Так, это явно не Даллас.
Не в силах сдержать улыбку, Никки сдернула с лица одеяло.
– Нет, забыл.
Бад гавкнул.
– Черт! – Мужчина – жгучий брюнет с теплыми карими глазами – отскочил шага на три назад, налетев на журнальный столик и свалив с него стакан с водой, который разбился у его ног. – Извини. Я думал… Вот черт!
– Чего ты чертыхаешься? – прогремел глубокий голос за спиной Никки.
Она отвернулась от шокированного незнакомца и разбитого стакана и посмотрела в сторону коридора, где стоял Даллас в… полотенце. Только в полотенце. И при этом сногсшибательно выглядел. Оливковая кожа, кубики на животе, слегка припорошенная волосками грудь, манившие опереться широкие плечи, после душа завившиеся на концах густые темные волосы. Никки пришлось призвать все силы, чтобы удержаться от томного вздоха.
– Я… я подумал. Да ничего, – пробубнил «мистер Икс».
– Что ты подумал? – поинтересовался Даллас.
– Я… решил, что это тут лежишь ты, – признался мужчина. – Она накрылась одеялом…
– Что ты сделал? – зыркнул на гостя Даллас. – Опять гудок?
– Нет. – Незнакомец поднял самый большой осколок. – Я уберу.
– Не надо, иди уже, – прогнал его Даллас.
Явно сконфуженный парень покинул квартиру Далласа. Бад спрыгнул с дивана и помчался на кухню, а Даллас продолжал смотреть на Никки. Чувствуя, как тело напрягается под его взглядом, она натянула одеяло до самой шеи.
Бад гавкнул. Даллас схватился за полотенце.
– Мне надо… – Резко развернулся, прошел на кухню и выпустил пса. Глядя Далласу вслед, Никки засмотрелась на голые ступни и накачанные длинные ноги, и отвела глаза, когда детектив ленивой походкой направился обратно в гостиную.
– Это был Тайлер.
– Еще один частный сыщик? – Она старалась не опускать взгляд ниже его подбородка, но было трудно не смотреть на совершенство.
Даллас кивнул.
– Что он сделал?
– Ничего.
Их взгляды одновременно поднялись выше и встретились, задержавшись на какое-то время.
– Пойду оденусь, – сказал О’Коннор.
– Хорошая мысль.
Уголки его губ приподнялись, как будто он прекрасно понимал, что Никки нравится увиденное.
– Кофе готов. Угощайся. Не… поранься. – Даллас махнул на разбитое стекло. – Через минуту вернусь и все уберу. – И, подтянув полотенце, удалился.
Никки наблюдала, как он шел по коридору; даже свесилась с края дивана для лучшего обзора. «Член, как у коня, говоришь?»
– Я же сказал, что уберу. – Спустя пять минут вернулся Даллас.
Никки оглянулась, как О’Коннор надеялся, с одобрением, потому что точно так же она смотрела, когда он был только в полотенце.
– Да, но Бад просится в дом, и я не хочу, чтобы он порезался.
Никки наклонилась, сметая стекло на совок. Даллас на секунду залип, разглядывая аккуратную попку в мягких пижамных штанах. Опомнившись, он взялся за метлу.
– Давай я закончу, а ты налей себе кофе. – О’Коннор смел оставшиеся осколки в совок, который держала Никки.
– Хорошо. – Она выпрямилась.
Даллас пошел за ней к мусорному ведру, куда она вытряхнула совок. Никки убрала совок обратно в кладовку, и детектив подал ей метлу. За дверью гавкнул Бад.
О’Коннор впустил любимца внутрь, и тот, виляя телом от носа до хвоста, направился прямиком к Никки.
– Ты ему по-настоящему нравишься. – Даллас достал две чашки из шкафчика.
Никки опустилась на колени, и Бад подошел к ней, радостно свесив язык.
– Мне он тоже нравится. – Она погладила требующего внимания песика, и, будь О’Коннор проклят, если не почувствовал себя таким же охочим до ласки, как Бад. Он тяжело сглотнул.
– Какой тебе кофе?
– Хорошо бы черный. – Никки поднялась.
Даллас подал ей чашку. Они отпили по глотку, поглядывая друг на друга поверх ободков. О’Коннор сбился со счета, сколько раз он чуть не нарушил данное обещание и не коснулся Никки.
Прошлой ночью, когда она вышла из ванной, благоухая зубной пастой и разомлевшей женщиной, ему до боли хотелось прижать ее к себе и вкусить мятный вкус губ. И когда они посреди ночи разговаривали, он умирал от желания сдернуть ее с дивана и отнести в свою постель.
