челюсть откладываю в сторону ноутбук и встав из кресла направляюсь во внутрь.
Мой сын плюхается на кожаный диван и поставив локти на колени прячет свое лицо в ладонях.
Этот жест ни хера мне не нравится!
— Что натворил? — спрашиваю грубо, потому что пока в моем воспаленном мозгу ни единого варианта, но сын мой не торопится с ответом прибавляя еще пару седых волосков на моей голове.
Лампочка моргнув светом, перетягивает на себя внимание лишь на миг, но это световое шоу тоже неплохо напрягает и нервирует, поэтому лучше Кирюхе самому ответить на мой вопрос, потому, что играть в «угадайку» я не хера не настроен.
Кир убирает ладони и рассеяно бегает глазами по моему лицу.
— Не знаю — устало пожав плечами, роняет взгляд на пол. — Я…Я кажется убил Дашину мать…
В моих ушах звенит…
Зависнув взглядом в пространстве я мечтаю только об одном: захерачить подзатыльник двадцати восьми летнему мужику.
Вот на хера? Что…Блядь!
Играя желваками, сжимаю и разжимаю кулаки.
Я понимаю его чертов порыв надрать зад той, которая хлестала детей, но сука…
— Что ты с ней сделал? — цежу сквозь зубы, пытаясь подавить мешанину из эмоций, которые бурлят во мне.
Гелька всегда мне говорила, что с моей горячей кровью надо считать не до десяти, а до тысячи и я почти уверен, что этот счет сейчас единственное, что может мне помочь унять мой гнев.
— Да говори, блядь! — херачу кулаком по столу, от чего Кир вскидывает на меня глаза и рассеянно блуждает ими по моему лицу, словно сам не понимает, что там натворил.
Он не торопится с ответом, поэтому я набрав Настю сообщаю ей, что детей в приют увезет она. Моя младшая дочь без вопросов принимает мое указание.
Опять же хорошо отточенный рабочий навык. Этим она меня более, чем устраивает на рабочем месте. Если надо, то никаких «а я думаю, что это не правильно» я от нее не слышу.
От жены-слышал миллион раз, поэтому мы не сработались.
Моя дочь — идеальный сотрудник, оставляющий наши личные отношения за порогом офисного здания.
— Мне тебя за шкирку трясти? — взрываюсь, швыряя телефон на стол.
Не вовремя он решил проверить мои нервы.
— Я сделал с ней то же самое, что она сделала со своей дочерью в тринадцать! — соскакивая со стула, срывается ко мне и сжав кулаки замирает в пару сантиметров от моего лица.
Пытаюсь подавить его своим взглядом, да вот только ни хера!
Крылья его носа расходятся, от гневного дыхания. Уверен, что я сейчас выгляжу так же.
— Что она …
— Она ударила ее пряжкой ремня — перебивает, не дав мне закончить вопрос — ударила так, что раскромсала дочери поясницу в мясо. Я видел этот шрам, я видел, как ее трясет и выворачивает от запаха крови. Я видел, как она сознание потеряла, когда мне прилетело в нос от Яськиного брата.
Смотрю на подбитый нос сына, понимая что даже не заострил внимание при первом разговоре на то, что по нему кто-то съездил кулаком.
Я не собираюсь сейчас выяснять, за что получил мой сын. Никогда в это не лез и сейчас не собираюсь.
— Где она сейчас? — спрашиваю убавив громкость на пару децибелов.
Шумно выдохнув, Кирилл отходит в сторону и, уперев обе ладони в стену закрывает глаза.
Мне хочется впечатать его голову в эту стену и повторить свой вопрос, но теперь я убавляю еще и ярость, терпеливо ожидая ответа.
— Я вызвал скорую и полицию.
Сука! Твою ж…
— А журналистов, ты блядь не вызвал? — отхожу к своему столу и упав в свое кресло, закрываю глаза.
Пытаюсь вернуться в адекват, потому, что с таким настроем рационального выхода из ситуации просто не найти.
В его годы я бы наверное поступил так же.
— Она меня возненавидит, да? — хрипит отрываясь от стены и убирая руки в карманы. — ну…если ее мать умрет.
Да блядь!
Опускаю руки на стол, складывая их в замок.
Хмурым взглядом блуждаю по уставшему лицу сына, прикидывая, как мне разрулить эту ситуацию.
— Я собираюсь оформить на этих детей опеку. — говорю спокойно, наблюдая за реакцией Кира.
Он ожидаемо удивляется и глубоко вдохнув, вытаскивает одну руку из кармана и сдавливает переносицу, явно пытаясь переварить мои слова.
— то есть ты… удочеришь Дашу?
Я молчу, понимая, что этим молчанием я жанглирую мозгом собственного сына. Наверное он не разбирается в тонкостях приемного родительства, раз задает мне такой вопрос, но я не тороплюсь вносить ясность.
— Пожалуйста, никаких не обдуманных поступков больше, иначе мне этих детей попросту не отдадут.
Моя просьба звучит слишком сухо и больше похожа на приказ.
Пока я даже не представляю, что мне делать с тем косяком, который в состоянии дикой агрессии вытворил мой сын, но то, что я не дам ему исправлять ситуацию самостоятельно-факт!
Он исправил уже так, что заново надо все переписывать.
— Я во всем сознался и все подписал. — добивает меня фактами, которые мне сейчас хочется затолкать ему в задницу.
Придурок мелкий.
— Молодец, хули… — отражаю его же интонацией.
Во мне сейчас из отцовских чувств только злость, в чистом концентрированном виде.
Этот парень в юности не доставлял мне проблем. Я уверен, что они у него были, но он как-то все разруливал сам.
Впервые…
Такое у нас с ним впервые.
— Блядь… — произносит растерянно и вновь находит своими глазами мои — теперь тебе не разрешат их усыновить?
Пожав плечами, опускаю взгляд на свой телефон, прикидывая кто мне может помочь решить эту проблему. Я законопослушный гражданин и с такой херней сталкиваюсь в первый раз.
У меня дохера связей и дохера на кого мне можно надавить, но вот только все это может сразу же вылиться в скандал, а нам бы аккуратно как-то все решить.
— Если ты так же, как и я хочешь, что бы эти дети были в безопасности — просто скройся — прошу примирительно, но Киру моя идея не заходит от слова совсем.
— Да щас, блядь — подрывается в мою сторону, но я стопорю его взглядом.
На ум идет самая скотская идея из возможных и я сука ее озвучиваю.
— Дай мне время, Кир. Не напирай. Скройся на пару месяцев пока я решаю этот вопрос, иначе…Я. Умываю. Руки. — делаю упор на последние слова, голосом, выделяя каждое.
Звучу противно, знаю. Но это единственная кнопка, которая срабатывает так, как надо, потому, что замолкнув Кирилл дергает кадыком, явно обдумывая мои слова.
— Она, что… Сестрой мне будет? — спрашивает срывая последний
