– За ними и Мишка сбегает, – Санек вытащил из кармана пиджака папиросы. – Закуривай, Торговец!
Раничев закурил, прикидывая, как бы половчее отделаться от Егозы – законопатить бы его туда, куда Макар телят не гонял, да вот как? Ну, собственно, для того ведь здесь и сидел. Конечно, запросто можно было бы подставить Егозу на каком-нибудь его гоп-стопе – так ведь он же, козел, обязательно всех выдаст, а проблемы пока были не нужны. Да и, честно говоря, Надежду с Генкой жалко… не так Надю, как ее пацана, уж тому-то, в случае ареста матери, явно светил детдом.
Катька отсутствовала долго, вперед ее явились два пацана лет по пятнадцати – Мишка с Кучером – и с ними девчонка, этакая вся из себя цыпа в белом накрахмаленном переднике и с комсомольским значком. Красивенькая такая блондиночка, с точеным личиком, и мелкими, искусственно завитыми кудряшками.
– Это Ленка, девчонка моя, – опустив длинные ресницы, нарочито небрежно произнес темноволосый пацанчик Мишка, на него ведь, как видно, и запала эта Ленка.
– Ленка, так Ленка, – глумливо гоготнул Егоза. – Была ваша, станет наша. Ла-адно, не куксись, шучу!
Второй пацан – фэзэушник Колян – стриженный под ноль и мосластый, довольно осмотрел стол и неожиданно громко спросил:
– Ну что, Санек, может, колбаски порежем?
– Давай, – разливая по стаканам водку, кивнул Егоза.
– Ой, нет, нет, мне бы вина лучше, – томно закатив глаза, прощебетала Ленка. Судя по всему, одна из тех молоденьких дурочек, что, на беду свою, в силу ложно понятой значительности или просто отсутствия мозгов, очень любят хвастать перед подружками своим появлением в таких вот компахах. А как же, ведь лестно дурехе посидеть, «как взрослые», с солидными людьми, не с пацанами какими-нибудь. Слова «солидный» и «взрослый» в лексиконе подобных существ означали лишь только то, что малость приблатненные пацаны лихо пили водку, сквернословили, ничуть не стесняясь, да занимали «дам» пошлыми россказнями, вот, как, к примеру, теперь – подвыпив – Колян.
– Слышь, Санек, мы вчера, мля, взяли водки… Мля, пили-пили, потом еще пошли, а потом…
Раничева чуть не тошнило от жуткой дурости – такие вот за столом были беседы.
– А я ему – бац! А он… – Егоза тоже вносил в разговор свою «интеллектуальную» долю.
Пришла, наконец, Катька с отрезом ситца под мышкой, притащила из смежной комнаты патефон с пластинками. Патефон оказался небольшим, портативным, еще довоенного выпуска завода имени Молотова, весь обклеенный вырезанными из журналов картинками. Еще выпив, устроили танцы, по очереди лапая захмелевшую Ленку… Раничев собрался уж было уйти, плюнув на все это непотребство, как вдруг, рассматривая пластинки, услыхал, как Егоза чуть слышно буркнул Коляну про Ленку, дескать хорошо бы ее сегодня всем по очереди поиметь.
– Не знаю, – нагнувшись к сидевшему Егозе, шепнул Колян. – Мишка, наверное, обидится.
– Да пошел он! – гнусно ругнулся Санек. – С друзьями делиться надо! Эй, Мишаня, сходил бы за вином да за конфетами. Иван даст денег, верно, Иван?
Раничев молча отсчитал банкноты.
Мишка ушел, а танцы продолжились. Ленку уже лапали более откровенно, задирали подол, а та, дура, смеялась.
– А ты что же? – Иван посмотрел на грустную Катьку. – Эвон как на тебя Колян смотрит!
– Смотрит, да не на меня, – с обидой отозвалась девчонка. – На мокрощелку эту… Ничего, сейчас я ей морду-то раскровяню…
Неожиданно вскочив на ноги, Катька схватила со стола нож и бросилась на танцующую гостью с такой неожиданной быстротой и проворством, что Раничев едва успел заломать ей руку.
– Убью! – обиженно голосила Катька. – Убью, с-сука!
Ленка в страхе отбежала к печке. Иван вывел орущую хозяйку в коридор и, набросив ей на плечи пальто, позвал Коляна:
– Давай-ка ее на улицу.
– Угу.
Вдвоем они вывели плачущую девчонку из дома и усадили на бревно, валявшееся за растущими сразу за домом кустами. Дул ветер. Моросил мелкий дождик. На свежем воздухе Катька быстро успокаивалась и трезвела. Раничев положил руку Коляну на плечо:
– Ты посиди с ней, парень.
Фэзэушник кивнул, и Раничев быстро вернулся назад, в дом.
– Нет, нет! – голосила распластанная на диване Ленка, со страхом глядя на блестящее лезвие финки, приставленное Егозой к ее горлу.
– Ну, сама разденешься или, может, помочь? – гнусно улыбаясь, тот пытался свободной рукой расстегнуть ширинку. – Ну, давай быстрей, тля!
