Я вдруг испугался, а вдруг она сейчас исчезнет, пропадет и это все просто сладкий сон, которые небо иногда дарит нам, что бы показать прелести потустороннего мира.
Я подался вперед и осторожно коснулся губами ее груди. Нет, это реальное теплое женское тело. Мне казалось, что я выжат до дна, но едва я почувствовал, как твердеет под моими губами сосок, как желание вспыхнуло во мне с новой силой, вознеся фаллос на не досягаемую высоту. Руки опять стали судорожно ласкать это такое красивое и податливое тело.
4
его терзали смутные сомненья (Алонзо)
Короткая летняя ночь еще творила свою не долгую власть, но серый призрачный свет уже пробивался через поднимавшийся от воды густой туман. Наше судно стояло. При такой плохой видимости капитан не хотел рисковать, и я его понимал. Торопиться нам некуда, через какое-то время взошедшее солнце развеет белесую пелену и мы поплывем дальше.
Я стоял облокотившись о палубное ограждение и смотрел на плавающую в воде Алису. Корабль словно вымер. Пассажиры спали, команда, за исключением вахтенных, пользуясь стоянкой, тоже отдыхала. На корме были только мы с Алисой. Точнее я один, потому что Алиса пребывала за бортом, резвясь словно молодой дельфин. Глядя на нее можно было подумать, что вода ее родная стихия, она страстно ее обожала и плавала как рыба. Я поражался откуда в ней столько жизненных сил. После бурных любовных объятий меня лично хватало только на то, чтобы лениво сделать пару гребков и вылезти обратно на палубу. Там, надев халат и облокотившись о борт, я мог следить за своей русалкой.
Уже несколько дней, которые мы были вместе, она при каждом удобном случае тащила меня в воду. Конечно искупаться в такую жару – это истинное наслаждение, но было одно но. Алиса не признавала плавательных рубашек, в которых обычно купаются дамы и нисколько не смущалась случайных пассажиров и матросов, иногда пялящих на нее изумленные глаза. Словно легендарная аристократка древней империи, у которых, по легендам, появляться на людях нагими было высшей привилегией, она была невозмутима в своей гордой наготе. Никто ничего не говорил, но я чувствовал, что за нашей спиной весь корабль шушукается о моей даме, и не удивился бы, если узнал, что не одна любопытная пара глаз незаметно следит за ее водными процедурами. Мне это было неприятно, но переубедить ее было невозможно.
– Ты что, издеваешься? Да в ваших хламидах только тонуть можно. В них, когда намокнут и шевелишься то с трудом. И потом, почему ты можешь плавать голышом, а я нет?
– Но я же мужчина, как ты не понимаешь?
– А какая разница? Мы оба люди и если можно одному, значит можно и другим. Чем я хуже тебя?
Спорить об очевидных для меня вещах не хотелось и я лишь старался чтобы наши купания проходили глубоко за полночь, надеясь, что большая часть людей на корабле спит, а не следит за нами.
Справедливости ради надо отметить, что я сам был отчасти виновен в организации этих купаний. Еще в нашу первую ночь любви, когда обессиленные мы лежали в душной каюте, Алиса прошептала:
– Если бы ты знал, как мне хочется окунуться.
– К сожалению мы не в моем замке и ванны здесь нет, но можно искупаться в реке. Корабль стоит и есть веревочная лестница, чтобы подняться обратно.
После обрушившейся на меня лавины чувственности я был несколько заторможен и совершенно не учитывал с кем имею дело. Я хотел немного подшутить над ней, совершенно не рассчитывая, что мое предложение будет воспринято всерьез. Но Алиса ухватилась за него и сейчас уже можно говорить, что наши ночные омовения стали традиционными.
