Ксения объяла взглядом деятельность почтальона и нашла ее скучной. Может, чуть подальше рутина работы сменится чем-то интересным? Один день походил на другой, шли дни, недели… Рука профессора судорожно сжалась, когда девушка неожиданно наткнулась на странное препятствие. Будто кто-то могущественный взял и запретил смотреть дальше.
– Попробуй… другого… человека.
Голос Воронина звучал на грани слышимости, слова скорее угадывались, нежели воспринимались ушами.
Другого человека… Отчего-то Ксения вспомнила про Михея, которого не видела с того злополучного вечера, когда попала в ловушку времени. Интересно – действительно интересно, – что будет с ним?
И снова минимум вариаций, самые незначительные изменения, быстро сходящие на нет. Уже догадываясь, каким будет результат, Ксения устремила свое Мастерство вперед.
Барьер. Такой же, как в случае с почтальоном. Ощущать собственное бессилие было неприятно. Что-то очень похожее на страх зарождалось в душе, искало способ вырваться наружу.
Рука учителя судорожно сжалась, как будто присутствие футуроскопического барьера в сознании девушки причиняло Воронину боль, провоцировало очередной приступ.
Сила безымянного в отсутствии имени, вспомнила Ксения слова предыдущего сэнсэя. Если с тобой сражается безымянное – назови его и победишь.
У барьера имелось имя. Вполне определенное. Девушке даже показалось, что ей это имя известно.
– Попробуй… – простонал где-то в реальном мире Сергей Владимирович, – Николая…
Какого черта! Николай ассоциировался со слабостью, с собственной уязвимостью и несовершенством. Тот бой она проиграла. Увидела будущее и проиграла.
Увидеть Николая, снова потерять контроль над своим талантом… Найти имя. Побороть собственную слабость.
Ксения стиснула зубы и позволила футуроскопии самопроизвольно выбрать будущее Разумовского. Здесь вариаций было чуть больше, но их количество объяснялось, скорее, психотехническими способностями Николая. У «психов» вариабельность всегда выше – таков закон природы.
Ксения проследила за тем, как энергия юноши вступает в конфликт с электрическим генератором, как эти энергии нейтрализуют друг друга, оставляя Николая в бессознательном состоянии лежать на холодном деревянном полу маяка. Она видела, как Разумовский приходит в себя, поспешно пробежалась по его будущему.
«В отсутствии вариаций есть свои плюсы, – пришла в голову шальная мысль. – По крайней мере, известно, что его не убьют».
Девушка поспешно отругала себя за ту волну радости, которая поднялась сразу после того, как она убедилась в том, что жизни Николая ничего не угрожает. Да, он из ее школы, но это совсем даже не повод для подобных эмоций. И то, что случайность связала ее талант с судьбой этого юноши, вовсе не значит, что он ей небезразличен. То есть, конечно, небезразличен – как олицетворение слабости и уязвимости, как напоминание о самоконтроле. Иное дело – Пашка…
Барьер в будущем Николая отстоял несколько дальше, чем в случаях с почтальоном и Михеем. Николай встречал наступление барьера в воздухе, на борту военного дирижабля. Ксения попыталась вглядеться более пристально, уловить какие-то действия юноши непосредственно перед барьером. Ведь за счет чего-то барьер отодвигался вдаль?
Дирижабль плыл в облаке густого дыма, и только усилия трех «психов», поддерживающих чистоту воздуха в кабине и на боевых платформах, позволяли экипажу бороться за спасение корабля.
Крепления нижней платформы были повреждены, отчего она пребывала в наклонном положении. Над платформой нависали разодранные в клочья останки газовых камер.
– Поражено шесть секций из восьми! – отрывисто выкрикнул кто-то невидимый. – Количества имеющегося газа недостаточно, чтобы сохранять высоту! Мы падаем!
– Без паники, – прозвучал в сознании командный голос. – Закачиваем весь газ в резервные камеры. Оставшиеся секции наполнить воздухом и разогреть. Этого хватит для того, чтобы вернуться домой…
Николай сидел на палубе и держал перед собою меч, только почему-то не тот, который ему вручили в Университете после экзаменов, а японскую катану с красной кисточкой на рукояти. К этому моменту его будущее практически зафиксировалось, оставалась единственная тоненькая ниточка малой вероятности. Настолько тонкая, что заглянуть внутрь нее не было никакой возможности.
