Она не знала, что только что ее цена упала ровно в пять раз, оттого ее хозяин и не был доволен. Если бы она была девственницей — он бы запросил за нее полмиллиона афганей, цена посильная лишь принцу, раису провинции или амиру наркомафии. Но и сто тысяч афганей были каким-никаким а заработком, в конце концов десять тысяч афганей стоила приличная машина. Об этом ему и сказала женщина, которая осмотрела ее и убедилась в том, что она не девственница.
А в это самое время ее фотографии расклеивались по всему Каспийскому побережью, спасатели прочесывали дно рядом с пляжами, пытаясь найти труп, а на военной базе рядом с Каспием приземлился самолет, на котором летели отец Катерины и назначенный на это дело следователь по особо важным делам следственного департамента МВД. Вместе с ними летели еще двое — исправники из петербургской сыскной полиции — влияния отца Катерины хватило, чтобы на это дело назначили очень опытных оперативников и следователя.
Мать Катерины в это время спешно прибиралась на вилле — еще не хватало, чтобы муж что-то нашел.
Утром ее повезли на базар.
Базар был жутким местом — она даже не знала, насколько жутким, потому что ее то продавали в рядах для богатых покупателей, там не было столбов, к которым рабов и рабынь приковывают наручниками. Это были большие, квадратные помещения, разделенные как бы на две части. В одной из них — курпачи[91], кальян, плов, радушный хозяин товара. Тут можно посидеть, поговорить, покурить кальян, в который добавлена травка, чтобы покупатель был посговорчивей и сноровистее освобождал кошелек. За толстым, дорогим стеклом, разделяющим помещение надвое — товар. Стекло это не разобьешь, как его не бей. Каждый специализируется на своем товаре — у кого мальчики, у кого девочки, у кого юные, только вступившие в пору расцвета женщины — на Востоке всегда любили свежие, еще не распустившиеся бутоны. Все рабы обнажены, смотреть смотри, но трогать нельзя. Это в дешевых рядах можно лапать как угодно — а тут все солидно, сначала купи, раскрой свой кошелек во благо хозяина — а потом делай с товаром все что хочешь. Чтобы рабы не пытались вырваться, не бились об стекло и вели себя смирно — им в пищу добавляют опиум.
Не знала она и того, как ей повезло, что ее купили в первый же день. Все, кто торговал на этом базаре были, по сути, живыми мертвецами. Они ходили, смеялись, приценивались к товару, менялись — но тень смерти уже легла на их чело, потому что базар был целью. Холодные глаза объектива висящего на геостационаре разведывательного спутника системы Космос увидели его, отсняли и передали информацию на землю, там эти снимки легли на стол офицеров разведки, которые обработали информацию и передали ее на решение в виде готового досье, формализованного дела. Потом один человек, наделенный почти безграничной властью сказал своему сыну, который только готовился принять на себя бремя власти, бремя империи — это твое, делай что считаешь нужным. Сын был офицером, бывшим разведчиком воздушного десанта — и он не знал никаких способов решения проблемы распространения наркотиков в стране, и проблемы работорговли кроме силовых. Как офицера, его научили решать стоящие перед его государством и его Престолом проблемы с помощью силы — и сейчас он не видел никакого другого выхода, кроме применения силы. Нужно было применить силу не к тем, кто выращивает дурман на своих полях, получая за это жалкие крохи, которых едва хватает на жизнь, к ним применять силу бесполезно, они сами жертвы дурмана, не рабы, но жертвы чудовищной системы, она держится на их плечах. Нужно было напомнить о себе раисам, которые считают, что если у них есть страна, есть британское покровительство — то они в безопасности и могут ничего не бояться. Они могут и дальше покупать у крестьян опиумное молочко, не слишком то вредное, по сути лекарство — и перерабатывать его в страшный яд, они могут и дальше торить тайные тропы, убивать пограничников, казаков и таможенников и отнимать подданных у его престола, превращая их в своих подданных и рабов, в рабов белого дурмана. Пусть так, но каждый из этих раисов, творя харам и злоумышляя против великой империи на севере должен помнить, что меч занесен над их жалкой страной, и над каждым из них персонально, и меч этот может в любой момент опуститься, а небо — обрушиться на их нечестивые головы огненным дождем, карая за содеянное и умышляемое. Что касается базара, то он попал в список целей случайно: идущей на Кабул авиагруппе нужны были дополнительные цели, цели не первого приоритета, но важные, и кто-то из офицеров планировщиков вспомнил про базар и показал фотографию Его Высочеству. Его Высочество спросил — что это, и получил ответ, что это базар, где торгуют наркотиками и рабами. После чего рабский базар был включен в список целей, а все его дукандоры и завсегдатаи стали живыми покойниками.
