По-моему, разумнее будет сохранить меня в качестве страховки, – настаивал я.
– Извини, Гарри. – Мэнни подошел к медно-тиковому бару. – Что будешь пить?
– Скотч, – ответил я, и Мэнни, налив полстакана виски, подошел и вложил его мне в руку.
– Если уж совсем начистоту, – продолжал он, – в каком-то смысле я сделаю это ради Лорны. Ты обидел девушку, Гарри. Уж не знаю чем, но она очень хочет видеть, как мы с тобой распрощаемся. Ей такое нравится – правда ведь, дорогая? Ее это заводит.
– Да, ее надо заводить. – Я осушил стакан. – Иначе, как мы с тобой прекрасно знаем, трахаться с ней совсем неинтересно.
Мэнни ударил меня по губам – рассек их до крови, и виски впился в свежие раны, – а затем негромко велел:
– Заприте его.
Когда меня выводили из каюты и провожали на корму, я нашел некоторое удовольствие в мысли о том, что Лорне предстоит ответить на несколько болезненных вопросов. По обеим сторонам безустанно проплывали береговые огни, а ночная река казалась мне очень широкой и невероятно черной.
На полубаке перед мостиком имелся кубрик, над ним – приземистая рубка с раздвижным люком, а за люком трапик, спускавшийся в короткий коридор. Очевидно, здесь квартировала команда, потому что в коридоре имелось несколько дверей, ведущих в каюты и общую столовую.
Ближе к баку яхты – тяжелая стальная дверь с трафаретной надписью: «КЛАДОВАЯ ПОЛУБАКА». Эту дверь захлопнули у меня за спиной. Щелкнул замок, и я оказался в стальной каморке шесть на четыре или около того – в полном одиночестве. Воздух здесь был влажный, затхлый, по обеим переборкам – складские шкафчики.
Перво-наперво я озаботился поисками какого-нибудь оружия. Все до единого шкафчики оказались заперты, и я обратил внимание, что стенки у них из дубовой доски в дюйм толщиной: без топора не вскроешь, но я все равно попробовал выломать дверцы, пользуясь собственным плечом в качестве тарана. В каморке, однако, было слишком тесно, и разогнаться как следует я не мог, зато хорошенько нашумел и привлек внимание к своей персоне.
Дверь распахнулась. На почтительном расстоянии от порога стоял кто-то из команды с большим и страшным «ругером» под сорок первый «магнум».
– Хорош баловаться, – скомандовал он, – там ничего нет. – Он указал на кучу старых спасательных жилетов в углу. – Можешь посидеть вон там, только тихо и спокойно, а не то позову ребят, чтобы помогли тебя отделать. – Он снова захлопнул дверь, а я опустился на жилеты.
Очевидно, парень у двери караулит меня на полную ставку, а остальные находятся в пределах оклика. Я не ожидал, что он откроет дверь, поэтому не подготовился. Надо сделать так, чтобы он снова ко мне сунулся, – но теперь обернуть его визит себе в пользу. Хотя шанс невелик, понял я. Ему достаточно будет направить револьвер в эту клетушку и спустить курок. Вряд ли промахнется.
Я опустил глаза на груду спасательных жилетов, встал и отволок их в сторону. Под ними обнаружился деревянный ящик из-под фруктов, а в нем – бывалый уборщицкий реквизит: нейлоновая щетка, половые тряпки, жестянка полироли «Брассо», полкуска желтого мыла и бутылка из-под бренди, наполовину полная прозрачной жидкости. Я вытащил пробку и принюхался. Бензин.
Снова уселся и пересмотрел ситуацию, пытаясь найти в ней какие-нибудь положительные стороны, но без особого успеха.
Выключатель остался за дверью, а лампочку в потолке прикрывал толстый стеклянный плафон. Я встал, наступил на ручку шкафчика, нашел устойчивое положение, открутил плафон, обследовал лампочку, и у меня появилась некоторая надежда.
Спустившись на пол, я взял тяжелый брезентовый жилет, вооружился защелкой стального браслета наручных часов – тоже лезвие, хоть и тупое, – и принялся пилить и кромсать брезент, пока не проделал в нем дыру, куда пролез указательный палец, после чего разодрал жилет и извлек из него несколько пригоршней наполнителя. Высыпал его на пол, занялся другими жилетами, и вскоре в моем распоряжении оказалась внушительная кучка белого капока.
Я смочил ватный мусор бензином из бутылки и набрал полную руку этой горючей смеси, после чего снова полез к светильнику. Выкрутил лампочку и оказался в полной тьме. Действуя ощупью, прижал вымоченную в бензине вату к электрическим контактам. Никакой изоляции у меня не было, поэтому я голой рукой взял браслет от часов и с его помощью закоротил цепь.
После испепеляющего голубого проблеска бензин незамедлительно вспыхнул, а сто восемьдесят вольт, жахнув зарядом картечи, сбросили меня с моего насеста, и я кубарем скатился на пол с шариком пылающего капока в руке.
Где-то далеко послышались недовольные и даже гневные возгласы: я успешно вывел из строя всю электросистему полубака. Теперь же я бросил объятую огнем вату на заранее подготовленную горку горючего, и та ярко вспыхнула. Смахнув с рук искры, я прикрыл нос и рот носовым платком, схватил неповрежденный спасательный жилет и встал у стальной двери.
Через несколько секунд бензин выгорел, и затлела вата, исторгая густой черный и мерзко пахнущий дым. Он заполнил каморку, и из глаз у меня ручьями хлынули слезы. Я попробовал делать неглубокие вдохи, но дым разодрал мне легкие, и я зашелся в приступе кашля.
Из-за двери донесся очередной возглас:
– Что-то горит!
А в ответ:
– Бога ради, да почините же свет!
Пришло мое время. Я заколотил в стальную дверь и заорал благим матом:
– Пожар! Пожар на корабле!
Не сказать, что я переигрывал: в моем узилище, неустанно прибывая от горящей ваты, клубился густой дым. Я понял, что если в ближайшие шестьдесят секунд не выберусь отсюда, то задохнусь, и это добавляло убедительности моим воплям. Охранник со здоровенным «ругером» в руке распахнул дверь и посветил в каморку фонариком.
Мне едва хватило времени, чтобы различить эти подробности и заметить, что на корабле по-прежнему нет света, а в сумраке снуют призрачные фигуры, некоторые с фонариками… а потом из кладовой вырвалось густое облако черного дыма.
Вместе с ним вырвался я – обезумевшим быком, навстречу чистому воздуху, в ужасе от того, что едва не погиб от удушья, и этот ужас придал мне сил.
Охранник рухнул под моим натиском и, падая, выстрелил из револьвера. Дульная вспышка осветила все вокруг, словно импульсная лампа. Сориентировавшись, я рванул к трапу, ведущему на палубу.
В закрытом пространстве выстрел прозвучал столь оглушительно, что обездвижил остальные призрачные фигуры. Я был на полпути к лестнице, когда кто-то прыгнул мне наперерез. Я врезался плечом ему в грудь и услышал, как противник сдулся, словно проколотый футбольный мяч.
Вокруг взволнованно закричали, и у подножия лестницы возникла еще одна большая темная фигура. В коридоре я набрал
