граждане, считавшие необходимым объединение Греции под властью Македонии.
Затруднительное финансовое положение Афин не могло не останавливать на себе внимание Демосфена, особенно потому, что он видел необходимость упорной борьбы с Филиппом и старался подготовить к ней государство. Чтобы устранить множество злоупотреблений, порожденных симмориями для триерархии и вредивших государству не менее, чем частным лицам, Демосфен провел в 340 г. закон о новом порядке отбывания триерархии (см. ниже, разд. III, гл. 25), который, как он сам говорит со справедливою гордостью (О венке. 107), был полезен как отдельным гражданам, так и государству. Около этого же времени удалось Демосфену добиться отмены Эвбулова закона о смертной казни за предложение употребить деньги зрелищной кассы на другие надобности и таким образом возвратить эти суммы их прежнему назначению.
Заключенный в 346 г. мир не мог быть прочен при постоянном стремлении Филиппа к расширению своего могущества, так как препятствовал успехам его оружия на фракийском берегу, где у афинян оставались еще крепкие позиции в Херсонесе, и приобретенному им уже раньше влиянию в Пелопоннесе. Красноречие Демосфена и военные успехи Фокиона расстраивали планы Филиппа и снова приобрели Афинам значительный круг союзников. В 340 г. между Филиппом и Афинами вновь возгорелась явная война, в которой счастливо были отбиты нападения Филиппа на Перинф и Византий. Но в самих Афинах македонская партия с Эсхином во главе открыто действовала в пользу врага и замедляла борьбу с ним, пока занятие крепости Элатеи, доставившее Филиппу свободный доступ в Грецию, не раскрыло всем глаза на его истинные намерения. Афины и Фивы, забыв свою старинную вражду, соединили теперь свои силы против общего врага, но было уже поздно, и в битве при Херонее в 338 г. нанесен был последний удар свободе и независимости Греции.
§ 2. Афины при Александре Великом
Афины сохранили независимость во внутренних делах как при Филиппе (от которого даже получили город Ороп после битвы при Херонее), так и при великом сыне его Александре, и их благосостояние снова поднялось до значительной степени во время умной финансовой деятельности оратора Ликурга. Он управлял афинскими финансами в течение 3-х четырехлетий (338–326), сначала сам в звании του επι τη διοικησει, а потом от лица своих сына и зятя, избиравшихся в эту должность потому, что он сам по закону не мог занимать ее более одного раза. Деятельность Ликурга была обращена на все части финансового управления, но главным образом на восстановление когда-то славного афинского флота. Его заслуги перечисляются в предложении Стратокла, сделанном в честь его в 307 г., через 18 лет после его смерти: «Ликург во время своей государственной деятельности установил много прекрасных законов отечеству и, быв казначеем государственных доходов в течение 3 четырехлетий, распределил из государственных доходов 18 900 талантов <…>, собрал на Акрополе большое количество денег, приготовил украшение богине [Афине], статуи Победы из цельного золота, золотые и серебряные сосуды и золотые украшения 100 канефорам[81]; будучи избран для заведования военными приготовлениями, собрал на Акрополе множество оружия и 50 000 стрел, приготовил 400 годных к плаванию триер, одни починив, другие вновь выстроив; кроме того, окончил постройку доков и морского арсенала [начатых при Эвбуле], достроил театр Диониса, окончил панафинейский стадий, выстроил гимнасий в Ликее и многими другими сооружениями украсил город… Часто отдавая отчет в своей деятельности в свободном демократическом городе, он всегда был неизобличенным и неподкупным. Итак, чтобы все знали, что народ и при жизни высоко ценит людей, поставивших себе целью верно служить демократии и свободе, и после смерти воздает им приснопамятную благодарность, – в добрый час да постановит народ: воздать хвалу Ликургу, сыну Ликофрона, Бутаду за его доблесть и честность, воздвигнуть ему от имени народа медную статую на площади, кроме тех мест, где закон запрещает их ставить, дать содержание в пританее старейшему в потомстве Ликурга на вечные времена, вырезать на каменных плитах все его постановления и поставить на Акрополе»[82].
Из современных Ликургу надписей, относящихся к морскому делу[83], видно, что в 330 г. афинский флот состоял из 392 триер и 19 тетрер, в 326–324 гг. (в конце Ликурговского времени) – из 360 триер, 50 тетрер и 3 пентер. В следующие 2 года упоминается уже только до 365 разного рода судов.
Итак, при Ликурге афиняне всегда были в состоянии выслать в море до 400 судов[84]. Они не отказались еще от мысли восстановить свою власть и избавить Элладу от македонского ига и держались наготове, чтобы при удобном случае поднять знамя войны. Это видели Филипп и Александр и, понимая, что в случае открытого восстания будет очень трудно взять Афины без помощи флота, относились к ним благосклонно и с готовностью исполняли их просьбы. Однако и македонская партия в Афинах, к которой принадлежали преимущественно состоятельные граждане, была сильна, и ее влиянием объясняется то, что афиняне не приняли в 330 г. участия в восстании, поднятом против Македонии спартанским царем Агисом II, а потом не воспользовались случаем, который предоставил им Гарпал, бывший казначей Александра, бежавший от него с громадной суммой денег. Гарпаловское дело может служить яркой характеристикой тогдашнего нравственного состояния афинского народа и его руководителей, хотя по окружающему его таинственному мраку имеет сходство с процессом гермокопидов. Бежав от Александра из боязни наказания за воровство, Гарпал явился в Афины, где раньше получил право гражданства за оказанную помощь во время голода, и начал сорить деньгами, побуждая афинян к восстанию против Александра. Многие афиняне, подкупленные им, или просто из ненависти к Македонии, приняли его сторону, но Демосфену удалось отклонить их от намерения поднять восстание. Между тем Олимпиада, мать Александра, и правитель Македонии и Греции Антипатр потребовали выдачи Гарпала, а потом и от самого Александра явился посланец с тем же требованием. Афиняне решили наконец арестовать Гарпала и поручили Ареопагу произвести следствие и предать суду лиц, которые окажутся виновными в подкупе их Гарпалом. Следствие в Ареопаге затянулось на продолжительное время (между тем Гарпал успел бежать на о. Крит, где и был потом убит), наконец в конце 324 г. был объявлен список виновных, в числе которых был назван и Демосфен. По решению народа обвиняемые были преданы суду гелиастов, причем назначены были от лица государства десять обвинителей (συνηγοροι). Демосфен, несмотря на все усилия спасти себя, был признан виновным, присужден к штрафу в 50 талантов и, так как не мог заплатить его, был заключен в тюрьму, из которой ему удалось бежать[85]. Для удовлетворения Александра афиняне решили признать его богом (летом того же года, на Олимпийских играх, когда Александр через послов потребовал этого признания, а также возвращения греческих изгнанников в их родные города и уничтожения Ахейского и Аркадского союзов, афиняне не хотели согласиться на эти требования) и послали посольство с извинениями, которые Александр благосклонно принял.
