Историко-политическая концепция, заново перекроенная арабами, включила критику обстоятельств рождения еврейского государства. Если доказать западному человеку, что само создание Израиля явилось нравственным преступлением по отношению к арабскому народу, то он с пониманием отнесется к усилиям, направленным на исправление «преступной ошибки».
Британские «арабисты» в течение десятилетий пытались убедить демократические правительства в том, что еврейская репатриация в Эрец-Исраэль является преступлением против арабских народов и фактором, способствующим эскалации насилия в регионе.
В начале 70-х гг. все взоры были устремлены на арабских ораторов, втолковывавших мировому сообществу азы британской колониальной политики начала века. Они использовали эти доводы для оправдания кровавого террора, оголтелой антиизраильской позиции арабских государств в ООН и объявленного странам Запада нефтяного эмбарго.
Арабы повели беспрецедентную пропагандистскую кампанию, цель которой – доказать, что инициатором ближневосточного конфликта явился Израиль, а арабские страны были всего лишь обороняющейся стороной. Затяжное кровопролитие, нерешенная проблема беженцев, захват «территорий» – все последствия арабской агрессии были представлены теперь как ее причины, как ничем не спровоцированные еврейские злодеяния. А арабы? Они только защищались и искренне пытались восстановить справедливость.
Для этого понадобилось выдумать «исторические права» арабов на Эрец-Исраэль, чтобы противопоставить их очевидному еврейскому праву. Понадобилось стереть из коллективной памяти американцев доктрину президента Вильсона, Версальскую конференцию и решения Лиги Наций, из памяти англичан – Декларацию Бальфура и мандатные обязательства Британии. Что касается континентальных европейцев, уже начавших подзабывать Вторую мировую войну, но все же испытывающих определенный комплекс вины за бездарную предвоенную политику, то можно было внушить им, что Израиль осуществляет экспансию наподобие Третьего рейха. Нужно было навязать мировому общественному мнению новую интерпретацию причин, вызвавших серию вооруженных конфликтов на Ближнем Востоке.
И мировое мнение оказалось удивительно податливым. В 1975 г. в Мехико представители советского блока и арабских стран добились решающего перевеса на конференции ООН по проблемам женщин. Они вынудили конференцию вынести немыслимую в своей абсурдности резолюцию, которая затем была послушно утверждена Генеральной Ассамблеей ООН. Эта резолюция объявила сионизм… разновидностью расизма.
Арабы добились этой важной пропагандистской победы путем политического и экономического шантажа – то были годы нефтяного эмбарго, и, казалось, никто не может противостоять давлению сплоченного клана владельцев «черного золота». Голосуя за позорную резолюцию ООН, представители многих стран знали, что они скрепляют своим авторитетом циничную, бессовестную ложь. Знали, но не могли противиться арабскому шантажу.
Организация, призванная представлять добрую волю всего человечества, согласилась стать рупором примитивной юдофобской пропаганды. Ни Торквемада, ни Геббельс, ни большевистские политруки не сумели достичь столь впечатляющих высот. То, что не удалось в самые темные времена, свершилось на сессии «просвещенной» Генеральной Ассамблеи ООН.
Что есть сионизм? Движение за создание еврейского государства. Не более того. Но и не менее.
Биньямин Нетаньягу пишет, что сионизм представляет собой попытку обеспечить нормальные условия для национального существования еврейского народа, духовное наследие которого является одной из основ западной культуры. Той самой культуры, которая смогла сформулировать универсальные принципы человеческой свободы и справедливости. Несмотря на свою почетную роль в духовной истории человечества, евреи в течение многих веков подвергались преследованиям и унижениям. Они претерпели больше страданий, чем любой другой народ. Сионистское движение поставило своей целью вернуть свободу, достоинство и справедливость еврейскому народу – в этом подлинная и единственная суть сионизма.
На исходе Первой мировой войны, а затем после Второй мировой, это было понятно не только евреям, но и всему просвещенному человечеству.
