— Кто ты? — прошептала Марла.
— Я колдунья Королевского Ковена, — ответила незнакомка. — Что до вашего дракона — смотри!
Она подошла к колодцу и пристально посмотрела вглубь.
Три женщины обменялись взглядами, набрались храбрости и тоже подошли поближе, посмотреть.
Личинка сжималась и коченела, яростно шипя и хлопая крыльями, пока наконец шипенье не стихло и от драконьего тела не осталось и следа. Зато крылья стали огромными, в фут каждое, не меньше, и такой яркой, радужной окраски, что все трое охнули от восхищения. Создание выпорхнуло из колодца. Личинка превратилась в великолепную бабочку, но хоть она и казалась совершенно безобидной, хозяюшки шарахнулись в стороны, когда красавица поднялась над срубом и на мгновение повисла над колодцем. Незнакомка строго сдвинула брови, бабочка взмыла вверх, и ее унесло легким ветерком прочь, к лесу.
Незнакомка вздохнула свободнее. Когда она обернулась к трем женщинам, лоб у нее блестел от пота.
— Это был не настоящий дракон, а тварь из ведьмина мха. Теперь она улетела и больше вас не потревожит.
Женщины обалдело уставились на нее. Наконец Марла собралась со словами.
— А кто… кто ее сделал?
— Злобный колдун, который бунтует против Их Величеств.
— А если она снова превратится в дракона?
— Ну так я снова изгоню ее — я или другие, как я, — и девушка сверкнула улыбкой. — Не бойтесь, добрые женщины. Король и королева заботятся о своем народе и оберегают его.
Она повернулась и направилась в лес. Три женщины изумленно смотрели вслед, а с неба жарко палило полуденное солнце.
Затем Марла расправила плечи.
— Ну что, сестрицы! — сверкнула она глазами. — Будет же нам что порассказать!
* * *
Опускался вечер. Поужинав после работы, взрослые вышли из домов посидеть, поболтать, вокруг носились и возились дети — словом, стоял типичный деревенский вечер.
— Услышьте слово Господне!
Черт его знает, откуда взялся этот проповедник. Жители уставились на пришельца, на их лицах читался скорее испуг, чем удивление. В последнее время попы не приходили с добрыми вестями.
— Не доверяйте князьям, говорит Господь! Ибо воистину, кто нынче поверит нашим владыкам Туану и Катарине, будет последним глупцом!
Пораженные люди застыли: то, что они услышали, граничило с изменой! Даже дети сообразили, что что-то неладно, мало-помалу утихли и тоже стали прислушиваться.
— Туан и Катарина стремятся узурпировать власть Церкви! Король с королевой отринули увещевания лорда архиепископа, примкнув в упорстве своем к погрязшей в разврате и грехе Римской Церкви, и тем повергли Греймари в пучину бед! И как они поступают с народом, так и с самой землей, по которой ходят! Уже собираются силы, чтобы сотрясти почву у них под ногами! Истинно, истинно говорю вам: через три минуты земля содрогнется!
Не веря своим ушам, селяне ошеломленно зашумели. Послышались горестные восклики, кто-то бросился к своим домам.
— Все будет цело! — закричал проповедник. — Почти все уцелеет! Земля только содрогнется, но не расколется! Это только предупреждение Господа нашего, а не гнев Господень! Слушайте! Внемлите!
Немного успокоенные, крестьяне снова обратили свои взгляды к пророку. Священник выпрямился, самоуверенно усмехнулся…
Прошли секунды…
И еще. И еще.
Священник нахмурился, а люди зашептались.
— Три минуты-то давно уж прошли!
— Прошли-прошли! Ты почувствовал содрогание?
— Когда мои быки тянут плуг, земля и то сильней трясется.
Проповедник скривился от напряжения, сжал кулаки, на лбу выступили горошины пота. Люди заметили это и снова замолкли, глядя на него. Но ничего не произошло.
— Да это простой жулик, — проворчал кто-то.
— Шутник, выбривший тонзуру, — подхватила какая-то хозяюшка.
— Ты что, смеешься над нами, парень? — шагнул вперед коренастый крестьянин.
— Я монах ордена Святого Видикона! — взвизгнул священник.
— Любой может натянуть рясу и сунуть в карман размалеванный кусочек дерева! — фыркнул еще один здоровяк. — Ты что, приятель, за дураков нас принял?
— Не приближайтесь ко мне! — попробовал скомандовать монах, но голос у него предательски дрогнул. Он попятился от крепких крестьян, подступавших к нему с трех сторон. Между двух бугаев он заметил улыбающегося незнакомца и негодующе посмотрел на него. Незнакомец только шире ухмыльнулся, и теперь это была жесткая и угрожающая улыбка.
— Сойдите с пути неправедного! — вскрикнул проповедник. — Отступитесь от самозваных монархов — или содрогнется земля, говорю вам!
С этими словами он развернулся и поспешил скрыться в лесу, сгорая от стыда — и ярости в адрес молодого человека с жесткой улыбкой. Теперь он был уверен, что тот парень — чародей, который и удерживал землю силой своего разума, пока проповедник пытался ее сотрясти.
Глава пятнадцатая
Лютни и гобои плели плавную мелодию, умиротворявшую душу каждого, кто вступал в главную церковь Раннимеда. Под сводами вознеслись звуки хорала, и в храм рука об руку вошли Их Величества. Перед королем и королевой, не по годам величаво, ступали их сыновья. Лакеи шли впереди, фрейлины шествовали сзади. Слушать мессу в соборе собралась треть королевского двора, остальным пришлось довольствоваться часовней.
Королевская семья уселась. Катарина с улыбкой сжала руку Туана. Он улыбнулся в ответ. На несколько кратких минут благость Господня коснулась и их душ.
Хорал завершился торжествующей Аллилуйей, и священник с кафедры воскликнул:
— О возлюбленные братие мои во Христе!
Вздрогнув от неожиданности, Катарина и Туан недоуменно поглядели на священника. А что же Introit? Что же Confiteor, Gloria, послания и евангелие?[9]
— В это воскресенье мессы не будет, — угрюмо произнес священник.
Туан нахмурился, Катарина потемнела, а вокруг разразилась буря негодующих возгласов.
Священник с той же угрюмой миной дождался, пока шум утихнет, потом развернул свиток.
— Я должен прочесть вам послание нашего Преподобного Архиепископа.
Катарина аж подпрыгнула в кресле, но Туан сдержал жену.
— Пусть говорит. Мы еще не деспоты. И лучше, чтобы претензии были высказаны открыто.
Королева подчинилась, кипя от негодования. Ален и Диармид перепугано поглядывали на родителей.
— О возлюбленные братие мои, — стал читать священник. — С великой грустью объявляю, что Туан и Катарина, бывшие некогда королем и королевой земли нашей, — суть еретики, возмутившиеся против Слова Господня и Греймарийской Церкви, и потому объявляю их отлученными от Церкви и Святого Причастия Господа нашего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
