– Удивительно, – проговорил Глеб. – Помнится, я где-то читал, что парфюмеры сравнивают создание новой композиции с написанием симфонии.
– Верное сравнение, – согласился Романов. – Но парфюмеру приходится работать с более эфемерным материалом, чем звуки. У музыканта все-таки есть семь нот. А универсальной классификации запахов не существует. Ученые делали много попыток упорядочить запахи в единую систему. В середине прошлого века французский аптекарь Рене Сервело разработал классификацию из семидесяти пяти типов запахов. Но для парфюмерии эта система оказалась бесполезна. Так же, впрочем, как и все другие. Вот и приходится ориентироваться исключительно на свой собственный нос и на свою собственную память.
– Значит, у каждого специалиста своя собственная система классификации?
– Именно так. На последнем этапе обучения парфюмер, ориентируясь на накопленный опыт, пытается вникнуть в уже существующие композиции. Начинает с классических схем – шипровые, цветочные, цитрусовые, ориентальные, фужеры…
– Фужеры?
– Папоротники, – пояснил Романов. – Потом доходит и до известных духов.
– Я помню, отец после бриться душился «Шипром», – сказал Глеб. – Это один из запахов моего детства.
– Весьма символичный запах. И, кстати, одногодок нашей революции. В 1917 году его создал парфюмер Франсуа Коти, собрав в один букет запахи пачули, дубового мха, ладанной камеди и бергамота.
– Никогда бы не подумал, что запах «Шипра» так сложен, – удивился Глеб. – Значит, опытный парфюмер может понюхать чужие духи и сказать, из каких ингредиентов они созданы? Но ведь тогда возникает соблазн их скопировать?
– Так и есть, – кивнул Романов. – В штате крупных пафюмерных фирм есть специальные люди, обязанность которых – расшифровывать композицию новинок, выпущенных конкурентами.
– Своего рода промышленный шпионаж?
– Не совсем. Полностью воссоздать сложную композицию, ориентируясь только на запах, невозможно. Разумеется, парфюмер различит составляющие запаха – розу, сандаловое дерево, мускус и так далее. Но тут ведь нужно в точности воспроизвести количественный состав химических ингредиентов, которые создают парфюмерную композицию, а также порядок их добавления. Другое дело, если перед глазами у парфюмера будет химическая формула запаха. Глядя на формулу, настоящий профессионал может мгновенно представить себе конечный результат, подобно тому как музыкант, глядя на ноты, представляет себе звучание пьесы.
На мгновение Романов прикрыл глаза, словно услышал отзвуки далекой музыки. Потом снова открыл их и тяжело вздохнул.
– Северин говорил, что раньше вы работали на фабрике «Новая заря», – снова заговорил Глеб.
– Работал, – ответил Романов. – На той самой «Новой заре», которая раньше принадлежала Генриху Брокару. Я был неплохим парфюмером. Но потом случилась неприятность – я попал в аварию и покалечил нос. Нос мне врачи починили, а вот обоняние вернуть не смогли.
– Вы сильно переживали?
– Как вам сказать… Ну да, переживал. Пока не обнаружил, что кроме запахов в мире есть много других интересных вещей. Жизнь потихоньку наладилась. Я стал писать книги, читать лекции. – Романов пожал плечами. – Я вполне доволен своей нынешней жизнью. Говорю это без всякого лукавства.
Он затушил сигарету о край железной урны и попросил еще одну. Закурил и продолжил:
– Вас вроде бы интересует Генрих Брокар?
– Интересует, – ответил Глеб.
Романов слегка прикрыл бледные веки.
– Это был удивительный человек, – задумчиво проговорил он. – Его страшно занимал вопрос о влиянии запахов на человеческий организм. Он всю жизнь этим занимался и, по слухам, многого достиг.
– А что, запахи и впрямь могут воздействовать на организм? – спросил Корсак.
– Еще бы. О воздействии запахов на физиологию человека известно давно. Некоторые улучшают слух, другие, наоборот, могут сделать человека почти глухим. С их мощью можно сделать глаза человека зорче, повысить или понизить его кровяное давление, замедлить сердцебиение и так далее. Между прочим, в былые времена люди придавали запахам гораздо большее значение, чем сейчас. Во времена Екатерины Медичи в парижских лавках продавали ядовитые духи, которым можно было отравить соперницу или, скажем, лишить ее красоты. По слухам, Брокар искал идеальный запах. Запах, который мог бы исходить от Бога и вызывать в людских сердцах почитание и любовь.
– Запах Бога? – изумленно повторил Корсак.
– Именно так, – невозмутимо ответил Романов. – И кое-кто из современников утверждал, что он преуспел. Видите ли, московские купцы и мастеровые были поражены быстрым взлетом Брокара. Многие ему завидовали. Отсюда и пошли слухи о том, что Генрих Брокар заключил сделку с дьяволом, как доктор Фауст у Гете; продал ему душу в обмен на успех.
Перед мысленным взором Корсака пронеслась знакомая картина: лаборатория, стол, уставленный ретортами и пробирками, за столом – монах-алхимик. А в углу – дьявол, выходящий из дымного облака.
– Родись Брокар на несколько столетий раньше, он мог бы стать великим алхимиком, – продолжил Романов, поглядывая на Глеба цепким взглядом голубых глаз. – Еще в молодости он предположил, что запахи имеют гораздо большую силу, чем принято считать. Если я правильно понял, он был уверен, что человек, овладевший запахами, может повелевать пространством и временем.
– А вы сами об этом что думаете? – спросил Глеб.
Бывший парфюмер пожал плечами:
– Красивая сказка, не более того. Наука ничего такого создать не может. Если только ей не поможет дьявол, как он помог Брокару. Впрочем, если верить биографам, в зрелом возрасте Брокар отказался от своих безумных идей. Из юного мечтателя он превратился в расчетливого и удачливого бизнесмена. – Романов вздохнул и посмотрел на часы. – Извините, но мне пора идти.
– Могу я вам позвонить, если у меня возникнут вопросы? – поинтересовался Корсак.
– Почему нет? Звоните.
7
Встреча с бывшим парфюмером не прояснила ситуацию, а еще больше ее запутала. В голове у Корсака обрисовывалась настоящая каша из французских имен, описаний запахов и всякой метафизической дребедени.
Идея создания «идеального запаха», мучившая молодого Брокара, забавляла Корсака. Но, в конце концов, кто из нас в юности не чудит? С годами на смену восторженным мечтаниям приходят опыт и расчет. Брокар стал гениальным бизнесменом, что же тут плохого? Великий Пикассо тоже был бизнесменом. И тоже поставил вдохновение на службу кошельку. Не у всех получается, но если уж получилось – глупо жаловаться. Алхимикам тоже нужно было что-то кушать, и все эти опыты по превращению свинца в золото говорят о многом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