Ксения уже видела это будущее. Оно появлялось ей во время того тренировочного боя, показывалось в самом начале тренировок с профессором. Видение было как-то связано с природой барьера. Ксения совместила два ощущения – результатом явилось имя. Имя барьера, который по-прежнему пугал, но теперь совершенно другим страхом.
Посреди безбрежного океана собралась целая флотилия. Большие корабли и малые, морские и воздушные – все они образовывали окружность, центром которой был небольшой плот с оранжевой палаткой на нем. Палатка притягивала взгляд, было совершенно очевидно, что в ней скрывается какая-то ценность. То, что способно послужить поводом для такой войны, которой еще никогда не бывало. Корабли кружили вокруг плотика, окружность постепенно сжималась.
– Фактор фатума, – пробормотала девушка, едва шевеля губами.
Рука профессора Воронина утвердительно сдавила ее запястье. Фактор фатума.
В помещении маяка царила темнота, узкое оконце было старательно забито досками, газовые лампы отсутствовали, а тесты Яблочкова, дававшие основной свет, не то перегорели, не то были просто обесточены.
– Коля! – прохрипел мужской голос. – Ты в порядке? Я плохо улавливаю твои Намерения.
Какое-то время в помещении стояла тишина, затем кто-то пошевелился и застонал. Кто-то другой вздохнул с облегчением и на радостях выругался.
– Я опасался, что тебя эта полоса препятствий таки убила, – пробормотал Дмитрий, подползая ближе к подмастерью. – Мне-то повезло, я шел перед тобой. А вот как ты выскочил из этой мясорубки, прежде чем она набрала обороты… Не представляю.
– Мне… на двух ногах легче, – выдохнул Николай, хотя по его голосу можно было усомниться в том, что обладатель этого голоса вправду легко отделался. – Сложнее было с генератором… Мощный… Он, когда мы шли… в минимальном режиме работал… на ловушку отреагировал.
Дмитрий с опаской посмотрел в сторону лестницы. После энергетического удара голова раскалывалась от боли, а Мастерство отказывалось работать. Спуск по смертоносной лестнице обещал стать испытанием на ловкость и выдержку.
– Рано спускаться. – Николай легко угадал мысли напарника.
Во-первых, стилевидение сумело ознакомить юношу с индивидуальным Стилем Ледянникова, а во-вторых, он сам недавно думал об эвакуации с маяка. Опомнится Мэтт, возьмет с собой подкрепление из местных сепаратистов, и что тогда? Обороняться до последнего патрона? Так этих патронов всего ничего. Почти полные магазины трех пистолетов и только две запасные обоймы. Несерьезно.
– Сейчас надо обеспечить безопасность Алексея, – напомнил Николай, нашаривая в карманах спички. – Маяк здесь смешанного типа, имеется как электрический прожектор, так и газовый. За газовым, правда, нужен глаз да глаз. Если он не будет работать так, как положено, с моря это будет заметно, и люди Немо заподозрят неладное. Поэтому придется задержаться до утра. Кстати, заодно переночуем под крышей, изучим дом. Быть такого не может, чтобы смотритель не оставил никаких бумаг.
– Чтобы искать бумаги, нужен свет, – проворчал Ледянников. – У тебя под боком никаких осветительных механизмов нет? А то у меня откуда-то поблизости пахнет керосином, но не понимаю откуда.
Газовую лампу отыскали по запаху. Дмитрий, собрав силы, сумел соорудить простенькую Воздушную Ловушку, которая действовала наподобие компаса – отслеживала перемещение молекул керосина в воздухе и приводила к их источнику. В свете керосинки массивный генератор казался затаившимся чудовищем, гигантским бронированным монстром.
– Я не попал в него, – растерянно пробормотал Николай, разглядывая неповрежденный корпус. – Но как же тогда?…
– Мы сломали его своей силой, – предположил Дмитрий. – Как с тестами Яблочкова, только сильнее.
– Намного сильнее.
Ледянников отодвинул стеклянную крышку и провел рукой по переключателям и кнопкам.
– Так и мы с тобой не ученики, – усмехнулся он убедившись, что вся начинка механизма мертва. – И потрудиться пришлось побольше.
Сам маяк располагался еще выше. По лестнице поднимались с опаской, невольно вспоминая мясорубку и то, что осталось от смотрителя.
– Я догадался, почему они поставили радио на маяке, – заявил Николай, изучая хитроумную систему зеркал и ламп. – Дармовое электричество. Его вырабатывает тот же генератор, который питает прожектор. Кроме того, на маяк мало кто заглядывает.
