Она швырнула ему в лицо деньги и шагнула к экипажу. Анри в остолбенении смотрел ей вслед.
– Амалия, стой! – крикнул он. – Погоди!
Но она, не слушая его, уже уселась в экипаж.
– Быстрее, Венсан, поехали отсюда! Пока он не науськал на нас свой сброд!
Кучер понимающе кивнул и хлестнул лошадей. Вскоре кабак толстухи Марго остался позади.
Глава 4
– И все-таки зря вы отдали ему ту записку, – заметил Тростинка, когда они проехали с четверть лье.
– Не страшно, – отмахнулась Амалия. – У меня все равно осталась копия. – Она вытащила ее из потайного кармашка и продемонстрировала сидящим в карете. – Кроме того, я хотела, чтобы мы не были ему ничего должны.
Франсуа выглянул в окно.
– Хорошо бы узнать, точно ли эта дорога ведет в Элерон, – сказал он. – А то мало ли куда нас может занести…
Вскоре им попался навстречу крестьянин, гнавший корову. Он подтвердил, что дорога действительно приведет их в Элерон, а до того – в небольшую деревню.
– А как нам найти старую Женевьеву? – спросила Амалия.
– Ее хибарка как раз по дороге, не доезжая пол-лье до замка, – отозвался крестьянин. – Правда, сказывали, она недавно умерла, да я не очень-то верю. Она пережила уже всех в округе и, я уверен, переживет и меня. – Высказав столь необычный, полный оптимизма прогноз, он погнал дальше свою корову, которая лениво двинулась по дороге, помахивая хвостом.
– Странно, – заметила Амалия, когда они проехали еще немного вперед. – Такая красивая местность вокруг, а почти никто здесь не живет.
– Это только кажется, что она красивая, – возразил Франсуа. – Одно болото Смерти чего стоит!
– Какое болото? – переспросила Амалия.
– На карте оно обозначено просто как болото, – объяснил Франсуа, – но местные жители называют его болотом Смерти.
– Откуда ты знаешь? – поразился Тростинка.
– Я бывал как-то в этих краях, – пояснил Франсуа и, потупившись, пояснил: – По делу.
Амалия вытащила из ридикюля карту и, изучив ее, убедилась, что болото Смерти находится точно на юге от замка Элерон.
– Франсуа! – завопила она вне себя от негодования. – Ты почему, шельмец этакий, ничего мне не сказал? Ты же знал! Знал, что это и есть «смерть на юге»!
– Я пытался вам сказать! – возмутился Франсуа. – Несколько раз пытался! А потом вы сказали, что мы едем в Элерон, ну, я и решил, что вы сами обо всем догадались.
– Да как я могла догадаться? – продолжала бушевать Амалия. – Я же никогда не была здесь!
– Постойте, постойте, – вмешался Ален. – Значит, смерть на юге – болото. Прекрасно. А что такое «любовь на севере»?
Амалия поднесла карту к окну.
– Тут на севере ничего нет, – доложила она. – Только гора… Гора Кюпид.
– Но Кюпид – никакая не любовь, – возразил Тростинка.
– Постойте, – медленно сказала Амалия, и глаза ее замерцали. – Любовь, амур… Бог Амур… А его второе имя – Купидон.
– Значит, сокровище точно спрятано в замке Элерон? – обрадовался Тростинка.
– Вот тут я не уверена, – протянула Амалия. – Так, посмотрим… Солнце на западе. Это самое простое. Солнце восходит на востоке и заходит на западе. Стало быть, нам надо поймать момент заката.
– Но зачем? – спросил сбитый с толку Ален.
– Потому что «тень ведет к свету», – напомнила Амалия. – Я понимаю так, что именно тень приведет нас к сокровищу.
– Тень чего? – вклинился Франсуа.
– Я думаю, замка, расположенного между севером и югом, между горой Кюпид и болотом Смерти, – объяснила Амалия. – Беда в том, что замок разрушен, и, стало быть, тень его не дойдет до указанной точки. – Она встряхнулась. – Ну ничего. Все равно мы будем знать, хотя бы приблизительно, где эта тень должна находиться. Там и будем искать.
Экипаж остановился, и Амалия выглянула наружу:
– Что такое, Венсан?
– Вы же сами просили остановиться у жилища старухи, – отозвался удивленный кучер. – Это оно и есть, как я понимаю.
– Надеюсь все же, она не умерла, – буркнул Ален, выбираясь из кареты. – Мало приятного – застать в доме разлагающийся труп.
Однако, взглянув на дом, Амалия без колебаний отмела предположение, что его хозяйка могла умереть. Перед ними возвышалось бедное, но опрятное и очень ухоженное жилище. Возле домика был разбит небольшой огород, а на яблонях уже вовсю наливались румяные яблочки.
– Мадам! – крикнула Амалия и осеклась, сообразив, что не знает фамилию старушки. – Мадам Женевьева!
