— Боже милостивый, Эндрю! — вскричал Уинслоу, бросаясь к кузену. — Что с тобой?
— Ничего страшного, Чарльз, — ответил Эндрю, стараясь удержаться на ногах. — Просто царапина.
Уэллс и Чарльз подхватили Харрингтона под руки и повели вниз по лестнице. Эндрю старался идти сам, но, убедившись, что они не обращают внимания на его протесты, позволил перенести себя в маленькую гостиную, как позволил бы перетащить в преисподнюю к ордам демонов. Смятение, кровопотеря и бешеная скачка по ночной дороге отняли у него последние силы. Друзья бережно усадили молодого человека в кресло у камина, в котором уютно потрескивали дрова. Осмотрев рану, Уэллс приказал жене принести бинты и все, что нужно, чтобы остановить кровь. Будучи человеком воспитанным, он удержался от того, чтобы велеть ей поторапливаться, пока ручеек крови не пролился на ковер, нанеся ему непоправимый ущерб. Тепло от камина помогло Эндрю справиться с лихорадкой, и его тут же стало клонить в сон. Заметив это, Чарльз сунул в руки кузену бокал с ликером и даже помог ему поднести питье к губам. Алкоголь прогнал дурноту, и застилавшая сознание Эндрю пелена понемногу рассеялась. Вскоре вернулась Джейн и принялась врачевать рану с ловкостью сестры милосердия. Разрезав ножницами рукав пиджака, она начала обрабатывать ее таким жгучим снадобьем, что Харрингтону то и дело приходилось сжимать зубы. Закончив, Джейн наложила на руку тугой бинт, осмотрела результат своей работы и осталась вполне довольна. Убедившись, что герою больше ничего не угрожает, разношерстный спасательный отряд сгрудился вокруг кресла, в котором полулежал Эндрю, с нетерпением ожидая новостей. Словно воскрешая в памяти полузабытый сон, Харрингтон припомнил, как Потрошитель упал на мостовую и как Мэри закрыла ему глаза.
— Я сделал это, — торжественно заключил Эндрю, превозмогая усталость. — Я убил Джека Потрошителя.
Эти слова привели присутствующих в восторг. Чарльз, Джейн и писатель смеялись, хлопали в ладоши, обнимались; происходящее в гостиной напоминало встречу Нового года или какой-нибудь языческий ритуал. Потом, успокоившись и будто немного устыдившись столь бурной радости, все уставились на Харрингтона с восхищением и любопытством. Эндрю ответил им сдержанной улыбкой и, поскольку никто не торопился заговорить, принялся оглядывать комнату в поисках исчерпывающего доказательства, последнего мазка, преобразившего картину. Шкатулка с заветной вырезкой стояла на столе. Все одновременно на нее посмотрели.
— Что ж, — сказал Уэллс, будто прочитав мысли Харрингтона. — Вы бросили камень в пруд и взбаламутили воду, а теперь вам не терпится увидеть волны. Не будем с этим тянуть. Пришла пора узнать, удалось ли вам изменить прошлое на самом деле.
Войдя в роль распорядителя церемонии, Уэллс приблизился к столу, взял шкатулку и с торжественным видом вручил ее Эндрю, одновременно подняв крышку, словно один из волхвов, подносивший Младенцу дары. Стараясь, чтобы руки не слишком дрожали, Эндрю вытащил газету и с замиранием сердца развернул ее. Глазам его предстал тот же заголовок, что и на протяжении всех последних лет. Пробежав заметку глазами, он убедился, что ее содержание осталось прежним: газета, как ни в чем не бывало, сообщала читателям о гибели Мэри Келли от рук Джека Потрошителя и о поимке преступника молодцами из Комитета общественной бдительности. Эндрю растерянно поглядел на Уэллса. Этого просто не могло быть.
