- Где-где? В тюрьме! - елейно ответила я, надеясь, что призрачный инсульт все же существует.
- Нет! Нет! – заорала бабка, хватаясь за призрачное сердце. – Да как ты посмела! Негодница! Да за такое, я тебя со свету сживу! Не посмотрю, что ты – моя внучка! Ноги твоей больше не будет в этом доме! Я проклинаю тебя! Проклинаю! Ты больше мне – никто!
Я попыталась шагнуть в комнату и тут же получила такой удар в грудь, что вылетела в окно, снова прокатившись по козырьку, уцепившись рукой и юбкой за водосток.
- Подождите немного, - успокоила я зрителей, пытаясь подтянуться на руках и закинуть ногу обратно. – Возникли непредвиденные трудности… в переговорах. Одну минутку. Я сейчас. Никуда не расходимся! Сохраняем спокойствие. Я сейчас!
Мне удалось подтянуться и отцепить юбку от водостока. Я, решительно хрустя черепицей, двинулась к окну. И тут же в мою сторону полетела какая-то книга. Я чуть не потеряла равновесие, пытаясь увернуться от следующей книги.
- Ноги твоей больше здесь не будет!- орала бабка, швыряя мои вещи в окно. Вслед за книгами полетели мои записи, альбом, ботинки.
- Не переживайте, у меня не так много вещей! – крикнула я вниз. – Но лучше отойдите подальше! Во избежание прицельного попадания.
Инквизиция держалась из последних сил. Я представляю, что творилось под масками.
- Чего ржете! – возмутилась я, понимая, что выход только один – ломать дверь.
- Слезай, - раздался голос. Я перелезла на дерево глядя на разбросанные вокруг книги и одежду. Мой старый ботинок висел на дереве, зацепившись шнурками за ветки. Моя подушка валялась в сухой листве. Я попыталась снять ботинок с ветки и чуть сама не упала, потеряв равновесие и точку опоры. Если в задачи инквизиции входит снимание котят с деревьев, то будьте так любезны, снимите меня! Хотя… Одну минуту. Все! Слезла. Сама!
- Выламывайте! – раздался голос. Дверь распахнулась.
- Извините, у меня не прибрано! – заметила я, глядя на остатки меловых кругов. Тишина. Никого. Дом, словно вымер. На кухне из старого крана капала вода и валялась посуда. Половицы скрипели на все лады. Я почувствовала себя сумасшедшей.
- Где призрак? – спросил кто-то из инквизиции, оглядываясь по сторонам. Мы обошли все комнаты. Тишина.
- Мне кажется, или здесь никого нет? – заметил кто-то из отряда.
Тишина. Бабки нигде не было. Спряталась, зараза!
- Выйдете все, - тихо произнес канцлер, снимая маску, и давая знак всем убраться вон. Инквизиция молча покинула дом. Я стояла и ждала, когда бабка наконец-то себя проявит, поглядывая на пыльные фамильные портреты и облезлую люстру с лианами пыли.
- Бабушка! – заметила я елейно. – Ты где? Чего спряталась? Мы тут навестить тебя с братиком пришли? Чего ты стесняешься? А? Давай, выходи? Ты что? Внукам не рада?
Тишина. Да что ж такое! Ладно, сыграем ва-банк. Сейчас меня либо бабка убьет, либо…
- Бабушка! – сладенько заметила я, опасливо косясь в сторону «внука». – А у нас для тебя есть новость. Хорошая для нас. И очень плохая для тебя! Ты скоро станешь прабабу….
Люстра оборвалась, а я еле успела прижаться к стене и закрыть лицо руками. Из стены вылетела разъяренная бабка с огромным кухонным ножом в руках, устремляясь ко мне.
- Опозорила семью! Проклинаю! Проклинаю! А ты что здесь забыл? Я тебя сюда не звала! Альберт Краммер! Ты – позор нашей семьи! Я сказала твоей матери, что стоит ей выйти замуж за этого проклятого Краммера, ноги ее и ее детей не будет в моем доме! Да как ты посмел вообще войти сюда!
Никогда я не видела еще более радостной встречи родственников. Я почувствовала, как меня резко отдергивают в сторону. Через секунду я увидела, как бабку отшвыривает подальше. Меня толкнули в сторону двери. Я стояла на улице, заметно нервничая. Прошло пару минут, и я увидела силуэт на пороге, вытирающего кровь со своей ладони.
- Как-то так. Дверь с кровавым отпечатком не открывать под страхом смерти! Ты меня поняла? - заметил Альберт, натягивая на окровавленную руку перчатку.
«Как-то так» меня пугало еще со времен брака. «Я у мамы – инженер!» - вот название всех попыток моего бывшего самостоятельно наладить совместный быт. В его арсенал входили декоративные гвоздики, моточек верёвочки, клей и сопли. Причем, у меня складывалось впечатление, что все три позиции, кроме соплей, экономились со страшной силой. Все начиналось с соплей. Ими же и заканчивалось. «Я простыл!» - возмущался он, хрюкая носом и усиленно давя из себя в платок все содержимое носоглотки, ради того, чтобы не вкручивать лампочку. Если же от починки было не отвертеться, то в ход шла веревочка. Если веревочкой было не обойтись, то на очереди был вонючий клей! И пока мой бывший приклеивал ножку к стулу, со словами: «Все! На стул больше не садиться!», где – то плакал его трудовик, дрожащей рукой нарисовавший ему тройку в аттестате. Так что мужское «как-то так» пугает меня, как впечатлительного ребенка рассказы о том, что День Рождения пройдет без вожделенного смартфона.