И уж совсем абсурдно обвинение в расизме, выдвинутое против движения, абсолютно равнодушного к цвету кожи. Т. Герцль писал в своем программном сочинении, что порабощение негров задевает его столь же глубоко, как еврейское бесправие. Любой турист встретит в Израиле евреев – представителей разных рас, полноправных граждан своей страны. И арабов, полноправных граждан Израиля. И, тем не менее, арабы с непревзойденной наглостью продолжают обвинять сионизм в расизме. Арабы, в чью практику до сих пор входит содержание черных рабов (в странах Персидского залива). Арабы, сумевшие без слова протеста со стороны западных демократий реализовать мечту Гитлера о «юденрайн» – «очистке от евреев» на территории целого ряда арабских государств (ОАЭ, Саудовской Аравии и др.).
Пол Джонсон, рассуждая о последствиях Шестидневной войны, соглашается с печальной реальностью: эта славная победа не принесла желанную безопасность. Как раз наоборот. Она породила иллюзорную уверенность в надежности установленных линий обороны вроде так называемой «линии Бар-Лева» к востоку от Суэцкого канала.
По мнению Эли Бернави, последствия Шестидневной войны нужно рассматривать в долгосрочной перспективе. В международном плане, хотя израильская армия находилась в зените славы, свобода действий Израиля сократилась. СССР и страны, находившиеся под его влиянием (кроме Румынии), разорвали дипломатические отношения с еврейским государством. Кроме того, открытое противостояние с Францией, начавшееся еще до войны, обострилось: арабская политика генерала де Голля стала одним из краеугольных камней Пятой республики. Парадоксальное следствие этой политики – резкая смена позиции генерала – способствовало тому, чтобы подтолкнуть Израиль к США, которые отныне были их единственным настоящим союзником и главным поставщиком военной техники.
Неожиданно евреи диаспоры, как сионисты, так и не сионисты, поняли, что означает для них существование Израиля и что значило бы его исчезновение. Перед войной в Эрец-Исраэль тысячами прибывали добровольцы, после войны на страну обрушилась огромная волна иммигрантов из западных стран. Еврейские интеллигенты, равнодушные к сионизму и даже антисионисты, с удивлением обнаруживали, что они солидарны с Израилем в силу одной только своей принадлежности к еврейству. Реймон Арон в работе «Де Голль, Израиль и евреи» писал: «Я никогда не был сионистом, в первую очередь и прежде всего потому, что не ощущал себя евреем… Но я чувствую более отчетливо, чем вчера, что даже сама возможность уничтожения Израиля ранит меня до глубины души. В этом смысле я признаю, что еврей никогда не сможет достичь настоящей объективности, если речь идет об Израиле».
Чреватые самыми серьезными последствиями изменения произошли на Ближнем Востоке: и в отношениях Израиля с соседними странами, и в самом Израиле. В региональной перспективе Шестидневная война ознаменовала в первую очередь смерть «насеризма», то есть единственной панарабской светской идеологии, которая достигла стадии настоящего мобилизующего средства, пользующегося популярностью у масс. Другая, конкурирующая панарабская идеология партии Баас, взятая на вооружение националистическими диктаторскими режимами Сирии и Ирака, – это радикальный панарабизм со всеми вытекающими из него следствиями. (Впрочем, раввин Йешаяху Гиссер определил Баас как «светское националистическое движение с сильными элементами марксизма».)
За выдохшейся риторикой арабского единства теперь скрывается гораздо более мощный фактор – национальные интересы. Барнави утверждает, что отныне государства этого региона будут вступать в конфликты с Израилем поодиночке.
Арабы Палестины тоже сделали выводы из разгрома «братских» государств. Специфически палестинский национализм в этих событиях укрепился и стал по-новому автономным. Он утверждается через контакты с израильскими «оккупантами», одновременно являя собой противостояние и взаимовлияние.
Наконец, для Израиля результаты Шестидневной войны вылились в настоящую внутреннюю революцию. Политические и военные руководители утвердились в своей непогрешимой правоте. Стало словно само собой разумеющимся, что «глубокой стратегии» и военного превосходства достаточно, чтобы защитить Израиль от любого неприятного сюрприза – по крайней мере, на поколение вперед. Эта «концепция» стоила Израилю того грома среди ясного неба (как бы заранее запрограммированного), каким явилась в 1973 г. Война Судного дня и в 2006 г. – Вторая ливанская.
