– Вы это серьезно? Вы что, действительно мафиози?
– Не знаю, что такое «мафиози», но заранее уверен, что я – много хуже.
– Мафиози – это глава преступного сообщества, – объяснил я. – Самый крутой бандит. А вы?
– А я, напротив, начальник Малого Тайного Сыскного Войска города Ехо. В каком-то смысле, тоже «самый крутой бандит». Но на службе закона. Впрочем, мое ведомство интересуется исключительно магическими преступлениями.
– Какими? – недоверчиво переспросил я.
– Какими слышал. Магическими. И не нужно корчить рожи, я тебя не разыгрываю. Не до шуток сейчас. Пока забудь. Если мы поладим, получишь ответы на все свои вопросы и даже сверх того.
– Так мы уже, можно сказать, поладили.
– Правда? Что ж, это хорошо. Я-то думал, придется тебя уговаривать. Речь сочинял, старался.
– Лучше скажите, кем я буду, если поступлю к вам на службу?
– Ночным Лицом Начальника Малого Тайного Сыскного войска. Но войско по ночам обычно дрыхнет, так что будешь ты, Макс, по большому счету, ночным начальником самого себя.
– Неплохая карьера для гастарбайтера.
– Это точно. Скажи-ка, а если бы я все-таки был этим, как ты выразился, – «мафиози», ты бы все равно согласился поступить ко мне на службу?
– Конечно, – честно ответил я. – Я пока не знаю обстоятельств вашей жизни, поэтому не вижу никакой разницы между преступниками и теми, кто их ловит.
– Молодец, коллега, не соврал. Продолжай в том же духе. Правда – не такая важная вещь, чтобы ее скрывать.
У этого сэра Джуффина, с хищным птичьим профилем и холодными глазами мудрого убийцы, была на удивление мягкая улыбка. Я понял, что уже давно не был так очарован – ни во сне, ни, тем более, наяву. Мне и правда хотелось бы остаться здесь, рядом с этим человеком, а чем он там занимается, и какую роль сочинил для меня – дело десятое. Возможно, именно поэтому я решил относиться к нашей беседе так серьезно, словно бы она произошла наяву. Я очень хотел ему верить. Так страстно я уже давно ничего не желал.
– Осталось обсудить технические подробности, – вздохнул сэр Джуффин Халли.
– В смысле?
– А в том смысле, Макс, что тебе еще нужно попасть сюда.
– А разве я не здесь? Ах, ну да…
– В том-то и дело. Думаешь, ты сейчас настоящий? Обычный призрак. Ну, почти обычный. Народ от тебя пока не шарахается, но человек сведущий невооруженным глазом увидит разницу. Да и у тебя будут проблемы с телом, которое сейчас валяется под одеялом. Если оно умрет, тебе крышка. Нет уж, ты должен попасть сюда со всеми потрохами, которые в данный момент находятся неизвестно где.
– Потроха – это да, проблема, – пригорюнился я.
– Совершенно верно. А потому слушай меня внимательно. Тебе предстоит сделать кое-что невозможное, когда проснешься. Первое: ты должен вспомнить наш разговор. С этим у тебя проблем, надеюсь, не будет. А если будут – что ж, придется мне начинать все сначала. Второе: вспомнив, ты должен осознать, что все чрезвычайно серьезно. Тебе придется убедить себя, что некоторые сны могут продолжаться наяву. А если не получится, ты должен уговорить себя проверить. Из любопытства, от скуки – как хочешь.
– Нет проблем. И любопытства, и скуки в моей жизни хватает.
– Что ж, посмотрим. Человек устроен так, что когда с ним случается нечто необъяснимое, он кладет на это необъяснимое, со словами: «Ах, какое у меня пылкое воображение!» Тебе предстоит убедиться в моей правоте не далее как через пару часов. Тут я бессилен помочь. Остается только верить в удачу.
– Да ладно вам, – сказал я обиженно. – Не такой уж я тупой придурок.
– Не тупой и не придурок. Но способность верить в чудеса – не самая сильная твоя сторона. Я имел удовольствие долгие годы изучать тебя, Макс.
– А зачем?
– Не «зачем», а «почему». Так уж сложилось. Я случайно увидел тебя здесь много лет назад. Понял, что ты не из местных, подумал, что ты еще недостаточно взрослый для того, чтобы шляться по трактирам. И только потом до меня дошло, что ты – не настоящий. Так, фантом, призрак, бледная тень далекого сновидца. В здешних местах порой и не такое случается, но нашей магией от тебя не пахло, поэтому никто не заметил подвоха – кроме меня, конечно.
– А вы…
– А я заметил, поскольку немного разбираюсь в подобных вещах. И знаешь что? Я на тебя посмотрел и сразу понял: из этого парня со временем может получиться идеальный ночной заместитель меня самого. А сносный – хоть сегодня.
Я был потрясен. Мне очень давно не делали комплиментов. А столь приятных и неожиданных, кажется, и вовсе никогда не делали. Теперь-то я понимаю, что Джуффин выдал похвалы авансом, чтобы мне легче было поверить в его существование. Как ни будет кричать мой разум, что я спал и видел очередной глупый сон, но смириться с мыслью, будто грубая лесть обаятельного Джуффина – тоже только «глупый сон», – ну нет, это не по мне!
