себе целый кусок франкфуртского венка, который лежал среди других. Сказал, что это самый лучший, отнял у него половину и сказал, что он вместо этого может взять что-то другое.
Что-то изменилось: мои чемоданы украдены. Перед этим еще меняющиеся сцены: машины, такси, поездки и т. п. Я: «Невозможно, был ведь еще здесь, когда я взял Георгу Шлее кусок сыра и съел (он лежал у него на тарелке, казался немного сухим, я взял кусок, не зная еще, что это был сыр, съел). Потом искал какую-то женщину, которая танцевала, был ясновидящим (несколько), она тоже сидела раньше за столом, хотел у нее что-то спросить, мне мешал какой-то крепкий мужчина с друзьями, пробрался, прошелся (без раздражения) через и по чьим-то ногам, мужчина заставил меня объясниться, я сказал спокойно, что он мешает мне, я хочу о чем-то спросить эту женщину (вспоминаю, что я уже сейчас знаю, что я был другим, чем когда-либо до этого, когда я был вежлив и нерешителен, – мужчина спокойно ответил, я рассмеялся, пожал ему руку. Ушел (снова вспомнил, что я уже сейчас знаю, это было скорее так, как бывало со мной прежде: искал примирения, был более чем приветлив, слишком услужлив).
Потом я искал чемоданы, спокойно, без раздражения, несмотря ни на что ожидал их обнаружить позже в моей каюте. Вниз по лестнице (полной дежурных, портье с чемоданами) я без усилия нес какие-то чемоданы, удивлялся, насколько без усилия, хотел пройти к таможне или чему-то подобному, заметил, что не хватает большого коричневого чемодана для костюмов, вспомнил, что он должен был быть в другой комнате, спросил какую-то женщину, которая спустилась вместе со мной, не присмотрит ли она за моими чемоданами, пока я не принесу последний, понимаю, что ей не стоит доверять, сделает ли она это, – и где-то здесь я проснулся.
Моя излишняя услужливость по отношению к пролетариям, идиотам, незнакомцам, людям типа Гарольда* – не помню имен, – социальным неудачникам – уничижение перед чинами, фамильярность (Алекс Хоенлое).
Отказ от любого участия в «проиходящем в мире» – внутренне и внешне. Внешняя причина: я недостаточно знаю (что верно); знаю не больше и скорее меньше, чем другие; прежние глупые (не глупые: Бухвальд*, Ж.К.*, Лт.*) события повторяются снова и легко могут быть использованы против меня.
Не умею танцевать. Косность, неуверенность, это-я-не-могу (не хочу!) сделать, боязнь показаться смешным, потеря достоинства, отсюда стеснительность в обществе, которая маскируется наглостью, осебенно перед женщинами. Идея Н. о бонвиване (то же и у нее: «Другие были загнаны» – в этом ее тип находил легкое удовлетворение).
Мое чувство (гордость), будто моя (вечная) любовь растет и будет расти, никогда не пройдет, надо контролировать. Что ты, великий любящий, со всей своей преданностью дал своей семье? Твоя сестра* умерла; ее можно было спасти; ты не хотел взять на себя долг прокормить всех в Швейцарии. Ты стеснялся своей семьи. Ты произвел своего отца в капитаны; ты пытался завысить социальный статус своей семьи. И ты не особенно заботишься о ней. Ты хочешь ее скрыть. Твой отец был благодарен за то немногое, что ты давал. Ты никогда не намеревался действительно помогать. Вспомни о речах по поводу благотворительности. Что ты, собственно, сделал? С оправданием, что нельзя каждому, – тебя это скорее угнетало.
Карен: Если необходимость в определенных вещах (посредством самореализации) становится меньше, то и желания ослабевают (и наоборот).
Все то, что происходило за последние десять лет – вечеринки, социальные обязательства, – я могу уже видеть, как без этого.
Мысль: из-за отрицания, отсутствия интереса. Типично, что мне никогда не хотелось идти в театр, в кино, на концерт и т. п. Нью-Йорк полон этим. Никогда не хотел идти один. Вообще не хотел ходить. Участие в культурной жизни (раньше насмехался над этим).
Важно для себя самого как пища.
Хельма В.* Счастливые номера для Рака: 2. Символ роста, качества, добра и зла, позит. и негат., радость и меланхолия – и еще 9.
Предостерегла меня против несчастных случаев. Плохое число: 7.
Где-то через полчаса. Чуть не свалился на лестнице с террасы. Сандалета запуталась в обшлаге штанины.
Отношение к Эллен*. Типичная злопамятность. Имеет ли преимущества понимающий?
21.08.<1950. Порто-Ронко>
Один пополудни. Утром вымыл голову, солнце, ванна, символически заключил: очищение. Почти до конца дочитал книгу Карен. Синий августовский день. Августовские желания, мысли и надежды.
Расширение. Участие в мировом театре, в происходящем. Жизнь. Быть открытым, более открытым, стать ситом и зеркалом. Стать многостороннее: призма, которая блестит со всех сторон. Ловля мира: не только привязываться (из-за любовных композиций) к американскому плену, веять во все стороны, видеть, воспринимать со всех сторон, стать круглым. Европа крепче; балансировать с Америкой. Возможно, снова расцвет, возвращение молодости; открытие после столь долгого отсутствия. Фактически и символически.
В одном из моих никогда не написанных писем Наташе: пришло время идти домой, к себе самому. Я был долго в дальних краях. Это было правильнее, чем я тогда полагал.
Вчера вечером Карен. Она считает, что сновидения с украшениями и чемоданами символизируют мои опасения, как бы не потерять начатое развитие; ей кажется, что я часто об этом говорю; так может продолжаться еще долго не только на интеллектуальном (что не может иметь длительного действия), но и на эмоциональном уровне. Так показалось нам обоим: сновидения – это доказательство тому, что эмоциональное действие начинает сказываться. Карен спокойно и с любопытством подшучивала: что теперь со мной будет дальше. Все пойдет быстро. Многое должно уже было произойти; многое я уже должен был понять; в этом многом заключена жизненная сила, способность радоваться (я не совсем здесь согласился) была уже всегда, и всегда приходила на помощь.
Отвез ее домой. Все небо в звездах. Подбежал щенок Негрито, который каждый вечер ожидал ее на лестнице. Мой дом, который мне ближе, чем прежде. Внутреннее тепло.
Прочитал, что умер Кальтнекер, двадцать три года.
Большое, страстное желание: найти себя для себя. Словно для отшлифованного камня, которые здесь лежат в свете случайных рассеянных лучей, ищешь прямого сильного луча солнца: и камень, и солнце здесь, но они не могут встретиться.
Старые песни из граммофона – в них заключены десять лет твоей жизни, но когда же сгорело твое сердце? Только это считается – перед Богом и перед тобой.
Человек, склонившийся над своим прошлым.
Гори, сердце, навстречу миру! Переступи через личные любовные зависимости. Часто было прежде: я не мог любить открыто, обращенный к другому, потому стеснительность, в результате зависимость, с самого начала не было
