Ну и дурак, — неожиданно сообщила Мария.
— Поясните, пожалуйста, — попросил я, малость обалдев от такого перехода.
— Мог бы и воспользоваться, между прочем. Неужели я плохо намекала? Брат мне говорил, что ты очень умный, а ты дурак. Да как ты не понял, что мне было страшно? Я просто сделала вид, что напилась. Нарочно почти всю бутылку в раковину вылила. Думаю, так вот лягу, а он сам все и сделает. Лежу, как полная дура и жду, когда он придет. Так и заснула, а наутро папа пришел с водой, да с тазиком. Никак не думала, что все мужчины такие скоты. В конце концов, если я вам так не нравлюсь, могли бы глаза закрыть.
Мне осталось лишь развести руками и сказать:
— А вам девушка, вперед наука — не переигрывайте. А гравюры-то все-таки откуда? Из ПСЗ?
— Не подойдет «Полное собрание законов», бумага тонкая, — мрачно отозвалась Мария. — Я, было, примеривалась, но не подошло. Собрание в тридцатые годы прошлого века вышло, там и бумага другая, и водяных знаков нет.
— Неужели первое собрание сочинений Ломоносова?
— Чулков это.
— Михаил Дмитриевич? Неужели «Пригожую повариху» зарезали? Так это, сколько же штук понадобилось? — изумился я, а потом, вспомнив собственную курсовую работу, писанную на четвертом курсе, догадался. — А, это другое… «Историческое описание российской коммерции», так? А в нем, если не ошибаюсь, томов двадцать.
— Двадцать один. И время самое подходящее и печаталось оно на английской бумаге, а в конце тома по чистой странице оставалось. Папа подсказал.
И впрямь. Куда там семейству Адамсов до семьи Семенцовых.
Глава двадцатая. Посланник Альбиона
— Володя, так что мне ответить? — поинтересовалась Наталья.
Просьба французских коммунистов, переданная через супругу, мне не нравилась, но кто откажет любимой женщине? Вздохнув, я ответил:
— Передай, что согласен.
— Вот и прекрасно, — чмокнула меня в щечку Наташка. — Ты не забыл пригласить на свадьбу графа Игнатьева с женой?
— Не забыл, — буркнул я, отвлекаясь от очередной порции счетов, присланных в торгпредство. Естественно, что проверять или перепроверять их не стану, а просто подпишу и передам Светлане Николаевне, чтобы та оплатила всю коммуналку, но должен же я изобразить озабоченный вид, даже если единственным зрителем является собственная жена? Но Наталью было не провести.
— Володя, скажи-ка честно, что тебя так смущает? Банкет или предстоящая встреча?
Свадебный банкет меня не смущал. Хотя я и говорил, что арендуем автобусы и поедем, куда глаза глядят, но на самом-то деле подобные экспромты я никогда не одобрял. Поэтому Александр Петрович уже присмотрел для нас ресторан в пяти милях от Парижа, договорился с хозяином и даже внес предоплату.
— Встреча, — признался я.
— А что в ней такого? — удивилась Наташа. — Английские коммунисты хотят познакомится с руководителем советского торгпредства во Франции, коммунистом. Понимаю, что ты не очень-то жалуешь Соединенное королевство, но при чем здесь английский пролетариат?
— Наташ, я очень люблю Великобританию, ее культуру — особенно литературу, а английский пролетариат, что нам помогал во время войны, тоже люблю, — отозвался я, размышляя — стоит ли озвучивать собственные сомнения? Но решил, что стоит.
— Понимаешь, мне кажется странным, что представитель Британской коммунистической партии … — начал излагать я, но Наталья меня немедленно перебила:
— Не компартии, а Британской секции Третьего Интернационала.
— А я думал, что это одно и тоже, как здесь. Получается, что у бриттов две коммунистические партии? — удивился я.
— Пока две, но они вот-вот должны слиться в одну, — ответила Наташа. — Они бы и раньше могли объединиться, но Инкпин не смог договориться с Панкхерст.
Хорошо быть сотрудником Коминтерна и помнить, кто такой Инкпин и ктотакой Панкхерст. А мне-то такие тонкости откуда знать? Может и встречал фамилии в газетах, но точно, что не запомнил.
— Инкпин, это руководитель английской компартии? —осторожно поинтересовался я. — А этот, как его, с замысловатой фамилией, он кто?
— Володька, мне стыдно за тебя, — укорила меня Наталья. — Начальник Иностранного отдела не знает элементарных вещей. Панкхерст — это не он, а она. Зовут Сильвия.
Панкхерст. Это как «пан» и «херст». Сотворив на физиономии озабоченный вид, важно изрек, изображая раздумья:
— А ведь я где-то слышал эту фамилию — Панкхерст.
— Ты, наверное, о ее маме слышал, или читал. Мамочка у нее известная суфражистка, постоянно скандалила с полицией, а когда началась империалистическая война, стала ярой милитаристкой. Она к нам в семнадцатом году приезжала, уговаривала Керенского вести войну до победного конца. Из-за этого мама с дочкой крупно поссорились, а Сильвия, бывшая умеренной феминисткой, стала поборником коммунистической идеи.
— Ясно, — кивнул я, вспоминая, чем феминистки отличаются от суфражисток? Помню, что и те, и другие за что-то постоянно боролись. Не то за избирательные права, не то за право пойти работать на шахты и на заводы. Суфражистки, чтобы получить избирательные права, били витрины, дрались с полицией, пачкали краской картины известных художников. А феминистки тоже чего-то хотели, но вели себя сдержаннее.
— Ты мне потом список руководителей компартий по разным странам составишь, ладно? — попросил я.
— Составлю, — пообещала Наталья и посмотрела на меня. — Излагай, какие еще сомнения?
— Мне непонятно, зачем им вообще понадобилось со мной знакомиться?Какой в этом практический смысл? Если они хотят ознакомиться с работой торгпредства, быть чем-то полезными для Советской России, то могли бы обратиться к товарищу Красину, моему коллеге в Лондоне. «АРКОС», хоть и зарегистрирован как частная компания, но суть такой же, что и у нашего торгового представительства, зато через Ла-Манш не нужно перебираться.
— Ты Красина не знаешь, — усмехнулась Наталья. — Леонид Борисович человек очень деловой, прагматичный. Если что-то не имеет отношения к делу, он вникать не станет и даже встречаться не будет.
— Вот видишь. Красин не желает тратить время зря, а мне придется.
— Володя, я тебя часто о чем-то прошу? Тебе что, сложно посидеть и поговорить с человеком?
Похоже, Наташка начала злиться. А если беременная женщина сердится, это плохо. Поднявшись с места, подошел к жене, обнял ее.
— Наташка, вот это и есть вторая причина. Почему французы вышли на тебя, а не обратились сразу ко мне? Ты считаешь, что я отказал бы коллегам в просьбе? И, вообще, скажи-ка лучше, ты этого англичанина хорошо знаешь? Как его имя?
Наталья призадумалась.
— Знаю, что зовут его Невил Диллон, вот и все. Не могу же я быть знакома со всеми членами Коммунистической партии в Европе. Во Франции он контактировал с товарищем Рошем. Этого я немного знаю. Товарищ Рош до войны был простым столяром в