– Когда ты убедишь себя, что надо попробовать, – если убедишь, конечно! – делай следующее… – Джуффин замолчал, потер лоб, прикрыл глаза, приказал: – Дай-ка руку!
Я протянул лапу, в которую он намертво вцепился. И забормотал тихо, поспешно, почти неразборчиво, словно бы старался угнаться за неким невидимым торопыгой-суфлером:
– Ночью, попозже, выйдешь на… да, это место называется: «Зеленая улица». Запомни. Не стой на одном месте, ходи. Ходи час, другой, сколько будет надо. Ты увидишь повозку… У вас это называется «трамвай». Пустой трамвай. Он подъедет, остановится. Заходи внутрь, садись. Трамвай поедет. Делай, что хочешь, но не суйся туда, где должен сидеть возница. Лучше не рисковать, с такими вещами никогда заранее не знаешь… Не волнуйся, не торопись. Это может занять много времени, поэтому возьми с собой бутерброды или еще что-нибудь. Рассчитывай на несколько дней. Я не думаю, что путешествие затянется надолго, но всякое бывает. И, самое главное – не надо никому ничего рассказывать. Тебе не поверят, а чужие сомнения всегда мешают настоящей магии.
Он наконец отпустил мою руку, открыл глаза и улыбнулся.
– Последний совет запомни хорошенько, в будущем пригодится. Ты все понял?
– Да, – кивнул я, растерянно массируя пострадавшую конечность.
– Ты сделаешь это, Макс?
– Да, конечно. Но по Зеленой улице не ходят трамваи.
– Думаю, что так, – равнодушно кивнул Джуффин. – А ты что, собрался путешествовать между Мирами на обыкновенном трамвае?.. Кстати, а что такое «трамвай»?
Проснувшись, я не предпринимал никаких усилий, чтобы вспомнить сон, – и без того помнил все до мельчайших подробностей. Понять, кто я и где нахожусь, оказалось гораздо труднее, но я справился и с этим.
Было три часа дня. Я сварил себе кофе. Потом сел в кресло с чашкой и первой, самой сладкой, сигаретой. Собирался все обдумать. Сделав последний глоток, решил, что раздумывать тут не о чем. Даже если это был обыкновенный сон, что я теряю? Ну, прогуляюсь до Зеленой улицы – невелик труд. Гулять я люблю, ночь у меня свободна. Зато если сон был вещим… Ну, тогда это шанс! И еще какой!
Меня и правда ничего здесь не держало. Жизнь моя представляла собой большую неинтересную глупость. Мне даже некому было позвонить, чтобы попрощаться. То есть было, конечно, кому позвонить, добрых полсотни имен в телефонной книжке, которую я завел всего-то месяц назад. Но говорить ни с кем не хотелось. Встречаться – тем более. Возможно, у меня просто была депрессия. В таком случае, да здравствует депрессия! Потому что я на удивление легко принял самое важное решение в своей жизни. Сам сейчас удивляюсь.
Мною овладела какая-то странная, приятная рассеянность. Ни улаживать напоследок дела, ни, тем паче, делиться своими планами с задушевными друзьями мне даже не пришло в голову. Вечер я провел не в мучительных раздумьях, а с бесконечными чашками чая у телевизора. Даже последняя серия «Твин Пикс» не показалась мне дурным предзнаменованием. Подумалось лишь, что на месте агента Купера я бы, пожалуй, так и остался бродить по «Черному Вигваму»: все лучше, чем возвращаться к реальности и портить жизнь себе и другим.
В общем, я вел себя так, словно самым интригующим событием вечера должен был стать торжественный вынос мусорного пакета за порог дома. Только укладывая в рюкзак термос с кофе и трехдневный запас бутербродов, я почувствовал себя сумасшедшим идиотом. Но решил, что ради разнообразия можно побыть и идиотом. В последние годы я был просто образцом рассудительности, и результаты совершенно не впечатляли.
Болтаться по Зеленой улице мне пришлось довольно долго. Вышел я из дома около часу ночи, дорога заняла минут двадцать. А одним из последних событий, произошедших при мне в этом мире, было появление на табло электронных часов, сияющих над зданием телефонной компании, огромных цифр 02:02. Такая симметрия всегда казалась мне хорошей приметой, уж не знаю, почему.
От созерцания нулей и двоек меня отвлек звон трамвая, пронзительно громкий в тишине ночи. Я не испугался, но у меня закружилась голова, в глазах двоилось, и я никак не мог понять, появились ли трамвайные рельсы посреди узкой булыжной мостовой. Что я разглядел, так это табличку, оповещающую, что я нахожусь на остановке трамвая, следующего по маршруту № 432. Почему-то номер потряс меня больше, чем сам факт существования трамвая, – до сих пор в нашем городе дальше тридцатого дело не заходило. Я нервно хихикнул. Звук собственного смеха показался мне настолько жутким, что я немедленно заткнулся. И тут трамвай вывернул из-за угла. Кажется, он мчался со скоростью экспресса.