Не получив ответа, Амалия толкнула дверь и вошла в дом. На ветхом креслице нежился пушистый черный кот с желтыми глазищами, которыми он недовольно сверкнул на вошедшую гостью. Больше в комнате никого не было.
– Ты один? – ласково спросила у него Амалия. Она любила животных и не считала зазорным для себя разговаривать с ними. – А где твоя хозяйка?
Кот мягко развернулся, выгнул спинку и скользнул с кресла. Подойдя к Амалии он потерся о ее ноги и сказал «мряу». В дверь, чихая, вошел Франсуа.
– Мы смотрели за домом и в сарае, – доложил он. – Ее нигде нет!
– Я здесь, – прожурчал тихий голосок.
Амалия обернулась. Из двери, ведущей во внутренние покои, показалась маленькая сморщенная старушка. Кожа на ее лице цветом напоминала печеное яблоко, но улыбка у нее была прелестная – как у ребенка.
– Вы понравились Императору, – сказала она, кивая на кота, который ластился к Амалии. – Мой Император сразу же чует плохих людей. Если бы вы были такая, как они, он бы к вам ни за что не подошел, да и я бы никогда не стала с вами разговаривать.
Франсуа приоткрыл рот. Он поглядел на черного кота, благодушно жмурившего глаза, и хотел перекреститься на всякий случай, но потом передумал и заторопился прочь из комнаты.
– Простите, что мы вот так нагрянули к вам, без приглашения… – начала Амалия.
Старушка махнула сморщенной ручкой:
– Ничего. У меня очень редко бывают гости, так что я даже рада, что вы приехали. Не хотите ли сесть?
Амалия огляделась и опустилась в кресло. Мадам Женевьева устроилась за столом напротив нее. Кот Император, урча, подошел к хозяйке и прыгнул к ней на колени. Старушка ласково почесала у него за ушком.
– Мне бы хотелось расспросить вас, – сказала Амалия, – о людях, которые здесь когда-то жили. – Глаза старушки засверкали точь-в-точь, как у ее кота, и Амалия поспешно добавила: – Об Антуане и Дени д’Альберах. Вы их помните?
– Как же не помнить, – скрипучим голосом отозвалась старушка. – Хорошие были господа, да. Сейчас таких поискать. Образованные, воспитанные, учтивые. Брат мой был всего лишь помощником садовника в замке, но они с ним дружили, а господин Антуан даже научил его читать. Он, господин Антуан, был куда ученее нашего кюре.
– Вот как? – пробормотала Амалия. – Скажите, а в детстве братья все время жили в Элероне?
– Нет, не все, – возразила старушка. – Лишь несколько месяцев в году. У их семьи был особняк в Париже, но они больше любили замок, потому что тут когда-то постоянно жил их дед, месье Жан-Батист. Я его не застала, но месье Антуан и месье Дени его боготворили и даже после его смерти все равно продолжали приезжать сюда каждый год.
– А мне говорили, что их парижский особняк сгорел, – удивилась Амалия.
– Да, – подтвердила мадам Женевьева, – мой брат Жюльен тоже говорил мне об этом. Но там сгорело лишь одно крыло, и через год уже все восстановили. Так, по крайней мере, он утверждал.
– А ваш брат был намного младше месье Антуана? – спросила Амалия.
– На четыре года, – подумав, отозвалась мадам Женевьева. – Вообще-то он мне сводный брат, потому что у нас разные отцы. Его отец был лесничим. Однажды он рубил дерево, а оно возьми и свались на него. Убило его до смерти. Мой брат тогда был совсем маленьким, и месье Жан-Батист – да будет земля ему пухом – взял на себя заботу о нем и о моей матери. Правда, люди разное говорили по этому поводу, и кое-кто утверждал даже, что Жюльен на самом деле был сыном месье Жана-Батиста. Я знаю только, что месье д’Альбер очень хорошо к нему относился, вот и все.
– А кто такая была бабушка Луиза? – спросила Амалия. – Я видела склеп д’Альберов на парижском кладбище, но там нет ее имени.
– И немудрено, – желчно отозвалась старушка. – Мадам Луиза была бабушкой месье Жана-Батиста и позором семьи. Ей было двадцать три года, и у нее росло трое детей, а она, представьте себе, убежала из дома с конюхом. Ну, муж, конечно, догнал ее, убил конюха и вернул неверную жену домой. В следующий раз она убежала из дома с учителем фехтования, который занимался с ее старшим сыном. Ну, муж опять догнал ее и хотел вернуть, да только тот учитель был настоящим мастером своего дела и пропорол бедного месье д’Альбера за милую душу. После этого семья объявила, что отрекается от нее, но мадам Луизе все было нипочем. Она уехала со своим учителем в Голландию, потом бросила его и сошлась с каким-то циркачом, через некоторое время бросила и его, а кончилось все тем, что она умерла в нищете. Где она похоронена, никто не знает, да и, думаю, никого это не волновало. Вот поэтому ее имени и нет на семейном склепе.