– В офисе у нас всегда есть пончики, – сказал Даллас. – Принести тебе один?
– Только кофе. – Она прижалась губами к краешку чашки. – Вкусно. Спасибо.
Детектив продолжал пялиться.
– Спина сильно болит?
Никки оглянулась на Бада.
– Да нет, все в порядке.
Даллас засмеялся.
– Что? Твоя бровь тоже скачет, когда сочиняешь?
Никки подняла на него глаза и широко улыбнулась.
– Диван не так уж плох.
– Сегодня я на нем посплю.
– Наверное, сегодня мне лучше поехать домой.
Детектив хмуро посмотрел поверх чашки.
– Пока рано возвращаться. – Только он сомневался, что его больше волновало: безопасность клиентки или нежелание ее отпускать. – Я сдержал слово и не распускал руки.
– Я не могу остаться навсегда.
– Я не прошу навсегда. – Он поставил чашку на столешницу.
Наивные голубые глаза смотрели прямо на него.
– Тогда о чем ты просишь?
Внезапно Даллас засомневался, о чем именно они говорят. В мозгу всплыла установка «не будем загадывать», которую он постоянно себе впаривал, но сейчас она не годилась.
– Я просто не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
В глазах Никки промелькнуло нечто похожее на разочарование. Черт, а что она хотела от него услышать?
– Сегодня я открою галерею. По пятницам хорошие продажи, – сказала Никки, роняя слова, будто старалась выбраться из неловкой ситуации.
– Я не уверен, что это хорошая идея, – заметил Даллас.
– Но ведь день на дворе.
– Тебе показать для сравнения статистику по преступлениям, совершаемым в дневное время и ночное? – поинтересовался детектив, испытывая отвращение к собственному покровительственному тону. Но разве плохо, что он не хочет, чтобы Никки убили прежде, чем он докажет ее невиновность?
– Я не собираюсь заползать в нору и прятаться, – возразила упрямица.
О’Коннор помрачнел и, поскольку понимал ее душевное состояние, постарался умерить свой тон.
– Кроме тебя там кто-нибудь будет? Я бы составил тебе компанию, но меня ждут кое-какие дела.
– Магазины по обе стороны от моего открыты. С владельцами я знакома. Собственно говоря, они оба присылали мне голосовые сообщения.
– Они не были открыты, когда напали на Эллен?
– Нет. Они закрываются раньше галереи. Но сегодня я закрою магазин в пять, а не в семь.
С этим он не мог поспорить.
– У тебя же остался в мобильном мой номер?
Никки кивнула.
– Теперь станешь отвечать на мои звонки? – поинтересовался Даллас.
– Если не буду занята с покупателем.
Их взгляды снова встретились.
– Я приеду, как только освобожусь. Вечером сходим куда-нибудь поужинать.
– Это необязательно.
– Мне так хочется. Ты не против?
Никки колебалась.
– Нет.
Судя по возникшей паузе и голосу Никки, она переживала ту же внутреннюю борьбу, что и сам Даллас относительно того, к чему все это ведет. Тот факт, что он хотя бы допускал подобное развитие событий, вызывал у него желание оставить на плиточном полу кухни дымящийся след.
– Я позвоню тебе. – И отправился в офис.
Никки наблюдала за его уходом. Сердце пустилось вскачь. Неужели она только что согласилась с ним поужинать?
Угу, согласилась. Но не поэтому ее сердце так бешено стучало. Никки понимала, что, если пойдет на ужин с Далласом, а затем он привезет ее обратно сюда и сделает хотя бы крошечный аванс, то ее можно будет брать голыми руками. И, возможно, ему даже не придется делать этот аванс; вполне возможно она сама его сделает. Достаточно вспомнить, как прошлой ночью она чуть не пошла за ним в спальню.
Это действительно такое плохое решение? Разве все подряд – Эллен, даже ее бабушка – не твердили Никки, что пора прекратить так серьезно относиться к собственной жизни и просто хорошенько оттянуться? Ладно, в данный момент в ее жизни царит совершенный кавардак, но если посмотреть на незапланированную интрижку как на средство борьбы с возникшим кризисом, неужели это будет так плохо?
Никки взглянула на Бада и плюхнулась задом на диван. Пес вскарабкался ей на колени и уткнулся носом в шею.
«Я не прошу навсегда». Слова Далласа шепотом отозвались в голове. Вот и отлично. Не нужно ей «навсегда». Честно говоря, Никки и сама не знала, верит ли еще в это понятие.
Она взяла в ладони бульдожью голову и посмотрела прямо в большую морщинистую морду.
– Что мне делать, Бад? Не пора ли перестать осторожничать и все-таки поиграть с огнем?
Пес лизнул ей лицо.
