Высокосов - Это на всех уровнях наблюдается, в "элитных" журналах то же самое. "ОМ" об Энди Уорхоле и "Матадор" про отца поп-арт. На обложке "Матадора" Агузарова, ну и на "ОМе". Они про "Секс пистолз", и "Матадор" послал корреспондента к Макларену...
Медведева - Добавь еще одних и тех же красоток - Наоми и Шэрон Стоун...
Высокосов - И единственного фотографа Фридкеса! Нет, еще Клавихо!
Медведева - Я, вообще, к печатной продукции здесь отношусь очень осторожно. Не всегда указано, откуда перепечатан материал, кто перевел и каким годом он датируется.
Высокосов - В то же время я знаю, что у так называемых "композиторов" накопилось очень много материала, как говорится, "для души". А выпускают они ширпотреб. Это якобы нужно публике. Все эти "ветераны" - какие-нибудь Кельми, Маликов-Пресняков старшие, - они будто оправдываются, постоянно вспоминая, что когда-то они играли настоящий рок, джаз и т. д. А сегодня вынуждены подстраиваться под то, чего якобы хочет публика.
Медведева - Они для меня не авторитеты.
Высокосов - Для меня тоже нет, но это же можно сказать и о современных, сегодняшних, "производителях" и "работниках искусства".
Медведева - Вот именно - производители. Вот именно - работники. У нас страна большая, поэтому и производство огромное и в нем надо равняться на большинство, на его уровень. Хотя и без опыта СССР ясно, что количество не значит качество. А "работники" у меня ассоциируются с железной дорогой. Вот там - работники. Не всегда трезвые и ищущие, с кого бы содрать зелененьких. По огромности, то есть количеству, мы тоже всех опережаем. "Горкий парк" один клип гоняет уже полгода. А местные "звезды" штампуют их пачками!
Высокосов - И видно, как надергано отовсюду буквально. Даже из несовместимых, казалось бы, стилей - готика и попса, трэш и глэм.
Медведева - Это так называемый синкретизм, слитность. Цельность, я бы сказала, желанная. Но на таком вот уровне, как она проявляется, - это хаос и безвкусица, отсутствие стиля. Винегрет любимый русский.
Высокосов - В Москве стало, как в большой деревне. Вот приехал Боуи, вот Тина Тернер, постояльцы уже "ЗиЗи Топ", "Назарет". Даже Джексон. И тут же Киркоров не моргнув глазом, в супертуре со своей физиономией на самолете, отсчитывает начало истории.
Медведева - Этот отсчет произвел большое впечатление на Аллу Борисовну, на концерте Джексона часа два считали, пока он, то есть она, история, не началась.
Высокосов - Он-она... Андрогинная идея одна из двигательных в музыке. Она когда-то несла в себе революционность, бунтарство. Отойти от однозначного, не принадлежать к устоявшейся форме, трансформироваться - изменить. Поломать. У нас как всегда все скомканно, быстро, тяп-ляп.
Медведева - Потому что не самостоятельно, а по тамошнему примеру. А там все-таки десятилетиями гомосексуалисты "боролись" за свои права. Здесь по разрешению все как-то устроилось. Горбачев и секс разрешил, и гомиков сажать перестали. И рок на службе чего-то там... И в любом случае - это не борьба идей, а шоу. Это просто костюмы.
Высокосов - Не хочется верить, что у людей, творящих музыку, только внешняя оболочка, и то чужая, которую просто можно использовать, потому что уже существует. Здесь чуть-чуть подделал, там поменял местами.
Медведева - Это у художников было: "рэди-мэйдз" (Соня Делоне), то есть готовые формы, заготовки, как сэмплер сегодня.
Высокосов - И все это идет общим потоком.
Медведева - Говном плывет по реке! Извини за грубость.
Высокосов - Но только у большинства все-таки остается проблема со сбором народа на демонстрацию этого "говна", как бы его ни рекламировали. "Мегаполис" в ЦДХ продал сто двадцать шесть билетов! Это после того, как весь вечер и всю ночь Муз-ТВ крутило их клипы, разыгрывало бесплатные билеты. Сто двадцать шесть билетов - это провал для такой раскрученной (по ящику и радио!) группы.
Медведева - У Маяковского было про звезды - раз их зажигают, то это кому-то нужно. Кому-то, значит, надо, чтобы был такой вот неоправданный коммерче-ски "Мегаполис" и многие другие. Я уж не говорю о сегодняшней возможности кому угодно при наличии денег светиться в ящике. Беспрецедентный Хозяенко с его "Черноглазой" - это, вообще, наверное, какая-то братва своего товарища надоумила - да ты же классно поешь, ща Моргунову забашляем, эту девку твою с ним снимем, плевать, что синеглазая!
