Конечно же, было бы абсурдом начинать войну, чтобы предотвратить хладнокровное истребление 6 миллионов человек.
Беллок никогда не переставал верить, что евреи тайно собираются, скорее всего – в банках, и решают судьбы мира. Подобные действия, конечно, порождали волнения и серьезные конфликты, которые, как он говорил, в Америке сносят с терпением, граничащим с добродетелью. Но у англичан вся эта заговорщическая деятельность евреев вызывала недовольство. Поскольку она не прекращается ни на миг, «люди начинают чувствовать себя, как в улье. Они начинают понимать, что их одурачивают». Беллок писал:
«Большинство людей, если их спросить о причине конфликтов между евреями и теми, в чьей среде они живут, ответят (по крайней мере, в Англии), что причина коренится в антиобщественной пропаганде, распространяющейся по всей индустриальной Европе. „Наша проблема с евреями, – услышите вы из сотен различных источников, – состоит в том, что под маской социальных революционеров они плетут заговоры против христианской цивилизации и, в частности, против нашей страны“. Подобный ответ, хотя на данный момент он самый распространенный, в высшей степени неудовлетворителен» (20, 69). Еврейский заговор с целью разрушения христианской цивилизации и в первую очередь Англии, казалось бы, достаточно хорошо объясняет причину конфликта. Но это объяснение, по мнению Беллока, «в высшей степени неудовлетворительно», потому что такого рода конфликт между евреями и другими народами продолжается уже более двух тысяч лет. В нескольких сжатых фразах он указывает, что эта проблема существовала и в средние века, и еще раньше – в Римской империи.
«Конфликт между евреями и теми народами, среди которых они рассеяны, – утверждает он, – не просто следствие нынешних еврейских попыток установить свой контроль над Англией или Америкой».
«Это гораздо древнее, гораздо глубже, гораздо универсальнее. Ибо за целое поколение до наступления нынешнего кризиса несколько человек, постоянно работавших над еврейской проблемой, пытавшихся поставить ее на обсуждение и настаивавших на ее важности, сосредоточились главным образом на другом аспекте еврейской деятельности – на контролируемом ими международном капитале. Прежде чем эта сторона еврейской деятельности приобрела свой нынешний масштаб, евреев упрекали в том, что их международное положение враждебно нашим расовым традициям и нашему патриотизму».
Лишь немногие из читавших эти гладкие фразы понимали, что «люди, постоянно работавшие над еврейской проблемой», были Дрюмон и его французские ученики; читатели не помнили, что эти «аспекты еврейской деятельности» – международный еврейский капитал и война «против наших расовых традиций и нашего патриотизма» – составляли главный тезис «Еврейской Франции».
О «конфликтах» в средние века говорится в одной короткой фразе. «Первоначально обнаружилось их отрицательное отношение к другой религии и, в особенности, к учению о Воплощении и всему тому, что из этого учения следует». Фактически отрицательное отношение состояло в том, что «неблагодарные, дерзкие и вероломные» евреи отказывались отречься от своей древней религии. Отрицательное отношение к ним Драконе, храброго рыцаря, пытавшегося разрешить конфликт, отрубая груди у еврейских женщин, не упоминается. Ничего не говорится также о «конфликтах», заставлявших христианских вурдалаков раскапывать еврейские захоронения и зарабатывать на этом, равно как и о повсеместных обвинениях евреев в ритуальных убийствах, за которыми следовали пытки и жестокая смерть бесчисленного множества невинных людей. Конфликт – слабое оправдание для сожжения людей заживо, даже если их иногда предварительно удушали и полагали, что они были менее чувствительны к боли, чем мы. И, наконец, не только бедные христиане пострадали, ибо «еще до этого великого конфликта» римляне «имели все основания» жаловаться на то же самое.
Характерное для рассуждении Беллока выражение «великий конфликт», обозначающее угнетение ничтожного еврейского меньшинства в христианском мире в средние века, представляет собой уловку №12 в шопенгауэровском перечне распространенных диалектических приемов *8. Чтобы отстоять свою точку зрения при анализе того или иного явления, вы просто выбираете для него определение, пригодное для вашего тезиса. Например:
«То, что объективный человек, человек не заинтересованный, назовет „религиозным культом“ или „религиозной системой“, приверженец назовет „благочестием“ или „набожностью“, а противник – „фанатизмом“ или „предрассудком“. То, что должно быть доказано, предварительно вносится в определение, откуда оно выводится просто путем анализа».
