— Ратмир, они все чуют девушку. Новую кровь. Все знают, что она здесь. И… просят тебя.
Я сжал зубы и кивнул. Все будет. Быть может не сегодня, но… очень скоро. Для начала, черт побери, нужно сыграть свадьбу! И объяснить Алёне, что к чему… Да так, чтобы она не сошла с ума и не стала устраивать множество безнадежных попыток бегства, иначе придется запереть её в комнате и силком тащить к дереву. А это чревато для всех. Для волтов в первую очередь. Ведь вспышки чувств им сложнее контролировать, поэтому в лес нельзя вносить такие эмоции, как страх и ярость.
Наступал вечер, волты оживлялись, некоторые из них бодрствовали по ночам. Впрочем другие не менее активно вели себя днем, за счет этого жизнь в племени не останавливалась в любое время суток. Но ночью влияние стихий особенно велико и даже в себе я ощущаю желание совершать безумные поступки. Взывать к ветру, Луне и воде. Нырять в озеро Надежды, пробуя суть и единое начало этих земель. Погружаясь в их мирный ритм ночного бдения.
В смятении мы с Файном отправились домой. Плант был на границе двух миров, я это почувствовал. Ровно как и то, что он не готов уходить. Плант — отличный вожак, наш помощник и единомышленник, если можно так сказать про волта. Смены ему нет. Его здоровье дало трещину, не столько благодаря неоправданному поступку молодого волта. Сказалось напряжение, установившееся в лесной обители в последние годы. Я намеревался немедленно заняться изготовлением лекарства с помощью новых минералов, кортеж должен был прибыть в эти дни.
Смутное ощущение кольнуло меня на пороге дома. Но мысль быстро улетучилась, когда я случайно столкнулся с Алёной в коридоре и девушка робко улыбнулась, отводя взгляд. Я не придал этому значения.
Лишь на следующий день после завтрака Мэри внезапно спохватилась и неожиданно спросила, когда уже можно будет разгружать кортеж с товарами?
— Кортеж?.. — непонимающе уточнил я.
— Да, иль Ратмир, посыльному ведь удалось Вас вчера встретить? — забеспокоилась она.
— Посыльный? Когда же он приходил? — нехорошее предчувствие замаячило в голове.
— Да вчера и приходил, перед обедом. Вас как раз не было, но потом посыльный куда-то исчез. Я решила, что Вы с ним встретились и отправились встречать кортеж.
— Исчез говоришь?.. — задумался я о том, как искать заблудившегося визитера.
— Да, больше я его не видела… Ой, что же делается-то? Вы его тоже не видели? — неожиданная догадка заставила Мэри округлить глаза.
Я уже не слушал и, борясь с яростью, выскочил из дома. Догадок было две — посыльный потерялся в лесу или, не дождавшись меня, вернулся в кортеж. Последнее мне особенно не нравилось, поскольку в таком случае задержка кортежа случилась по вине посыльного. К счастью, после завтрака мои друзья не успели отлучиться и, отправив Файна вместе с волтами искать следы пропавшего в лесу, я сам вместе с Эстом погнал в сторону дороги, где вероятнее всего находился кортеж.
Проскакав на всех порах через лес, мы застыли в изумлении на дороге, подходящей к горам с внешней стороны. Здесь явно прослеживались следы пребывания кортежа — примятая трава на месте отдыха, свежие лошадиные следы, лунки от колес. Но… он исчез. Кортеж не пошел по своему предполагаемому маршруту, а развернулся вспять!
Кипя от негодования (я не мог придумать разумную причину происходящего), бросился вслед. Нагнали у ближайшего городка, экипаж отдыхал в трактире. Там же был и посыльный, вовсе не плутающий в лесу. Посыльный при моем появлении побелел, покраснел, слегка осел и даже сделал робкую попытку скрыться с глаз с помощью бегства. Конечно, ему это не удалось. Тогда безо всякого допроса бледный молодой человек, трясясь и глотая слова, стал умолять не губить его жизнь, не сажать в подвал и не пытать на предмет того, чьи мыши прогрызли ковер из прошлой посылки. Он округлил глаза и шепнул, что никому на свете, клянется, не скажет про многочисленные захоронения вокруг поместья. Мы с Эстом во все глаза разглядывали нервного типа, прикидывая, требуется ли ему лекарская помощь немедленно или стоит выслушать рассказ до конца. В конце посыльный присовокупил, что милой нежной девушке из поместья вряд ли понравится, если на её глазах будет зверски замучен человек. Как раньше. Как уже происходило, и от чего она стала заикаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что?! — вытаращил глаза я, хватая паренька за грудки. Вокруг нас уже собралась любопытная толпа, но никто не спешил вмешиваться.