Высокосов - В России, где так всегда любили говорить о культуре, о высокой культуре, где и родилось понятие "интеллигенция", на переднем плане выступает что-то уродливое, сворованное. И часто возникает ощущение, что тебя наебали ты готов к принятию новой информации (музыкальной, например), садишься, включаешь, внимательно слушаешь... Десять минут, пятнадцать, двадцать... Где, где это новое, над которым кто-то не спал ночами, мучился в поисках озарения и света?!
Медведева - Сегодня нас озаряет знак доллара. Мы живем в эпоху экономического тоталитаризма. И "сад души" заброшен, захламлен, да и вообще, засох. У тебя есть стихотворение почти об этом, Сергей.
Увядшие флоксы, огурцы и баксы
Валялись у подъезда в мусорной куче.
Жили-были, жили-были,
Жили да не были, были да не жили...
Сумасшедшая обезьяна схватила баксы,
Утащила к себе на дерево.
"Да кому они нужны, - говорила она,
Все равно, небось, фальшивые".
Толстая тетка схватила огурцы
И запихала к себе в авоську,
Чтобы мужу сделать приятное.
И только флоксы увядшие,
Никому не нужные,
До утра на улице лежали.
Их дворник сжег потoм
С прошлогодней листвой,
Похлопывая рукавицами,
Постукивая метлой.
И можно добавить: постукивая метлой не в такт какой-то своей "дворницкой" песне, глядя на огонь, ну там "Мой костер в тумане светит..." - а орущим из чьей-нибудь иномарки "Иванушкам" или Мише Кругу!
1997 г., Москва
ВОР
Сентябрь. Туристов уже немного, и одна из красивейших площадей Парижа плас де Вож - не очень шумна. Только отремонтированные фонтаны парка плещутся, вторя вовсю еще зеленой листве.
- Да в тюрьме, как на воле. Те же законы. Только без прикрытий. Без цивилизации как будто.
- Ну а правду в фильмах показывают - бьют?
Человек, у которого я это спрашиваю, сидит напротив меня за столиком ресторана. Столики еще на улице - так тепло. Мы пьем великолепное и в меру охлажденное "Сенсир", едим. Он - в модном льняном костюме. Темные очки фирмы "Порше", те, что складываются и стоят около пятисот долларов. В бумажнике пачка наличных - немецких в основном марок: вот, пожалуй, что отличает его от модного европейского плэйбоя. Наличные деньги. Только. Всегда.
Роман - вор. Жулик, криминал и темная личность. Последний раз он отсидел пару лет и освободился полгода назад.
- А что, в жизни разве не бьют?! Если не физиче-ски, то как-то по-другому. Все зависит от того, как себя поставишь. С первого же часа. С прихода. Видно же по человеку - может он за себя стоять или...
Роман, конечно, за себя стоит. Он не очень высок - метр семьдесят восемь, - но он будто квадратный. Льняные штанины брюк колышутся на его ногах-колоннах. Пиджак на плечах недвижим.
- А как же секс?
- Что секс... Обмениваются девочками... из журналов! Или преданно на одну и ту же. Мастурбируют все.
Это говорится им без тени смущения, совершенно спокойно. Может, так же об этом скоро будут говорить и на воле - в наш век СПИДа. Впрочем, уже существуют коллективные группы по обучению мастурбации.
- Говорят, тюремная дружба очень крепкая...
- Да, у меня там появился дружок. Колумбиец. Ему там мозги полгода пудрили. Качали деньги из его сестры. А он все ждал, когда же ему устроят побег... Красиво тут. Мне очень нравится. Молодец, что привела сюда.
- Здесь, Роман, всем нравится. И кардиналу Ришелье нравилось, и Виктору Гюго. Сейчас нравится министру культуры и скандальному писателю Жану Эдерну Аллье. Если есть пара миллионов в долларах, можешь облюбовать мансарду... А ты сам-то не пытался бежать из тюряги?
- Конечно. Не получилось.
Он весело смеется, и я прошу его рассказать. И он так же, смеясь, рассказывает, как должен был бежать с колумбийцем и еще одним сокамерником. Четвертый оставался. Потому что ему вообще оставалось пару месяцев сидеть. Об их побеге знало несколько людей в их отсеке. Они и устроили драку. Для отвода глаз. Охрана была занята дракой, а не звуками, доносившимися из камеры Романа. Разбегаясь от двери камеры к окну-иллюминатору, они долбили стекло металлической ножкой стола, которую каким-то образом отвинтили. Они пробили-таки стекло. Но не рассчитали.
- Там же прутья за стеклом. То есть это даже не прутья оказались, а толстенные сваи прямо-таки. Ой, бля, самое сложное, мы думали, стекло. А оказалось, что жопа не лезет, не пролезает!
- И что же вы делали? - чуть ли не взвизгиваю я.
- А ничего. Сидели и ждали, когда придут. В медпункт, лазарет, чтобы повели. Изрезались все...
Я представляю эту сцену, и мне кажется она не достойной ребят, сидящих не по первому разу. Как это они не измерили - пусть сквозь стекло! - расстояние между железками...
