Храмы Эдо с точки зрения красоты уступают тем, что расположены вокруг Пекина: то, что там из мрамора, здесь – из дерева. И все равно они очень красивы, и в дни величия Эдо храм в Уэно был одним из прекраснейших. Увы! Главный храм, зал, в честь секты, к которой храм принадлежит, молебственный зал, колокол, зал при входе и резиденция принца крови – все было сожжено в битве при Уэно летом 1868 года, когда люди сёгуна в последний раз противостояли в Эдо войскам микадо. Участь того дня решалась на двух полях брани. Войскам микадо удалось подняться на крышу соседнего чайного дома, и люди сёгуна, выбитые из храма, покинули Мия в тщетной надежде поднять его стандарты на севере в качестве противника микадо. Несколько менее важных храмов и усыпальниц, а также прекрасный парк – все, что осталось от прежнего великолепия Уэно. Среди них – храм в форме помоста без крыши в честь тысячерукой Каннон. В Средние века во время гражданских войн между домами Гэн и Хэй[93] некий Морихиса, капитан моногасира дома Хэй, после гибели своего клана ушел и молился на протяжении тысячи дней в храме тысячерукой Каннон (в храме Чистой Воды – Киёмидзу) в Киото. Его приют был раскрыт, а он схвачен и доставлен связанным в Камакуру, главный город клана Гэн. В местечке под названием Юи у берега моря он был приговорен к смерти. Но каждый раз, как палач поднимал меч, чтобы нанести удар, лезвие ломалось благодаря божественному вмешательству Каннон. Одновременно жена Ёритомо, главы дома Гэн, получила во сне предупреждение пощадить жизнь Морихисе. Поэтому исполнение смертного приговора было отложено. Морихиса обрел власть в государстве, и все это случилось благодаря чудодейственному вмешательству богини Каннон, которая столь хорошо заботилась о своих преданных почитателях. Именно ему и посвящен этот храм. Огромный бронзовый Будда, высотой двадцать два фута, установленный около двухсот лет назад, и каменный фонарь – торо, высотой двадцать футов и диаметром у вершины двенадцать футов, пользуются восхищением у японцев. Существуют только три таких фонаря во всей империи. Другие два находятся в Нандзэндзи – храм в Киото и Ацута, святилище в провинции Овари. Все три были возведены на благотворительные средства одного человека – Сакума Дайдзэн-но Сукэ, в 1631 году.
Иэмицу, основатель храма, был похоронен со своим дедом Иэясу в Никко, но здесь в честь обоих этих правителей возведены святилища. Сёгуны, которые преданы земле в Уэно, – это: Иэцуна, Цунаёси, Ёсимунэ, Иэхару, Иэнори и Иэсада, четвертый, пятый, восьмой, десятый, одиннадцатый и тринадцатый принцы рода. Кроме них тут похоронены пять жен сёгунов и отец одиннадцатого сёгуна.
КАК ТАДЗИМУ СУМЭ МУЧИЛ ДЬЯВОЛ, СОЗДАННЫЙ ИМ ЖЕ САМИМ
Давным-давно жил-был некий ронин по имени Тадзима Сумэ, способный и начитанный человек. Пустившись в странствия, чтобы повидать мир, он направлялся к Киото по Токайдоскому тракту.[94] В один прекрасный день по соседству с Нагоей в провинции Овари ему повстречался странствующий монах, с которым Тадзима Сумэ вступил в разговор. Обнаружив, что направляются в одно и то же место, они пришли к соглашению путешествовать вместе, коротая время тяжкого пути приятными разговорами на разнообразные темы, и так, постепенно по мере того, как все ближе узнавали друг друга, они стали свободнее говорить о своих личных делах, и монах, основательно доверившись чести своего спутника, поведал ему о цели своего путешествия.
– Одно время в прошлом, – поведал он, – я лелеял желание, которое завладело всеми моими мыслями. Я стремился установить отлитое из бронзы изваяние Будды. С этой целью я странствовал по разным провинциям, собирая милостыню, и (мало кто знает, каким тяжким трудом) нам удалось собрать двести унций серебра – достаточно, полагаю, чтобы возвести красивую бронзовую статую.
Что говорит пословица? «Тот, кто прячет на груди сокровище, носит с собой яд». Едва ронин услышал эти слова монаха, как в нем заговорила черная сторона его натуры, и он подумал про себя: «Человеческая жизнь, от чрева матери до могилы, состоит из удач и неудач. Вот взять меня, мне уже почти сорок лет, а я – простой странник, без профессии или даже без всякой надежды на то, чтобы как-то выдвинуться в этом мире. Наверняка это стыд, однако, если мне удастся украсть деньги, которым хвастался этот монах, я бы безбедно прожил остаток своих дней».
