– Там никого нет, – сказал он.
Госсейн не ответил. «Никого нет», – эхом отдалось в мозгу, впрочем, он заранее мог предположить, что ни один ученый не останется в стороне, когда человечеству грозит опасность.
Торсон сделал знак охраннику, который нес вибратор, и Госсейн неожиданно почувствовал, как к ему потянулись нити энергии. Торсон посмотрел на него.
– Простая мера предосторожности, – сказал он. – Мы выключим прибор, когда войдем в здание.
Госсейн встрепенулся.
– Вы хотите войти?
– Я разнесу дворец на мелкие кусочки, – ответил Торсон. – В нем могут быть потайные комнаты.
Он повысил голос, отдавая какие-то распоряжения. Началась суматоха. Люди поочередно подбегали к нему с докладами. Они говорили все на том же непонятном языке, и Госсейн представления не имел, что происходит, пока Торсон не повернулся к нему, хмуро улыбаясь.
– В одной из лабораторий работает какой-то старик, – объяснил он. – Непонятно, как мы не заметили его раньше, но… – Он нетерпеливо махнул рукой. – Я приказал не трогать его, вплоть до моих дальнейших распоряжений.
Госсейн не усомнился в правильности перевода. Торсон был бледен. Гигант стоял молча, что-то обдумывая и мрачнея с каждой минутой.
– Риск слишком велик, – пробормотал он. – Мы, конечно, войдем, но…
По массивным золотым ступеням они поднялись к платиновым в драгоценных камнях дверям и прошли в просторный холл. Каждый дюйм стен и куполообразного потолка помещения сверкал, усыпанный миллионами бриллиантов. Эффект создавался потрясающий, и Госсейн подумал, что архитекторы несколько переусердствовали. Дворец строился в то время, когда необходимо было убедить человечество, что так называемые драгоценные камни и металлы, ранее служившие признаком богатства, не более чем обыкновенные редкие минералы. С тех пор прошло сто лет.
Они пересекли комнату, выложенную рубинами, поднялись по изумрудной лестнице, и очутившись в зале со стенами из чистого серебра, остановились перед коридором, широко известным своим пластиком, который ничем не отличался от опала. Повсюду сновали солдаты, и Госсейном овладело отчаяние. Торсон указал рукой на дверь в конце коридора.
– Он там.
Госсейну показалось, что все это происходит с ним во сне. Он открыл рот, собираясь спросить: «А у него есть борода?», но не смог издать ни звука. «Что же мне делать?» – в отчаянии подумал он.
Торсон кивнул.
– Его охраняют мои люди. Сейчас все зависит от вас одного. Пойдите и скажите ему, что здание окружено, а наши приборы не регистрируют наличие атомной энергии, так что он бессилен. Сопротивление бесполезно. – Вытянувшись во весь рост, он посмотрел на своего пленника сверху вниз. – Госсейн, – проревел он, – я вас предупреждаю, ни одного лишнего движения. Я уничтожу и Землю, и Венеру, если произойдет что-нибудь непредвиденное.
Звериная ярость угрозы вызвала у Госсейна ответную реакцию, помогла избавиться от охватившего его оцепенения. Они с ненавистью уставились друг на друга. Торсон первым нарушил молчание и рассмеялся, разряжая обстановку.
– Ну ладно, ладно, – произнес он. – Считайте, что оба мы погорячились. Слишком много поставлено на карту. Но помните, это вопрос жизни и смерти. – Он скрипнул зубами. – Не теряйте времени!
Госсейн почувствовал леденящий холод внутри – ощущение, которое могло возникнуть только в результате неправильной работы нервной системы. Его мускулы непроизвольно напряглись. Он пошел вперед.
«Госсейн, когда ты подойдешь к алькову рядом с дверью, сделай шаг в сторону. Там ты будешь в безопасности.»
Госсейн вздрогнул, как от удара. Он не слышал ни одного слова, но мысль, возникшая в мозгу, прозвучала так ясно, как будто была его собственная.
«Госсейн, вдоль стен стоят металлические ящики, к которым подведена электрическая энергия в тысячу вольт. Воспользуйся ею при необходимости.»
Теперь уже не оставалось никаких сомнений. Видимо, Прескотт оказался не прав, считая, что телепатия возможна только в том случае, когда два мозга совпадают по своим показателям как минимум до двадцатого десятичного знака, ведь он спокойно воспринимал чьи-то чужие мысли.
Пораженный тем, что развязка наступила так неожиданно, Госсейн застыл на месте. Он смутно подумал: «Я не должен останавливаться! Надо идти!»
«Госсейн, зайди в альков и попытайся нейтрализовать вибратор!»
Он уже прошел большую половину пути. Альков находился всего в десяти футах от него, потом в пяти, потом…
– Госсейн, что вы задумали? – проревел голос Торсона. Выходите немедленно!
«Нейтрализуй вибратор!»
Он старался изо всех сил, зрение его помутилось от напряжения. Он увидел, как сверкнувшая молния пронеслась мимо и ударила прямо в Торсона. Гигант рухнул как подкошенный, а огненная струя закружилась по залу. Послышались крики и стоны гибнувших солдат. Огненный шар плавно опустился с потолка, обволакивая вибратор. Раздался взрыв, и прибор разлетелся на мелкие кусочки, уничтожив столпившихся вокруг техников.
В то же мгновение нервная система Госсейна освободилась из плена энергетических пульсаций.
«Госсейн, скорее! Не дай им опомниться. Они могут успеть передать на космические корабли приказ о бомбежке. Я ничего не могу сделать. Очисти здание, потом возвращайся. Поторопись! Я тяжело ранен.»
Ранен! Чувствуя необъяснимое волнение, Госсейн представил себе человека, который умрет, так и не успев ничего ему рассказать. Он заставил себя сконцентрироваться и, подсоединив дополнительный мозг к источникам энергии, через десять минут превратил в развалины остальную часть задания и площадь. Поток пламени разлился по коридорам. Стены рушились, заживо погребая захватчиков. Танки дымились и вспыхивали яркими факелами. «Ни один человек, – ярче молнии сверкнула мысль, – ни один человек из особой охраны Торсона не должен уйти отсюда живым».
Живым не ушел никто. Совсем недавно целый полк солдат и боевой техники заполняли собой всю площадь. Сейчас – повсюду лежали обуглившиеся тела да кое-где дымились куски металла. Робопланы висели в воздухе на высоте тысячи футов. Без приказа Торсона они не решатся на прямое вмешательство, а, может быть, Крэнг уже принял командование.
Госсейн не стал тратить времени на ненужные размышления. Он кинулся обратно в здание, торопливо пробегая комнату за комнатой. Возвратившись в лабораторию, он остановился как вкопанный. В кресле у стола полулежал старик с густой бородой. Он посмотрел на Госсейна остекленевшим взглядом, с трудом улыбнулся и произнес:
– Полный порядок!
У старика был глубокий, сильный и очень знакомый голос. Госсейн непонимающе уставился на него, вспоминая, где мог слышать этот бас раньше. Вздрогнув от неожиданности, он сделал шаг вперед.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