Она странная девушка, и чем больше я с ней общался тем сильнее убеждался в этом. Она не прячется и ничего вроде бы не скрывает, даже немного рассказала о себе, но почему-то ее рассказ не вызвал у меня доверия, хотя, все в нем было гладко и никаких явных противоречий не обнаруживалось. Со слов Алисы выходило, что родилась она в семье обычного деревенского сеньора. Всю жизнь провела в деревне, образование получила дома, никогда никуда не выезжала, всему, что знает, научили родители и некоторые учителя, которых смог пригласить отец. Он у нее был старым солдатом, участвовал в таких-то и таких-то компаниях. К сожалению и он и ее мать уже умерли, они остались с братом одни и эта их поездка, первый выход в большой свет. Все это Алиса рассказывала мне легко и непринужденно. Вот только проверить ее слова я никак сейчас не мог, но у меня почему-то сложилось впечатление, что мне ответили хорошо выученный урок.
Конечно, это была она. Нагая лесная нимфа навсегда врезалось в мою память во всех мельчайших подробностях. И сейчас имея возможность ласкать и рассматривать роскошное тело Алиса, я не находил между ними никаких отличий. Нашу первую встречу на берегу живописного лесного озера она отрицала начисто и смотрела при этом на меня такими ясными честными глазами, что обвинить ее во лжи было просто невозможно и мне ничего не оставалось делать, как только сделать вид, что я ей поверил.
– Почему же ты пришла ко мне, если мы не виделись раньше? – Спрашивал я ее.
– Я давно привыкла делать, что захочу, а ты такой шикарный мужчина, и целыми днями так смотрел на меня, что устоять было невозможно.
Возразить на это мне было нечего, да и не хотелось, тем более, что свои слова Алиса подтверждала действием. Ее губы прижимались к моим, руки гладили самые чувствительные места, великолепное тело жаждало ласки. На моем месте никто бы не устоял. Все вопросы на какое-то время отпадали и мы снова погружались в дивную негу непередаваемых наслаждений.
Ее умопомрачительное тело всегда было основным ее доводом. Я заметил, что стоило мне завести разговор на скользкую для нее тему, как она сразу же тянула меня в постель. Конечно, против такого ухода от вопросов я возразить не мог, хотя и не очень верил в то, что она мне о себе рассказывала. Я был убежден, что лесная нимфа с диким котом и Алиса – это одно и тоже лицо. Более того, я чувствовал, что и она знает, что я не верю в ее байку о тихой скромной и ничем не примечательной семье Койлоков, но также четко мы оба знали, что как бы я на нее не давил, Алиса от своей версии не отступит, и по некому молчаливому согласию мы больше не поднимали эту тему. Все свои сомнения я отложил на потом, решив, что после возвращения из Арата я завсегда смогу узнать существует ли такой род Койлоков и если существует, то что они из себя представляют. Тем более, что с Алисой и так хватало сюрпризов и как бы не был затуманен мой мозг чувствами, вопрос: «А кто ты Алиса?», нет-нет, да и тревожил сознание. Сначала я льстил себя надеждой, что понаблюдав за ней смогу быстро понять, что к чему. И вот мы вместе на ограниченном пространстве уже несколько дней, вся ее жизнь проходит у меня на глазах, и что я про нее понял? Только то, что она чертовски красива и великолепная любовница. Если отбросить байку о леди Койлок, то я даже не могу определить к какому слою общества она принадлежит. С одной стороны она очень не прихотлива, может довольствоваться самыми примитивными удобствами. Простейшие блюда немудреной корабельной кухни приводят ее в полной восторг. Как с равными она общается со стюардами и матросами и они просто боготворят ее за это. Простенькие туалеты, в которых щеголяет Сину, вызывают у нее искреннее восхищение. Если бы она добавила к этому еще и такую же зависть, то корабельные дамы, возможно, и простили бы ей ее красоту и постоянное внимание со стороны мужчин. Но зависти у нее нет ни к чему. Она всегда настолько уверенна в себе, словно высшие силы простерли над ней свою защиту и с ней в принципе ничего не может случиться. Иногда она обнаруживает явную склонность к роскоши в быту, при чем к такой, которая достойна венценосных особ. Она может довольствоваться малым, но самые роскошные удобства, которые ей тут могут предложить, вызывают у нее только снисходительную улыбку.
