вдруг пронеслась мысль о том, что мать у Мишки всё-таки есть. И что я до одури хочу иметь не только сыновей, но и голубоглазую белобрысую дочь. Плевать даже, если она пойдёт по стопам матери и встанет на коньки. Сам водить буду. И коньки куплю сам, и платья, если потребуется, буду бисером расшивать. Ещё подумал о том, что глаза у Настьки красивее, когда она нежная. И ещё о многом, перечёркнутом одним единственным «никогда».
Новая волна жара, грохот, вой машин, крики.
– Женя!
Настя?!
– Женя! – услышал я сквозь хаос и боль прежде, чем на меня обрушилось ощущение, что земля под ногами разверзлась и я оказался там, где мне и положено быть, – в преисподней.
Глава 20
Настя
– Женя! – я рванулась к объятой пламенем машине. – Женя!
Собственный голос был далёким и тихим на фоне других звуков. Взбесившиеся автомобили завывали на все лады, превращая утро в праздник хаоса.
Господи, Женя! Всё случилось в тот самый момент, когда мы с Егором вышли на улицу: оглушительный хлопок, вспышка, едва не сбившая меня с ног ударная волна. Звон стёкол, сигналящие машины.
– Пусти меня! – сквозь слёзы закричала я, вырываясь из рук схватившего меня Егора. – Пусти!
– Настя, нет! – его пальцы сжались сильнее. Он прижал меня к себе. – Нет!
– Пусти! – я ударила его локтем, впилась ногтями в ладонь.
Всё, что я видела: пламя и лежавшего в нескольких метрах от машины Женю. Мне нужно было к нему. Устремлённый в небо рыжий факел трещал, дышать становилось трудно. Я сглотнула ком и ударила снова. Снова и снова.
– Пусти! – кричала я, отбиваясь. – Мне нужно к нему! Пусти!
– Это…
Как смогла вывернуться, не знаю. Асфальт замелькал под ногами, захрустело битое стекло.
– Женя! – я упала на колени возле мужа. – Женя! – крик перешёл в рыдания. Глаза его были закрыты, на пиджаке виднелись кровавые пятна. – Женя, – прошептала я сквозь плач.
В попытке найти жизнь я дотронулась до его шеи, до артерии. Ничего. Нет! Он не мог… Под пальцами оказались его волосы – чёрные, жёсткие. Кто-то потянул меня прочь. Попытался поднять на ноги. Они что, с ума сошли?!
– Снова рвануть может! Уведи её… – меня-таки оторвали от Жени. Потащили от него против воли.
– Не трогайте меня! – истошно закричала я.
Несмотря на то, что я противилась, меня оттащили в сторону. Вдалеке предвестниками несчастья замелькали красно-синие огни скорой, раздался вой сирен. Меня затошнило, когда на стоянку влетело несколько карет с красными крестами. Шум в ушах стал невыносимым. Если бы Женя сел в машину…
– Он не может умереть, – всхлипнула я, поняв наконец, что держит меня охранник из школы. Егора рядом не было.
Куда он делся? Осмотревшись по сторонам, я увидела его рядом с машиной пожарных. Когда она появилась тут?!
Егор хотел ещё что-то сказать Жене, поэтому пошёл за ним, а я пыталась остановить его. Само собой, напрасно. Как я ни убеждала его, что лучше от этого никому не будет, он не слушал. А потом…
– Да пустите же вы! – произнесла я сквозь слёзы
Стоянку заполонили люди в белых халатах, в форме пожарных, звуки сирен не смолкали: к скорым прибавилась полиция. Около нас непонятно откуда взялся мужчина в каске и огнеупорном костюме. Строго глянув мне за спину, он кивнул. Чужие руки исчезли, и я со всех ног бросилась к медикам.
– Пожалуйста! – я схватила за рукав первого.
Взгляд метнулся на асфальт, где только что лежал Женя. Или не только что? Время перестало существовать. Отдавая себе отчёт, что оно идёт вперёд, что оно потребовалось всем этим людям и машинам, чтобы появиться тут, я потеряла его счёт. Увидела носилки и рванулась туда, но меня снова остановили.
– Успокойтесь, – напряжённым голосом сказал врач.
– Что с моим мужем?! Он…
Вдруг за моей спиной раздался громкий крик, и тут же я услышала, как хлопнула задняя дверца кареты скорой помощи.
– Быстрее! – крикнул голос. – Давление падает! Если…
Слова заглушил новый вой сирены, меня покачнуло. И снова под ногами замелькал асфальт. Кто-то кричал мне в след, но я не остановилась – вскочила в готовую сорваться с места скорую.
– Я поеду с ним. – Сказала я громко, но услышала лишь слабый хрип.
На меня устремились две пары тёмных глаз.
– Вы кто? – резко спросила тощая, как швабра, медсестра.
– Жена, – ответила я, глядя прямо на неё.
Она кивнула в угол. Я села на приземистый откидной стул и едва не слетела с него – так быстро помчалась скорая. На лицо Жени была опущена кислородная маска, сирены завывали отовсюду: впереди нас, позади. Несущиеся навстречу полицейские машины тоже выли, как беснующиеся животные.
– Пульс падает!
– Нет, – я прижала пальцы к губам. Почувствовала что-то тёплое. Рассеянно глянула на руку, облизала губы – догадка оказалась верной, из носа текла кровь. Я вытерла её ребром ладони.
Женя сказал, что я нужна ему. Даже сейчас я понимала – не прощу. Не прощу. Но…
– Вернитесь на место! – гаркнул врач.
Я замотала головой. Пристроилась возле носилок, чтобы никому не мешать и в то же время касаться его. Положила ладонь на его ногу.
– Живи, – беззвучно, одними губами, прошептала я. – Пожалуйста, Жень. Ты… ты ведь осуществил свою мечту. И…
Грудь сдавило рыданиями. Слёзы смешались с кровью. Он продолжал бороться. Вдох, ещё один. Не его – мой. В тот момент мне казалось, что я дышу за двоих.
***
Обхватив себя руками, я сидела в опустевшем коридоре и пыталась согреться. К моменту, когда мы приехали в институт скорой помощи, состояние Жени стабилизировалось. Даже давление держалось относительно ровно, хотя, если изначально падало, теперь наоборот начало расти. Врачи удивлялись переменам, а я продолжала прижимать ладонь к Жениной ноге и мысленно повторяла ему, что, если он оставит меня с двумя мальчишками, я не прощу ему ещё и этого. Не прощу, если мне придётся объяснять, почему у него нет папы, не только Никитке, но ещё и Мишке.
Наконец я разжала руки. Рядом упал покрытый бурыми пятнами бумажный платок. Я и не помнила, кто дал его мне. Я вообще плохо помнила всё, что было после взрыва. Почему Женя
