Я посмотрела вниз. Под моей ногой находилась слегка приподнятая половица.
Совсем как в комнате Финна.
Я сделала шаг назад и присела.
— Что ты делаешь? — крикнул Эрнальд.
— Подожди, — я потянулась к полу и приподняла доску. Меня окатило ужасом. Внизу лежали краски и фотографии. Негативы плёнки и запах химикатов.
Это и были химикаты. Реагенты для проявления фотографий.
Я подняла фотографии, и мои руки тряслись.
— О Боже.
— Что такое? — спросила Захра.
— Принадлежности для рисования, — пролепетала я, и по моей щеке скатилась слеза. — Бл*дское предательство, вот что это такое.
Это была фотография Самаэля, где он выглядел точно так же, как на снимке, который принёс мне Лудд. Вот только он не улыбался, и что более важно… он не держал отрубленную голову моей сестры. Нет, он просто показывал пальцем на что-то.
Я стиснула фотографию, но снимок, который лежал под ней, шокировал ещё сильнее. Там была запечатлена моя сестра… Элис. Её глаза были закрыты, и она стояла на коленях.
Она также была явно жива, потому что стояла на коленях в каком-то помещении вроде студии, и за ней висела белая простыня. Мужчина в чёрной рубашке стискивал её волосы и держал так, будто голова была отрублена.
Она позировала для этого фото. Она жива. Какого хера? Она замешана в этом? Подставила меня? Я не знала, то ли мне радоваться, то ли сердиться. Хотя, похоже, я решила остановиться на ярости, и мне хотелось немедленно выследить Элис и выбить из неё всё дерьмо. А потом, возможно, бросить её в реку.
Патриотка. Видимо, это подразумевало, что надо предать свою семью ради благого дела.
— Лила! — вскрикнула Захра. — Да что такое?
— Финн подделал фотографию казни Элис, — пролепетала я. — И Элис ему помогла. Я думала, она мертва… он сказал мне… перед моим уходом в замок он сказал, что хочет примкнуть к Свободному Народу. Но ему нужно было проявить себя. Вот, видимо, и проявил.
— Вот видишь! — победоносно воскликнул Эрнальд.
— Какого чёрта? — потребовала Захра.
— Зачем он делал всё это здесь? — спросил Эрнальд.
Я глянула на фальшивое окно, нарисованное за головой Эрнальда.
— Потому что здесь нет ни единого источника света, если двери закрыты. Он использовал офис как тёмную студию. Мастерскую художника, — я не могла дышать. — Наверное, он показывал свою работу другим представителям Свободного Народа. Он распечатал фотографию Самаэля и рисовал поверх неё. Я знала, что он талантлив, но не знала, что он настолько умелый, — ужас раздирал меня на части. Бомба. Самаэль, возможно, уже погиб.
— Что он попросил тебя сделать? — потребовал Эрнальд. — В насколько глубоком дерьме я теперь оказался?
Какая-то часть меня пребывала в восторге, узнав, что Элис жива. Другая моя часть хотела собственноручно убить её.
Она тоже сделала это со мной.
Мой разум превратился в шторм тьмы.
Она всегда называла себя патриоткой, как и Свободный Народ. Она рассказывала истории про Альбию в былые времена, старые народные сказки. Но я не представляла, что она способна на такое.
И что более важно, она обманом заставила меня убить Самаэля.
— Мне надо вернуться в замок, — выпалила я.
— Зачем? — потребовал Эрнальд.
Меня тошнило.
— Ты не хочешь знать, — я выронила фотографии и побежала к двери.
Глава 46
Лила
Я выскочила за дверь и понеслась по улицам Доврена так, что мои ноги едва соприкасались с землёй. Я выскакивала из одного переулка в другой, резко поворачивая и направляясь к замку по кратчайшей дороге.
Пока я бежала, я постоянно видела перед своим мысленным взором серые глаза Самаэля, но в них не было огня. Лишь его скорбное выражение, или та складка между бровями, из-за которой он выглядел озадаченным.
Странное порхание над головой отвлекло меня на мгновение. Я посмотрела вверх и в шоке увидела серебристый воздушный шар, дрейфующий по небу. Кто-то сбрасывал оттуда крохотные бумажки, усеивавшие улицы.
