Самый жестокий шторм, который я до сих пор видел, настиг нас вовсе не на ревущих сороковых, как вроде бы положено. Мы попали в него в Бискайском заливе, где нас трепало почти двое суток. Причем «Победа» пережила буйство стихии без последствий, а вот у «Чайки» расшаталось нижнее крепление фок-мачты, в трюме открылись две небольшие течи, и такелаж кое-где требовал ремонта или даже замены.
Вскоре на палубе появились наши англичане, уже с баулами и в парадной одежде. Им не терпелось побыстрее ступить на землю Англии, покинутую более полутора лет назад. Впрочем, тогда они не надеялись вернуться домой столь быстро. Теперь же они радостно погрузились в надувную лодку, и через пять минут она запрыгала по мелким волнам в сторону порта.
Мы бросили якорь немного в стороне от так называемой бухты, которая на самом деле представляла собой просто более или менее удобное место для подхода с суши к морю. То есть она была открыта практически со всех сторон, что мне в общем-то нравилось — всегда можно сняться с якоря и уйти в случае чего.
Кстати, в Дувре я уже бывал, и не так давно — в две тысячи первом году. И сейчас смотрел, что тут изменилось по сравнению с теми временами.
Естественно, замок Дувр никуда не делся, он торчал на своем месте, то есть километрах в четырех восточнее. А вот волнорезов не было, и собственно порт располагался там, где в двадцать первом веке был пляж. Мы же стояли там, где тогда был именно порт, а сейчас пока еще ничего. Я огляделся. Такое впечатление, что город разросся за минус триста лет, — помню, тогда он показался мне совсем небольшим. А вот знаменитые белые скалы выглядели весьма непрезентабельно, то есть имели совершенно явственный грязно-серый оттенок. Может, в этом была виновата погода. Или другой вариант — все-таки эти скалы в значительной мере символ, и вполне возможно, что в двадцать первом веке их как-то чистили для придания большей привлекательности. Или красили в белый цвет, хотя вот это, пожалуй, вряд ли.
Убедившись, что лодка с англичанами благополучно достигла берега, высадила их и развернулась обратно, я отправился в трюм — посмотреть, на какой стадии там застрял ремонт нижнего крепления фок-мачты.
К обеду я опять вылез на палубу и получше рассмотрел порт, благо дождь на время прекратился. Кажется, никаких соседей, которых следует всерьез опасаться, тут сейчас нет.
В принципе наши боевые пловцы могли работать и в гидрокостюмах, так что у меня даже возникла мысль маленько потренировать их в реальных условиях холодного и мутного моря, но, подумав, я от нее отказался. Минировать в Дувре было совершенно некого. Но что это? На палубе стоявшей ближе всех к нам небольшой шнявы началась какая-то суета. Видя это, расчет второй бортовой пушки, не дожидаясь моей команды, занял свои места у орудия, а на «Победе» повернулся вбок ствол сорокапятки.
Тем временем шнява снялась с якоря и, поймав ветер двумя кливерами, поползла к западному краю бухты. Где опять бросила якорь, но так, чтобы между ней и нами оказался какой-то обшарпанный лихтер.
Небось Свифт с Темплом уже наябедничали, что мы любое несанкционированное приближение вооруженного судна рассматриваем как агрессию, подумал я. Но где у той шнявы пушки? Хотя хрен их знает, вдруг у нее орудийные порты замаскированы так хорошо, что их не видно. Тогда молодцы — вовремя проявили разумную осторожность.
~~~
К вечеру ремонт был закончен, других новостей не появилось. Когда стемнело, то «Чайка», то «Победа» время от времени включали прожектора и обводили лучами прилегающую к нам акваторию. В первый раз это вызвало в порту что-то вроде небольшой паники, а потом народ привык. В общем, ночь прошла спокойно, а утро порадовало нас сразу двумя новостями. Первая — погода настолько улучшилась, что пару раз из-за туч даже показывался краешек солнца. Вторая же заключалась в том, что в Дувр прибыл гонец от короля с приказом относиться к австралийцам со всей возможной почтительностью, как того требует высокий ранг прибывших гостей из дружественной державы. Во исполнение чего капитан порта лично явился на «Чайку», долго рассыпался в любезностях, а потом сказал, что наши команды могут беспрепятственно сойти на берег, а ежели среди них окажутся персоны благородного происхождения, то он, капитан порта, готов лично принять их у себя.
Я поблагодарил капитана за любезность, подарил ему зажигалку и сказал, что персоны действительно прямо сейчас и будут.
Моим курсантам пора было начинать знакомиться с Англией, причем каждому в своей роли.
Самый молодой из них, Василий Баринов, имел звание животновода второго ранга, специализируясь на лошадях. Вообще-то он начинал свою карьеру курсантом летной школы, но она была прервана тем обстоятельством, что фигурой и силой он пошел в отца. То есть в семнадцать лет, не имея в организме ни капли лишнего жира, Вася весил около девяноста килограммов. Вот ему-то точно найдется чему здесь поучиться, подумал я.
Следующую персону звали Кеша Тамахи, он был простым флотским лейтенантом. А патриархом среди моих будущих разведчиков являлся тридцатилетний Уиро Мере-тики, бывший ученик шамана, а ныне гауптштурмпастырь Австралийской христианской церкви. В рясе, фуражке, со здоровенным алюминиевым крестом на груди и кобурой с револьвером на ремне он смотрелся очень импозантно.
Револьверы имела вся троица, причем, в отличие от моих подарочных изделий, это были нормальные самовзводы. А ребята умели не только их носить, но и очень неплохо стрелять, так что в случае чего они смогут постоять за себя.
И вскоре первая гуманитарная миссия Австралийской империи вступила на английский берег. Я же остался на корабле, ибо без приглашения от персоны рангом не ниже моего лезть на берег было, по моим понятиям, не совсем прилично. Да и как-то лень, честно говоря. В моей каюте тепло, чисто и сухо, а там все обстояло строго наоборот.
Ближе к вечеру «Чайку» посетил еще один гость — Свифт.
— Здравствуйте, Джонатан, — приветствовал я его, — вам настолько не понравилось в Дувре, что вы решили вернуться? Пожалуйста, ваша каюта не занята.
— Что вы, — улыбнулся этот потенциальный писатель и уже вполне состоявшийся разведчик, — замечательный город. Который к тому же только что удостоился визита его величества Вильгельма Третьего.
— Большая честь, — кивнул я, — и что теперь в связи с этим делать мне? Просветите, будьте добры, я ведь не силен в тонкостях вашего этикета.
— Его величество остановился в гостинице «Южные ворота», куда и приглашает вас на ужин. Однако это я выражаю свое личное мнение — если вы пригласите его на «Чайку», он не станет отказываться.