Он закатил девчонке пощечину, и та, хныкая, послушно спустила трусики.
– Ну, вот давно бы так, курва, – удовлетворенно просипев, Егоза наконец спустил штаны…
Раничев поднял его легко, словно щенка, и с силой бросил об стену. Жалобно крякнув, Егоза опустился на пол.
– Одевайся! – Иван строго посмотрел на рыдающую девчонку. – Быстрее! Ну!
Позади, в коридоре, послышались чьи-то шаги. Раничев оглянулся – пришел Мишаня с вином и дешевыми сосательными конфетами. Тем лучше.
– Вот что, Миха, давай-ка веди свою подругу домой, пока вот этот гад не очухался, – Иван кивнул на валявшегося на грязном полу Егозу.
– Санек? – недоумевающе захлопал ресницами парень. – Так он ее… Ленка, он – тебя… Ах ты ж…
Раничев с удовольствием отвесил пацану хорошую плюху, такую, что бедняга отлетел к стенке.
– Вот что, юноша, – сграбастав парня за грудки, грозно произнес Иван. – Забирай свою биксу – и катитесь колбаской по Малой Спасской! И, ежели еще хоть раз кто-нибудь из вас появится в этой компахе… Лично удавлю! Ясно?
Подросток молчал, за спиной испуганно всхлипывала Ленка.
Раничев недобро взглянул на Мишаню:
– Я спрашиваю – ясно?
– Ясно, – сглотнул слюну тот.
– А раз ясно, так валите отсюда и не вздумайте хоть когда-нибудь снова прийти! – проорал Иван, чуть ли не пинками выпроваживая непонятливую молодежь из квартиры. – Ишь, бля, романтики захотелось! Ну, дуры… Этот еще, деятель, – он посмотрел на приходящего в себя Егозу. – Вставай, Санек, валить надо. Ленка легавых привела!
– Куда валить? Какая Ленка? – обхватив голову руками, недоумевающе произнес Егоза. – Что?
– Уходим, говорю… Давай, ноги в руки – и побыстрее. Переночевать есть где?
– Да дома…
– Нет, нельзя тебе домой… Хотя, если до утра только…
Он вышли на улицу. Темнело, и капли дождя моросили по лужам. Дойдя до Советской, Раничев прислонил собутыльника к афишной тумбе и поймал такси.
– Приятель, вишь, загулял, – зашуршав сотенной, Иван искательно улыбнулся таксисту.
– Да я вижу, – таксист хохотнул и сотенная незаметно исчезла. – Куда везти-то?
* * *
Раничев хорошо запомнил адрес – Лиственная, 12, – убогая халупа на Лесной улице, куда и наведался утром с пивом и добрым советом.
– Ой, хорошо! – растрепанный и голый по пояс Санек, сидя на полосатом, брошенном прямо на пол, матраце, оторвался от выхлебанной бутылки. – Чего хоть мы вчера творили, Иван?
– Да уж, натворил ты делов, – Раничев укоризненно покачал головой. – Биксу свою помнишь, Ленку?
– Как не помнить? Конечно! Шикарная девочка.
– Была девочка, да вся вышла… Ты, сукин кот, постарался.
– Да уж, я такой, – глумливо загоготал Егоза.
– Изнасилование по Уголовному кодексу, – мрачно напомнил Иван. – Знаешь, кто эта Ленка?
– Ну?
– Племянница самого товарища Казанцева! – словно пригвоздил Раничев.
– Да ну? – Егоза снова хлебнул пива. – А кто это?
– Ну ты и серость! – вполне искренне удивился Иван. – Не знать главного в городе пахана! К твоему сведению, товарищ Константин Федорович Казанцев не кто иной, как первый секретарь городского комитета партии!
Егоза захлебнулся пивом.
– Быстрей, собирайся! – похлопал его по спине Иван. – С минуту на минуту здесь будет милиция!
– Что? – трясущимися руками Санек натянул рубаху и пиджак.
Раничев лично накинул на него пальто и, проверив, чтобы Егоза не забыл документы, выпроводил парня на улицу.
– Один живешь?
– Да, – навешивая на дужку замок, кивнул Санек. – Была бабка, померла в прошлый год.
– Прячься!
Схватив молодого бандюгу за руку, Иван едва успел втянуть его в какой-то сарай на противоположной стороне улицы, как к дому Егозы, стрекоча и подскакивая на ухабах, подкатил мотоцикл с двумя милиционерами. Оба, посмотрев на замок, принялись ходить вокруг хибары, старательно заглядывая в окна.
– Оба-на, – в ужасе прошептал Санек. – Выходит ты, Ваня, прав был…
– Я всегда прав, – пошутил Раничев. – Родственники где-нибудь далеко есть?
– Есть. Тетка в Свердловске, да еще кто-то в Челябинске, только я их плоховато знаю.
– Отлично! Сейчас на вокзал дунем.
Дождавшись, когда милиционеры не солоно хлебавши уехали, приятели быстро пошли к вокзалу, на противоположную сторону города.
На полпути, у киоска, Раничева неожиданно остановил какой-то пацан.
– Денежку-то дадите, дяденька? – громко поинтересовался он.