Я подняла одну из них, и это оказалась фотография Элис. Подделанная фотография Элис.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я не могла привести мысли в порядок настолько, чтобы прочитать текст, но я всё равно знала, что это такое. Чистой воды пропаганда.
Вокруг меня люди подбирали бумажки и потрясённо зажимали руками рты. Я скомкала фото и побежала дальше.
— Она не настоящая! — кричала я всем, кто мог услышать. — Она не настоящая!
Я выглядела как буйнопомешанная.
Мне казалось, будто моё сердце разрывается на куски, и я просто должна была бежать дальше.
Но когда я увидела яркие светлые волосы и ворона на плече, то вся вспыхнула от злости. Это был Финн… шагавший рядом с ещё одним членом Свободного Народа; их чёрные рубашки застёгнуты на все пуговицы, запонки блестели. Они шагали быстро и направлялись к замку. Наверное, собирались посмотреть, сработала ли бомба.
Я хотела выбить из него всё дерьмо.
— Финн! — заорала я.
Он резко развернулся, широко раскрыв глаза. Его друг тоже посмотрел на меня.
Тьма скользнула по мне, когда я бросилась к ним. Мои пальцы подёргивались, и я до глубины души сожалела, что не украла пистолет Финна ранее. Клубы ярости в моём сознании бурлили так неистово, что мне сложно было формулировать слова и вообще связно мыслить.
Финн выглядел немного неуверенно.
— Лила! Скажи мне, что случилось. Ты это сделала? — его акцент едва заметно изменился. Но я всё же заметила. Он изображал аристократичный акцент ради своего нового друга.
Другой член Свободного Народа смерил меня взглядом как будто с отвращением.
— Это она? — его заметно передёрнуло.
Я представила, как разбиваю его череп о мостовую.
— Ты соврал мне, Финн, — процедила я, подходя ближе и показывая пальцем на его лицо.
— Ты искупила свои грехи? — спросил незнакомец.
О чём он вообще говорит?
— Искупила? Какие грехи?
— Ты развратила своё тело с ним. Осквернила себя и предала свой род. Ты наслаждалась их роскошью как шлюха и позволяла ему использовать тебя, — снова передёргивание.
— Ты тоже так думаешь, Финн? — спросила я.
— Ты это сделала? — только и сказал Финн. — Ради твоей страны? Ради Альбии?
— Заткнись нахер, Финн. Где Элис? — прошипела я. — Я знаю, что она жива.
Он нахмурился, но я видела на его лице удивление.
— Мертва. Я показал тебе фотографию.
— Это ваши люди убивали тех женщин? — спросила я. — Тех, что с вырезанными наружу лёгкими? Вы винили во всем ангелов. Но это ваших рук дело?
— Надвигается буря, — сказал незнакомец, и его глаза были холодны как лёд. — Мы должны очистить наши земли от их вида и тех, кто с ними сношается. И я знаю, что некоторые наши методы кажутся жестокими. Но ангелы способны на ужасные поступки, и их нужно истребить. Иногда на жестокость надо отвечать жестокостью. Смертные женщины, которые сношались с Соуриалом, Армаросом и остальными, порождают отпрысков-монстров. Эти денегератки производят на свет нефилимов. Это война, и никто не выигрывает войну, не пролив крови, ведь так? Мы делаем всё возможное для нашей страны.
Хватит с меня этой чуши.
— Как по мне, это прозвучало как признание вины, бл*дь, — я сделала шаг вперёд и врезала кулаком по подбородку Финна. Удар был таким резким, что он потерял сознание и грохнулся на брусчатку. Затем я ударила незнакомца локтем по лицу с такой силой, что наверняка сломала ему челюсть.
Я бросилась бежать, почти добравшись до замка. Я буду бежать, пока не собью ноги в кровь, если придётся. Я вбегу прямо во взрыв бомбы, если это понадобится, чтобы всё исправить, потому что я облажалась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И тут мне надо загладить вину — перед Самаэлем.
Пока я бежала, детали в моей голове начали складываться воедино. Финн сказал мне, что на стене было написано «Время вышло» и подпись «Самаэль». Но что, если это была не подпись? Что, если это было предупреждение для него? «Время вышло, Самаэль».
