— Ничего не понял, — хохотал Сэйнт, — успокойся и расскажи по порядку!
— Да не помню я стихи, — Свела прищелкнула пальцами, — она все стихами…
— Я помню, — подала голос Талина, — Сели всех затащила в палатку к оракулу, её же хлебом не корми, дай погадать, а та возьми и скажи, мол, только одной буду предсказывать, и на Яну показала.
— А Яна не хотела, — вставила Свел, — а Сели её за плечи держала, прям так и держала, не отпускала! А когда гадалка нашу снегурочку за руку взяла, она на самом деле про рыжую всё и увидела, а вовсе не про Яну…Ну теперь ты говори, я стихи не помню…
–.. И в объятиях дракона
Будет дева лежать…, — закончив декламировать, Талина с гордостью оглядела слушателей, — я в точности всё запомнила!
— Да, да, — с готовностью закивала Миола, — у Талины память ух-х! Она у нас ходячая энциклопедия.
Улыбка Сэйнта застыла на лице, как приклеенная. Геллэриэль, нервно сглотнув, фальшиво рассмеялся, но тут же замолчал. Несмотря на хмель, бродивший в голове, Свел почувствовала странное напряжение, повисшее в воздухе, и притихла, украдкой переводя взгляд с одного на другого.
Яна, переглядываясь с Джаром (приятно, все-таки, было дразнить его), отвлеклась от неприятного для неё рассказа о гаданье и, потеряв нить беседы, неожиданно для всех выпалила в наступившей тишине:
— А на Земле было принято, спуская на воду корабль, разбивать о борт бутылку вина, но я точно не помню, — она наморщила лоб, — или надо было окропить его вином, ну что-то вроде того, вот черт, забыла.
— Это мы мигом, — обрадовалась русалка, — я же предлагала дракону вина, — она поднесла почти полную кружку к резной пасти, бордовые капли пролились на снег…
— Я за него, — перехватил её руку Сэй, — нечего добру пропадать, — он допил грог и облизнулся…
— Ну вот, — русалка надула губы, — не тебе ж было предназначено, я же сказала — дракону!
— А в Горном цветке вино — не сравнить, — вновь ожил эльф, — и кухня там, м-м-м, просто чудо, язык проглотишь! Всё, всё, никаких отговорок, поехали, красавицы.
— Нет, — упиралась Миола.
Джар, до этого не участвовавший в разговоре, и все это время так и просидевший на шее дракона, поднялся и, потянувшись, бесшумной походкой хищника приблизился к спорщикам, — о чем шумим!?
— Сегодня на дорогах катается бог Зимы, вы что, не знаете поверья?
— Дорог много, детка, а бог один, — Джар покосился на свою синеглазку, — ручаюсь, мы выберем такую, чтоб с ним не столкнуться!
Наконец, Милу уговорили, а точнее, Сэйнт с красавчиком эльфом, подхватив трусиху под локти, мгновенно запихнули её на переднее сиденье. Смеясь и толкаясь, Свел с Талиной уселись по бокам, не давая ей сбежать, Сэй уместился рядышком с русалкой. Два места оставались только позади.
Яна заколебалась, "да что они, нарочно что ли, ведь знают же, что я предпочла бы сидеть подальше от… этого! Вот ч-черт, может вообще не ехать". Но в эту минуту Джар, не давая ей передумать, подхватил на руки и понес к саням…
Укутав её поплотнее меховой полостью*, он поспешно сел рядом, и крикнул: "Гелл, трогай!". * Полости представляют собой суконные или бархатные покрывала (пледы) под цвет обивки сиденья, с меховой опушкой и подкладкой из байки или меха (медведя, волка, рыси, лисы, бобра). В ногах полости пришиты отвесы из меха. В санях для знати использовались дорогие двухсторонние меховые полости. Для застегивания полости "имелись шишки или лапы медные, и к ним петли тесьмянные".
Эльф свистнул, дернул вожжи, и сани заскользили, вначале медленно, объезжая группы подвыпившего народа, потом чуть быстрее. На потемневшем небе зажглись первые мерцающие звезды и поднялся серебряный серп месяца. Пока ехали по городским улицам, огни и дым костров, дома и деревья скрывали сияние убывающей луны, но едва оказались за крепостной стеной, справа открылась поразительной красоты алмазно-искрящаяся равнина, вся облитая лунным блеском, застывшая, словно зачарованная. "Кучер" щелкнул кнутом, тройка рванула и понеслась. Увидев темнеющий с левой стороны провал обрыва, в котором пряталась река, Яна тихонько взвизгнув, от страха непроизвольно прижалась к своему спутнику.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не бойся, — Джар обнял её обеими руками, — Гелл самый лучший возница из всех, кого я знаю, и потом…, я ни за что не позволю тебе упасть!