Вместе с ней в прозрачную клетку посадили двух товарок, подруг по несчастью, одну из них звали Марина, а другую Алена, обе они были блондинками и русскими, потому что брюнеток здесь и без этого хватает. Одну опоили чем-то в поезде, где она ехала одна, другая пошла в поход вместе со своим воздыхателем, тоже родом с Востока. Ни одной не было и шестнадцати лет. Они попытались поговорить, но им было плохо, сильно кружилась голова и какие-то разноцветные мухи плавали перед глазами. Ни одна из них не знала, что делать.
Потом ее купили. Как в тумане она видела прилипшее к стеклу лицо омерзительного вида жирного ублюдка, который ее жадно разглядывал, и как смогла помолилась, чтобы она досталась не ему. Напрасно — на нее накинули паранджу, вывели к какому-то пикапу и посадили в клетку. Потом поехали…
Когда она пришла в себя — это было уже в Джелалабаде — она твердо решила бежать. В этом кстати состоит отличительная черта русских — они не мирятся с судьбой. На Востоке принята покорность всем и вся — люди покорны Аллаху, женщина покорна своему отцу, потом мужу, крестьяне покорны землевладельцу, жители страны — ее раису. Арабы сначала покорились османам, потом к ним на землю пришли британцы, потом пришли русские и выгнали и тех и других. Покорились русским. В арабском полно фаталистических присказок, в шариате сказано — кадару-Ллахи ва ма шаЄа фаЄаля, это предопределено Аллахом и он сделал так, как пожелал. У русских тоже есть понятие судьба — но русские очень уважают тех, кто не покорился своей судьбе и пошел напролом, про них снимают фильмы и пишут книги, в то время как на Востоке непокорных осуждают и убивают. Она решила бежать, потому что не представляла себе такой жизни, первый шок прошел, и она была готова действовать. Потом — куда угодно, только отсюда, русские есть везде, по всему свету, надо будет только найти русских, и они не оставят в беде, а отец заплатит. С этой мыслью она голыми руками оторвала от балдахина кусок — все что было в ее новой камере, это большая двуспальная накрытая балдахином кровать и не приходилось сомневаться для чего она здесь. Даже взрослому мужчине было бы затруднительно оторвать от балдахина кусок голыми руками — а она это сделала. Потом когда хозяин пришел насладиться своим свежекупленным товаром, она набросила на него балдахин, и ударила его в пах, потому что именно так женщинам советуют спасаться от насильников. В Петербурге она ходила в спортивный клуб вместе с матерью, и удар получился изрядный — вот только она едва не отбила колено о край бронежилета. А потом тот, кого она ударила, выругался по-русски, и оказалось, что это пришли ее спасать, а ее хозяин — здоровенная туша — лежит мертвым.
Дальше было как в кино — какие-то перебежки, ослепительный свет прожектора, грохот пулеметных очередей, рев мотора и ветер в лицо. Все это она видела в синематографе — стандартный набор остросюжетного фильма — и поэтому не испугалась, профессионал бы испугался. Потом ее переодели — это была грубая мужская одежда, очень теплая, в кабине машины в такой истекаешь потом, и тяжеленные ботинки. Все это она надела, потому что больше надеть было нечего.
Пацану, который подошел к ним и сказал, что теперь он их командир, она возразила из чистой вредности, и потому что это не укладывалось в ее систему координат. В ее системе координат главными всегда были женщины. Мать, которая вертела отцом как хотела, еще и изменяла ему вдобавок. Мужики, которые пускают по ней слюни — она отлично понимала, что именно они от нее хотели, и умела этим пользоваться, недаром в тайничке в доме в шхерах лежали уже золотые броши, две золотые цепочки и колечко. Как молодая женщина, привыкшая общаться с мужчинами намного старше себя, она презирала своих ровесников — дурных, наивных, каких-то голенастых и жалких, вечно несостоятельных, щенят с заплетающимися лапами. Теперь же ей предстояло подчиняться такому… и она решила проверить свои чары на одном из офицеров, которые ее спасли — на темненьком, он был похож на Аслана, только немного ниже ростом, и он был настоящим мужчиной, она это чувствовала. Увы — печальный опыт с Асланом ее так по сути ничему и не научил. Вот побыть бы ей в рабстве еще немного… может быть и поняла бы, а так как в синематографе — только попала главная героиня в лапы отвратительного ублюдка — так и спасители тут как тут.
