поганый жрец постарался, высасывая из него силы, будь проклят он и все его племя до седьмого колена!.. Эрл попробовал пошевелить конечностями. Ноги слушались безотказно, но руки… Левая рука будто стала в пять раз толще, хотя — он посмотрел на нее — с виду в размерах она точно не увеличилась. И шевелить ею было больно, каждое движение втыкало раскаленный кинжал в шею и левую лопатку. Правая оказалась повреждена меньше: Эрл поднял ее к лицу и увидел в прорехе рукава на предплечье громадный синяк, в середине которого багровела сеченая рана.
— Чуток руку не отрубили, милорд, — сочувственно проговорил Гус, заметив взгляд Эрла. — Удар клинка не прямо пришелся, точно скользнул с чего-то… должно, с вашего клинка. Да и остальные раны тоже нестрашны…
«Ничего страшного, — согласился с его словами Эрл, не произнося мыслей вслух, ибо не пристало рыцарю много внимания уделять своим ранам. — Дня через два я буду в порядке…»
— Вы не ответили мне, — расслабив тело и позволив услужливому Гусу поддерживать его в сидячем положении, сказал горный рыцарь, — кто вы и кому служите?
В первые ряды ступил воин, выделявшийся среди остальных ростом, статью и облачением — поверх боевых доспехов на его плечи был накинут пурпурный плащ. Из-за правого его плеча выглядывала длинная рукоять двуручника. Красивое, очень правильное лицо воина было удлинено клинообразной черной бородкой.
— Позвольте мне, милорд, — густым, как смола, голосом заговорил воин. — Вы, милорд, говорите с Сатианом, сотником гарнизона. Мы — ратники замка Железный Грифон. Служим мы его сиятельству герцогу Дужану.
В голове Эрла всплыла картина мертвого легендарного замка. Он снова глянул на аккуратную бородку сотника и почувствовал, как в груди снова закипает ярость.
— Скажи мне, Сатиан, — начал говорить горный рыцарь, — где был ты и твоя сотня, когда орды вонючих огров громили замок твоего господина? Где ты был, когда огры убивали твоего господина?
Красивое лицо Сатиана дрогнуло, будто под его кожей прошла волна ряби.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