И тогда он принялся прикидывать, как ему лучше всего осуществить свое намерение. Но монах, не догадываясь о замыслах своего спутника, радостно шел вперед до тех пор, пока они не добрались до городка Куана. Здесь находился морской пролив, который нужно было пересекать на паромах, которые отправлялись, как только собиралось двадцать—тридцать пассажиров. На один из таких паромов сели наши странники. Где-то приблизительно на половине пути монаха неожиданно затошнило, и ему потребовалось подойти к борту, а ронин, последовавший за ним, выбрал момент, когда никто не видит, и сбросил его в море.
Когда паромщики и пассажиры услышали всплеск и увидели монаха, барахтающегося в воде, они перепугались и предприняли попытки спасти его, но ветер был попутный, и паром быстро двигался под надутыми парусами, так что они вскоре оказались в нескольких сотнях ярдов от утопающего человека. Было ясно, что тот пойдет ко дну прежде, чем паром сможет повернуть назад, чтобы спасти его.
Поняв это, ронин изобразил крайнюю печаль и отчаяние и сказал своим попутчикам:
– Этот монах, которого мы только что потеряли, был моим кузеном. Он направлялся в Киото, чтобы посетить храм своего покровителя, а поскольку так получилось, что и у меня там были дела, мы решили путешествовать сообща. Теперь же, увы, из-за этого несчастья мой кузен мертв, и я остался в одиночестве.
Он говорил так гладко и так натурально лил слезы, что пассажиры поверили его рассказу, пожалели и попытались успокоить его. Затем ронин сказал паромщикам:
– По закону положено сообщить об этом случае властям, но, так как меня поджимает время, а вся эта история вполне может доставить неприятности и вам, не лучше ли сейчас все замять? А я тем временем поеду в Киото и расскажу обо всем покровителю моего кузена и, кроме того, напишу обо всем домой. Что вы об этом думаете, господа? – добавил он, обращаясь к другим путешественникам.
Те конечно же были рады избежать непредвиденных препятствий на своем пути, и все в один голос согласились с предложением ронина. Так дело было улажено. Когда они добрались до берега и сошли с парома, каждый отправился по своим делам, но ронин, преисполненный тайной радостью, взял багаж странствующего монаха вместе со своим и продолжил путь в Киото.
Достигнув столицы, ронин сменил имя с Сумэ на Токубэя и, оставив самурайское сословие, стал купцом, основав торговлю на деньги погибшего монаха. Удача сопутствовала его торговле, он начал богатеть, стал жить в свое удовольствие, не отказывая себе ни в чем, со временем женился, и жена родила ему ребенка.
Так дни и месяцы шли до тех пор, пока одной прекрасной летней ночью, почти три года спустя после гибели монаха, Токубэй вышел на веранду своего дома насладиться прохладой и полюбоваться красотой лунного света. Чувствуя скуку и одиночество, он принялся размышлять о разного рода вещах, как вдруг убийство и кража, совершенные так давно, ясно всплыли в его памяти, и он сказал себе: «Вот я стал богатым и толстым на деньги, которые, поддавшись соблазну, украл. С тех пор все у меня хорошо, однако, не будь я так беден, никогда не стал бы убийцей или вором. Горе мне! Как жаль, что это произошло!»
И пока он предавался таким размышлениям, его мучило чувство раскаяния, как он ни старался отогнать от себя эти мысли. И вдруг он, к своему крайнему изумлению, увидел расплывчатый силуэт человека, стоящего рядом с сосной в саду, посмотрел внимательнее и заметил, что тело человека худое и изнуренное, а глаза запавшие и тусклые. В несчастном привидении, которое стояло перед ним, он узнал того самого монаха, которого бросил в море у городка Куана. Похолодев от ужаса, он посмотрел снова и увидел, что монах презрительно улыбается. Он мог бы убежать в дом, но привидение протянуло свою высохшую до худобы руку и, схватив его за шиворот, посмотрело на него таким мстительным взглядом, а повергающая в ужас мертвенная бледность лица была столь неописуемо отвратительна, что любой обычный человек от страха лишился бы чувств. Но Токубэй, хотя и стал торговцем, когда-то был храбрым воином. Он оттолкнул от себя призрака, бросился в комнату за своим кинжалом и довольно храбро принялся наносить удары, но привидение, растворяясь в воздухе, уклонялось от его ударов и внезапно появилось снова для того лишь, чтобы опять исчезнуть. И с того времени Токубэй лишился покоя – призрак стал преследовать его и ночью и днем.
