— Кто вы?… Зачем?… — спросил новорожденный Криков.
Он суетливо перебирал пальцами по мокрым бортикам. Несколько секунд назад три здоровых мужика с трудом удерживали его на месте, а теперь Криков едва ли смог бы самостоятельно подняться.
Дактиль отстегнул жгут, смотал кабель, закрыл мнемопрограмматор и сложил все это в коробку от телевизора.
— Принимай работу, — сказал он устало. — В отчете, смотри, не забудь про меня… Ну и вообще не забывай.
— Спасибо, Дактиль.
— Клона в душ, — распорядился курьер. — Прелесть, отомри! Да, и привет вам обоим от Пастора.
Двое операторов вытащили старика и, взяв его под руки, повели в ванную. Увидев Асю, он попытался прикрыться, и та отвернулась к окну.
— Не надо… Что вы… — продолжал скулить Криков, и Олег понял, что единственный способ не провалить операцию — это каждую секунду думать о бледном теле в зеленоватом растворе, И как мантру твердить одно слово — «фальшак».
Ася наконец сдвинулась с места и принялась искать тряпку, чтобы вытереть пол. Олег, сунув руки в карманы, встал над контейнером. Мысль о том, что в такой же пластиковой бочке родилось существо с его лицом и его судьбой, вызывала отвращение — почему-то не к клону, а к самому себе.
— Мы закончили, — сообщил какой-то опер. — Думайте, во что его одеть. Ящик заберут курьеры, народ мы закроем, об этом не беспокойся. Как его вывести — вот проблема… Со станнером я бы не рисковал, он и так еле живой. Доставить труп, сказать, что сами уже справились… — усмехнулся он.
— Сообразим, — ответил Олег. — Кто у вас за рулем?
— Я. Алик. — Оператор подбоченился, будто это могло что-то изменить. Он был мелок и чрезмерно подвижен.
— Алик — это имя или от «алкоголика» сокращенно?
— От «аллигатора», — пояснил тот.
— Спускайся в машину, Аллигатор, мы сейчас будем.
— Уверен? Тут нищие не живут. Фальшак один раз на лестнице каркнет — через минуту менты уже будут в подъезде.
— Не каркнет. Фальшак. Иди вниз, мы скоро. Олег встретил Крикова у ванной и помог ему завернуться в большое пушистое полотенце.
— Вы нас не бойтесь, дедушка. Ничего страшного, вам плохо стало, мы и приехали. Ваши домашние вызвали.
— Так вы врачи, — с облегчением произнес старик.
— Да. Из Службы спасения. Как вы себя чувствуете?
— Сносно.
— Вам нужно побыстрее одеться. Не хочу вас тревожить, но…
— Что?! — Криков, разумеется, встревожился.
— Ваша дочь… — Шорохов скорбно поджал губы.
— Что с ней? Самолет?! — воскликнул старик. «Клон… — сказал себе Олег. — Фальшак. Либо он, либо прототип. Кого-то из них сегодня не станет. Надо, чтобы клона».
— Нет, с самолетом все хорошо. Она прилетела раньше, приземлилась… Все в порядке. Только по дороге…
— Жива?… — упавшим голосом спросил Криков. «Фальшак. Фальшак. Фальшак».
— Да, жива, но мы должны немедленно…
Старик сбросил полотенце и, уже не обращая внимания на присутствие женщины, устремился к шкафу.
Ася, догадавшись, что ему наплели, посмотрела на Олега с ненавистью.
— Фальшак… — выдавил Шорохов.
* * *
Непременным условием Криковой была полная адекватность объекта. Никаких успокоительных или антидепрессантов, тем более — никакой наркоты. Стрелять в наколотый манекен ей было неинтересно, она заплатила не столько за смерть отца, сколько за отчаяние в его глазах.
Отчаяния пока не было, было лишь волнение. Криков вертел головой и непрерывно задавал вопросы. Ася, шаг за шагом сглаживая версию об автоаварии, сгладила ее уже настолько, что было непонятно, куда и зачем его везут. Старик чувствовал обман и беспокоился еще сильней. Шорохов, повторяя про себя одно и то же слово, пялился в окно.
Алик и вовсе был занят другим. Пятнадцатилетний «БМВ», принадлежащий местному отряду, еле тащился, даже по сравнению с «восьмерками».
— Пусть полюбуется, на какой рухляди катаемся… — мстительно бормотал опер. — Хотя что ей?… Где она и где мы… Из того бюджета нам ни копейки не свалится.
Клон, будто догадавшись, что речь идет о его дочери, снова зашевелился и осторожно тронул Асю за руку.
— Мы ведь в Шереметьево едем?…
Прелесть посмотрела на Шорохова, но тот демонстративно отвернулся: мол, взялась успокаивать — сама и расхлебывай.
— Да, — ответила она. — В Шереметьево. Только другой дорогой.
— Когда же она прилететь успела? — спросил Криков. — Обещала послезавтра вечером.
— Утром. Сегодня, — скупо произнесла Ася.
— Прекрати, — прошипел Олег. — Сама себе нервы мотаешь. Фальшак уже никуда не денется… Алик, останови, пожалуйста.
Тот притормозил возле застекленного перехода и выжидательно глянул в зеркало.
— Проваливай, Прелесть, — приказал Шорохов. — Не нужно тебе это.
— Не бойся, я на долю не претендую, — процедила она.
— Доля… Об этом что, в газетах уже написали?! Алик…
— Мир слухом полнится… — отозвался опер. Шорохов вздохнул.
— Вылезай, Ася. Дальше ты не поедешь. Прелесть, помедлив, распахнула дверцу и выбралась из машины.
— Вы напрасно с ней ругаетесь, молодой человек, — проблеял Криков. — Не ругайтесь, не надо. Вы так друг другу подходите…
— Слушай, ты!.. Специалист по подходам!.. — Олег скривился и замолчал. — Ладно… Погнали.
Оператор газанул, и «БМВ», отъехав от тротуара, проскочил перекресток уже на «желтый».
Август убивал духотой. Термометр в кабине показывал плюс двадцать пять, снаружи было на десять градусов больше. За тонированными стеклами неслась пегая улица. Ночью был дождь, утром еще оставались какие-то лужицы, но к обеду асфальт просох и раскалился. Шорохов хрустел пальцами и с вожделением думал о декабре.
— Куда вы меня везете? — неожиданно спросил Криков.
Олег, максимально затягивая паузу, принялся ковырять в зубе.
— Стройку объезжаем, — ответил за него Алик.
— Какую еще стройку? — возмутился старик. — Это же в другую сторону!
Возразить было нечего. Насчет «другой стороны» Криков преувеличил, однако если бы они действительно ехали в Шереметьево, то были бы уже на месте.
— А станнером нельзя… — с сожалением заметил Алик.
Шорохов посмотрел на его глаза в зеркале и грустно кивнул.
— Как-нибудь… Недалеко уже.
«БМВ» свернул у «Петровско-Разумовской» и, сбросив газ, вкатился на бесплатную парковку перед новым супермаркетом. То ли из-за жары, то ли еще по какой причине, машин почти не было, а те, что стояли — штук десять-пятнадцать, не больше, — терялись на обширной площади, как горошины в тазу.
Отдельно от этих горошин, слева у ажурной ограды, вольготно расположился кремовый «Линкольн». Алик отъехал вправо и тоже пристроился у забора, вдали от разноцветного стада «Жигулей» и подержанных иномарок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