— Что он несет? — Эст повернул ко мне голову. — Похоже, перегрелся или местное пойло перебродило сверх меры.
— Исключено! — тонкий испуганный голос бармена разрезал тишину. — Все напитки проходят обязательную проверку комитетом Пристойного возлияния!
— Алёна! — сдавленно прохрипел я, чувствуя, как внутри загорается волна негодования от неожиданной догадки. — Эст, немедленно сопроводи кортеж в поместье… Я оторвусь от вас, кажется, у меня возникло срочное дело!
— Эй, ты там поосторожнее! — донеслось мне вслед, когда я выбил ногой дверь на выходе из трактира.
— Разберусь… — прорычал.
Глухая ярость клокотала глубоко под кожей… кто посмел так грубо нарушить планы, воспрепятствовать моим желаниям, тот нуждается в наказании. Хотелось посильнее тряхнуть девчонку, чтобы вытрясти из неё всю дурь разом. Что она себе мнит? Дерзкая, взбалмошная, глупая… перешла все границы. Встала на путь недозволенного. Больше так продолжаться не может. Девица слишком обнаглела, поставила под угрозу мое намерение помочь бедному Планту, семье волтов, лесу… И пусть Алёна не знала всех обстоятельств, это не оправдывает вероломные действия, развернувшие кортеж вспять. Из-за всего мы потеряли целый день.
Если в этот раз все спустить с рук, то в следующий она будет отдавать приказы уже мне, ничуть не смущаясь. Малявка чертова… Неправильно все это, женщины никогда не умели принимать взвешенных решений. Одни эмоции. Губительные и такие… пленяющие. Тяжело было признаваться, что не разум руководил мной, когда я на всех порах гнал Черного домой. А горячее нутро, всколыхнувшееся от невиданной наглости. И небывалого притяжения… Красные всполохи загорались в душе, а потом, почему-то опускались ниже… по спиралям скользили вниз живота. Подчинить и усмирить непокорную девицу! Каскад разрушительных чувств сжимал грудь. Неужели я не такой уравновешенный, как думал о себе? Я мотнул головой, приводя мысли в порядок. У меня определенная цель. Хотелось проучить, потрясти, унизить, наказать покрепче, чтобы неповадно было лезть в чужие дела…
Я даже знал, как. Ворвавшись в дом, словно дикий ветер, распугав прислугу, я бросился в кладовую, где хранился сундук с моими детскими вещами. Достал дрожащими руками, открыл, чуть не перевернув. Вот оно! Выудил тонкий прутик, которым меня самого хлестал в детстве отец за шалости, хорошо сохранился, чтоб его! Проверил пару раз на собственной руке. Неприятно! Впрочем, серьезным оружием его не назовешь.
Бросился в комнату к Алёне. Девушка сидела за столом и сосредоточенно писала. Неплохо бы проверить, что… Но сейчас мне было не до этого. Первая же издевка про пленников из подвала заставила её побелеть в цвет снега и подскочить с места. Это красноречивее любых слов подтверждало мою догадку. Алёна пыталась поговорить, но слушать я не хотел. Ощущение скорой расправы дурманило голову и наполняло странным удовольствием. Пара прыжков, и испуганная жертва прижата к кровати. Я беззастенчиво оголил девушке место для наказания и даже пошутил, когда она неверно оценила двойственность ситуации. Думает, значит о том, как должны развиваться отношения…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Звонко ударил, Алёна дернулась и вскрикнула, пытаясь освободиться. Несколько ударов, коротких криков, и внутри меня загорелось пламя. Огонь желаний столь понятных, как и сама природа. И ни с чем не сравнимое удовольствие обладать, властвовать, наказывать… Касаться. Такая хрупкая и беззащитная жертва. И такая желанная. Я сам не понял, как со мной произошла подобная трансформация. Хотелось отбросить чертов прут и продолжить дальше. По-другому. Но я держался. Не так… не сейчас.