— Но ведь я стрелял, — пробормотал он без особой уверенности. — Я убил его…
Писатель углубился в чтение. Все трое с тревогой ожидали его вердикта. Прочитав заметку от начала до конца, он что-то задумчиво пробурчал себе под нос, резко поднялся на ноги и, ни на кого не глядя, принялся расхаживать по комнате. Из-за чрезвычайно скромных размеров гостиной он в основном ходил вокруг стола, держа руки в карманах и время от времени кивая собственным мыслям, словно хотел продемонстрировать присутствующим, что его мозг вовсю работает. Наконец Уэллс остановился прямо перед Эндрю и печально улыбнулся.
— Вы спасли девушку, мистер Харрингтон, — произнес он мягко, но убежденно. — В этом не может быть никаких сомнений.
— Но тогда… — смешался Эндрю. — Почему она все равно мертва?
— Потому что она должна оставаться мертвой, чтобы вы могли отправиться в прошлое и спасти ее, — заявил писатель так, будто это само собой разумелось.
Эндрю растерянно заморгал, силясь понять, что тот имел в виду.
— Сами посудите: пришли бы вы ко мне, если бы Мэри была жива? Убив злодея и защитив возлюбленную, вы не оставили себе повода для возвращения в прошлое. А если бы вы не вернулись, ничего не изменилось бы. Оба эти события неразделимы, — заявил Уэллс, для пущей убедительности ткнув пальцем в заголовок заметки.
Эндрю медленно покачал головой и посмотрел на остальных, но они выглядели не менее обескураженными, чем он сам.
— Здесь нет ничего сложного, — продолжал Уэллс, посмеиваясь над замешательством присутствующих. — Попробую объяснить по-другому. Представьте, что должно было произойти после вашего ухода: другой вы пришли к Мэри Келли, но на этот раз обнаружили ее не убитой, а живой, рядом с телом человека, которого полиция поспешила объявить Джеком Потрошителем. Безымянный мститель покончил с чудовищем, до того как оно успело пополнить список своих жертв. Благодаря отважному незнакомцу Эндрю проживет счастливую жизнь вместе с любимой и по иронии судьбы никогда не узнает, что обязан своим счастьем вам, то есть самому себе. — Писатель глядел на Харрингтона с нетерпением ребенка, поджидающего, когда из семечка вырастет дерево. Но Эндрю по-прежнему взирал на него с недоумением, и Уэллс продолжал: — Ваш поступок стал своеобразной точкой бифуркации, из которой родилась новая вселенная, параллельный мир. В том мире Мэри жива и счастлива с другим Эндрю. К несчастью, вы остались в другой вселенной.
Слушая писателя, Чарльз кивал со все возрастающим убеждением. Но Эндрю требовалось время, чтобы осмыслить его слова. Опустив глаза, чтобы не видеть пытливых взглядов, он погрузился в размышления. Теперь, когда стало ясно, что в настоящем ничего не изменилось, путешествие на машине времени стало казаться ему не только бесполезным, но и нереальным. И все же оно было. Он своими глазами видел силуэт Мэри, слышал выстрел, чувствовал отдачу от пистолета, а главное, на плече его горела рана — неопровержимое доказательство, без которого визит в прошлое превращался в далекий сон. Случилось то, что случилось, и объяснения Уэллса были вполне правдоподобными. Как корни дерева оплетают камень, чтобы прорастать дальше, так его поступок создал параллельную реальность, в которой Мэри Келли осталась жива, реальность, которой не возникло бы, если бы он не отправился в прошлое. Эндрю спас любимую, но знал, что больше никогда ее не увидит и всю оставшуюся жизнь ему придется утешаться тем, что он все же исправил свою ошибку. Что ж, пусть другой я будет счастлив, подумал Харрингтон со смирением. Другой Эндрю, который в какой-то степени был им самим, плотью от плоти его, получил шанс воплотить его мечты. Другой Эндрю никогда не узнает тех мучительных восьми лет, он найдет в себе силы противостоять тирании отца и злословию света, он назовет Мэри своей женой, и Небеса благословят их любовь потомством.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