— Интересно, как? — скептически подумала девочка, — трепаться-то все горазды, а на деле просто свалишься вместе со мной, да и вся недолга…
Кони помчались ещё быстрей, словно у них выросли крылья, холодный воздух ударил в лицо и перехватил дыхание. Дорога свернула, и тройка въехала в темный волшебный лес, — серебристо-седой и тихий, он словно спал, укрытый белой периной. В полной тишине сани летели стрелой, лишь ветер свистел в ушах, да изредка визжали подрезы* на поворотах. *подрезы — тормоза на полозьях.
Уткнув лицо в поднятый воротник шубки, Яна вспомнила: "…в объятиях дракона будет дева лежать", и засмеялась, "как точно гадалка все предсказала, жаль только Оссы с ними нет! Ну ничего, здесь дев целая куча, выбирай, не хочу! А ведь все сошлось!"
Действительно, стоявший на высоких полозьях дракон и впрямь был устроен так, что люди на сиденьях практически лежали, спрятавшись под большой лохматой шкурой.
Тройка неслась все стремительнее, мелкий снег веером разлетался из-под копыт, осыпая лица седоков, Яне порой казалось, что черный драккар вот-вот взлетит. Дорога и в самом деле была пуста, — ни одного верхового, ни одной повозки… Заиндевевшие деревья мелькали по сторонам с страшной скоростью, будто убегали прочь, ночное небо было чистым и холодные лучи месяца освещали лес, казавшийся в этом белом сиянии необычным и даже пугающим.
— Яна втянула морозный воздух сквозь зубы и откинулась назад, наслаждаясь этим стремительным бегом…
— Ты боишься? — Джар, наклонился ближе, девочка повернула голову, зеленые глаза неотрывно смотрели на нее, падавшие снежинки, не тая, блестели, как звезды, на темноволосой непокрытой голове, а на лице временами появлялась странная, неуверенная улыбка.
— Нет, — шепнула она, прикрыв глаза, — хорошо, аж дух захватывает!
Сильные руки крепче обняли её, сухие горячие губы прижались к её рту, покрыли поцелуями глаза и щеки, — ты простила меня? Не сердишься больше?
— А ведь, пожалуй, я могу делать с ним, что хочу, он мой…, — мелькнула тщеславная мысль, — он боится рассердить меня, боится потерять, — еле заметная довольная усмешка тронула её губы…
А Джар в это время думал: "Ну что, Сэнноу, посмотрим, на что ты способен, особенно если тебе помочь", — и ткались никому не видимые нити, обвивая двоих, чтобы удержать и оставить их вместе после падения. Почувствовав магию брата, Сэйнт обернулся, но было поздно, воздушная подушка, уплотняясь, приподняла полозья с одной стороны, лошади заржали, постромки лопнули, словно гнилые нитки, сани на полной скорости взлетели в воздух, перевернулись… и седоки, словно куклы, посыпались в пышные, нетронутые сугробы…
— Убью-у-у!!! — успел крикнуть старший из Аррантеллов, прежде чем врезался вниз головой в глубокий снег.
ГЛАВА 13
Яна испугалась бы до смерти, но к счастью, даже не успела ничего понять: удар воздушной волны, мгновенное ощущение полета, и вот она уже сидит, провалившись почти по пояс в снежный покров, а что-то или кто-то ворочается под ней, кашляя и смеясь одновременно. В ушах ещё звенел пронзительный женский визг, эхом отдавались низкие голоса мужчин, а в следующую секунду — тишина, овраг, весь заваленный снегом и Джар, с хохотом вылезающий из-под неё.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Перестраховавшись с паутинкой, цепко спутавшей их, оборотень и сам оказался в глубоком сугробе, да ещё и под девчонкой, хорошо, хоть та была совсем легкой…
— Где моя шапка, — Яна расстроилась, — что я маме скажу, — хынь, моя любимая шапочка…
— Сейчас найду, — Джар почти нырнул в белый холм, — вот, держи!
