Прикованный к своему месту, я усилием воли собираюсь с духом. Похоронный кортеж проходит в нескольких метрах, нарочито не обращая на меня никакого внимания. Да, сейчас в этой местности большое число эсэсовцев. Или, возможно, женщину убила немецкая пуля.
Снаряды с жутким свистом постоянно падают на деревню, разрушая дом за домом. Не прекращается грохот взрывов. И мерный, слишком мерный, звук шагов. Пронзительные вопли скорбящих. Плач женщин и прочих, которые следуют за покойной к месту захоронения, где она упокоится навеки. Продолжающееся выражение пением скорби и прощания с покойной со стороны людей в опасной для них обстановке… Во всем этом что-то глубоко бесчеловечное, почти безумное.
Пытаюсь представить на мгновение траурную церемонию на деревенском кладбище.
Возникают в воображении странные символы захоронения, сделанные из металла и часто увенчанные серпом и молотом – проржавевшие железные звезды, которые раскачиваются и скрипят над небольшими металлическими надгробиями из кованого железа и погнутых железных стержней. Странные символы без очевидного смысла. Таковы могилы в Советской России… Звезды ржавеют, завывает ветер в железных надгробных памятниках. Но это не имеет значения. Видимо, после захоронения должна быть связь между живым и мертвым.
Игнорирование смерти. В этом, возможно, один из аспектов большевистской философии.
Я вздрогнул, когда кто-то похлопал меня по плечу. Погруженный в свои довольно мрачные размышления, не заметил, как подошел Карл.
– Привет! Ты выглядишь несколько печальным. Должно быть, эта мало бодрящая церемония настроила тебя на минорный лад.
– Здравствуй, Карл! Я размышлял.
– Понятно. Но старайся размышлять на расстоянии в полкилометра дальше. Ты, кажется, не замечаешь, что обстрел продолжается. И если осколки заденут тебя, будет большая неприятность.
Крохотные металлические фрагменты действительно носились со свистом вокруг нас, роковые фрагменты. Отлетая рикошетами от более или менее использованных фрагментов снарядов, они сохраняли тем не менее способность нанести значительный урон.
– Пойдем укроемся в штабе, – предлагает Карл.
Вспоминаю, что именно туда шел, перед тем как меня охватила меланхолия в связи с похоронной процессией.
Пока мы идем, Карл сообщает, что полковник крайне взбешен. Он клянет штаб дивизии за то, что его не предупредили о проникновении казаков через долину реки Егорлык. В результате нам придется провести наугад карательную операцию.
Войдя в помещение штаба, мы обнаруживаем несколько офицеров, столпившихся вокруг командира. Они почтительно слушают и вынужденно выражают свое одобрение его гневу.
Склонившись над картой масштабом 1:100 000, он дает распоряжения.
– Боевая группа Ляйхтернера выдвигается прямо на высоту 604 по руслу высохшего ручья. Взводы под командованием Колдена и Никсена прикрывают боевую группу 2 с юга, запада, севера и востока. Остальная часть роты Колдена идет в обход по долине и атакует в… – он смотрит на часы, – 16.30 с северо-запада.
Карл, стоящий рядом со мной, бормочет:
– Вот так награда. Целый день сбор грибов в лесу!
Через час отправляются бронетранспортеры, а чуть позже мы переходим через нефтепровод, затем пересекаем железнодорожную линию Ростов – Баку. Нам придется ехать минимум 15 километров вокруг небольшой гряды скалистых холмов, что позволит нам застигнуть казаков врасплох слева, в то время как боевые группы поведут фронтальные атаки.
Это скорее мелкая операция, чем битва при Каннах, – при условии, что русские позволят застать себя врасплох. Лично я в этом сомневаюсь.
Полугусеничные бронетранспортеры свернули в опасный каменистый проход, который с трудом можно называть дорогой, но Колден говорит, что проход отмечен красным цветом на карте. Это означает: «Пригоден для прохода транспортных средств». Впрочем, так случается не в первый раз. Так, во время наступления на Киев Верховное командование распространило штабные карты, на которых была отображена сеть прекрасных дорог, существовавшая лишь в воспаленном воображении картографа. Утверждали, что эти карты были вычерчены на самом деле агентами красных, которым, несомненно, хорошо заплатили за труды.
Во всяком случае, эта чертова карта ведет нас в добрую старую неразбериху. Движение все более и более затрудняется, поскольку проход изобилует глубокими колдобинами. Приходится освобождать путь от больших обломков скальной породы, поскольку объехать их не представляется возможным.
В последние несколько минут мы передвигаемся сквозь густой лес. И вот передний бронетранспортер останавливается. Водитель дает сигнал другим, следующим за ним машинам, что дальше ехать нельзя. Мы выбираемся из кузовов и вынуждены признать, что так оно и есть. Проход вдруг сужается, становится слишком узким для наших бронетранспортеров.
Здесь мы попали в пиковое положение, и пути назад нет. Налево – скалы, направо – глубокий овраг, поросший соснами и кустарником.
В подлеске ужасная жара. Лес кишит множеством птиц и насекомых. Война забывается. Вверху, в залитых солнечным светом кронах сосен, цикады верещат бесконечную песню о мире.
С нас, полусонных, стекает пот.
– Черт. Нам нельзя торчать здесь целый день! – говорит Колден, стирая со лба пот.
В отдалении продолжается слабый, глухой шум артиллерийской канонады. Горы между нами и казаками создают непроницаемый звуковой барьер. Но если полагаться на пресловутую карту, мы должны быть сейчас ближе к позициям красных, чем тогда, когда выезжали на операцию.
Одно жалкое подразделение немцев посреди кубанских земель, застрявшее в незнакомом лесу в жутком одиночестве без признака или запаха присутствия какого-нибудь русского, в которого можно было бы вцепиться зубами.
Может, нам попытаться постучаться в дверь какой-нибудь избы, если таковая имеется, и вежливо справиться о дороге?
И как назло нам, эти казацкие свиньи решили преследовать наш арьергард.
Черт бы их побрал!
Между тем остальные подразделения дивизии продолжают продвижение к Большому Кавказу. А мы здесь оказались в крайне дурацком положении.
Колден связывается по радио со штабом полка для получения инструкций. Ответ пришел только что. Полковник приказывает нам двигаться дальше в пешем порядке.
Ну и доля нам выпала! Подразделение СС играет в войну в непроходимом лесу и более того – пешком. Над этим неделями будет смеяться вся группа армий «Юг».
Солдаты с ворчанием выбираются из бронетранспортеров. Проходим подлесок, потому что, посовещавшись с Колденом и лейтенантом Машем, решаем совершить бросок прямо через лес.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