Таким образом фашистский историк мог бы писать о «великом конфликте» между немцами и евреями в правление Гитлера, и тигр мог бы жаловаться на агрессивное блеяние привязанной козы, а волк был бы справедливо возмущен отсутствием сотрудничества со стороны удирающего ягненка.
«Еще задолго до наших дней, – продолжает Беллок, – евреев упрекали в том, что они – плохие граждане языческой Римской империи, вечно восстающие против власти и виновные в массовых убийствах других граждан».
Действительно, евреи вели длительную борьбу против римского владычества. Они создали серьезный «конфликт», когда в их страну вторглись римские легионы. Римляне были изумлены и озлоблены размахом еврейского восстания, им пришлось вести длительную и кровопролитную войну, чтобы покорить Израиль; римляне, посланные на покорение британцев, справились с этой задачей гораздо легче. Св. Иоанна Златоуста в евреях восхищало только одно – их упрямое сопротивление римским завоевателям. «Разве позабылось, – сказал он, – как еврейский народ восстал и поднял оружие на римлян, противостоя их объединенной мощи, а иногда и побеждая их, и как он причинил тогдашнему императору серьезные неприятности? Таковы были великая энергия и доблесть евреев». Их обвиняли в том, что они были «плохими гражданами» в языческой Римской империи, потому что они были единственными гражданами империи, отказывавшимися поклоняться идолам. Как правило, римляне признавали их религиозную независимость. Однако, когда Калигула вознамерился воздвигнуть в Иерусалимском Храме колоссальную статую Юпитера, евреи бурно воспротивились, и римский наместник Сирии Петроний обвинил их в подготовке к восстанию. «Мы не бунтовщики, – ответили евреи, – но мы скорее умрем, чем нарушим наш Закон». Они восстали в 66 году н.э., потому что были доведены до отчаяния тираническим поведением прокуратора Иудеи Флора, который, как сообщает Евсевий (II, 30), «порол и распинал многих наиболее уважаемых евреев». Когда казалось, что наступает затишье, Флор «вновь разжигал пламя беспорядков».
Евреи не имели обыкновения совершать «массовые убийства других римских граждан»: напротив, они оказывали объединяющее и цивилизующее влияние на империю. Именно поэтому были приняты законы, предоставляющие евреям особые привилегии и восхваляющие их как «друзей Рима… лояльных подданных… подчиняющихся законам» (96, 1, 220). «Мне кажется необходимым, – писал Иосиф Флавий в 14 книге „Еврейских древностей“, – рассказать здесь обо всех почестях, которые римляне и их императоры оказали нашему народу… с тем, чтобы все люди могли узнать… что они были в высшей степени удовлетворены нашим мужеством и верностью». Тиберий Клавдий *9 даровал привилегии «евреям, живущим во всей Римской империи… ввиду их верности и дружественности к римлянам». Император приказал, чтобы этот эдикт был объявлен по всей империи и «выставлен для всеобщего чтения в течение тридцати дней в таких местах, где его можно было без труда читать, стоя на улице».
Цицерона *10 часто цитируют как представителя характерного римского отношения к евреям. Его антисемитизм напоминает христианский, в частности, – британский. Он заявлял, что боги враждебны к евреям: «Сколь мало бессмертные боги любят евреев, доказывает еврейское поражение и унижение». Этот союз божественных сил против еврейского народа был подтвержден и отцами церкви, которые жаловались светским властям на «конфликты» с евреями. Св. Амвросий, которому благочестивое рвение мешало считаться с фактами, заверял императора Феодосия, что «евреи не считают себя обязанными соблюдать римские законы; напротив, они видят в послушании законам преступление». Немецкое средство 20 века для устранения «конфликта» было впервые открыто и предложено во Франции Шарлем Моррасом, сожалевшим, что «римские императоры не использовали возможности освободить мир от семитской проказы» (178, 98).
Томас Уитерби, который более 150 лет назад выступал в защиту евреев, забыт, как и бесчисленное множество других авторов, однако следовало бы вспомнить его и воздать ему должное. Временами он обнаруживает пророческое вдохновение и талант. В нескольких лаконичных и емких фразах он возражает против чванства людей, подобных Хилари Беллоку и Шарлю Моррасу:
