ручку, открыла дверь и… почти врезалась в широкую, твёрдую спину, но успела остановиться в дюйме от тёмно-синей футболки. Чёрт. Не Тесса. Смоляной затылок, красивая задница в джинсах, белые кроссовки… Артур.
Он тут же обернулся. Пройти незамеченной не получится. Джеки остановилась на пороге.
— Привет, — она прикрыла за собой дверь и сбросила с одного плеча лямку рюкзака.
Артур вскользь посмотрел на стаканчик.
— Привет, красотка, — он мельком улыбнулся и снова отвернулся. Присел на корточки, взялся за развязанный шнурок на кроссовке и принялся скручивать из него бант.
Снова сваливает. Ну и хорошо. Кажется, за всё то время, что он здесь живёт, его можно было застать только на входе и выходе из квартиры. Джеки подавила кривую ухмылку. О каком постоянстве она мечтала?
— Убегаешь? — она взяла стаканчик в другую руку, сняла рюкзак и приставила к вешалке.
Артур на мгновение обернулся и посмотрел на неё снизу вверх.
— Урок у шестнадцатилетней девчонки, — он взялся за второй шнурок.
Какая ценная информация. Джеки сбросила с плеч куртку.
— Ты с ней уже спал? — она швырнула куртку на вешалку.
— Фу, какого ужасного ты обо мне мнения, — он картинно поморщился. — И мне вообще-то пока еще дорога башка на плечах.
Резко поднявшись, он сорвал с вешалки свою джинсовку и набросил на плечи. Джеки просочилась мимо него, пока он не начал махать руками. Хорошо, что Артур уходит. В его присутствии становится еще неуютнее, чем раньше. Она подхватила рюкзак и сделала шаг к комнате. Но стоп… Если Артур уже здесь, и репетиция группы закончилась, то где же… Она резко обернулась.
— Дома ещё кто-то есть?
Артур отвернулся к зеркалу.
— Люк в комнате, — он прочесал пальцами волосы, укладывая их назад. — Занят. Работает над новой песней.
Не повезло.
— М-м-м… Ясно-понятно, — Джеки медленно вплыла в спальню и прикрыла за собой дверь.
Дома, значит. Игра в прятки началась. Ну ладно… Она сдула с глаз волосы и швырнула рюкзак на диван. Взгляд упал на приставленную к дивану гитару с инициалами «Л.Б». Так и не забрал. Забыл или решил, что ей ещё может пригодиться? А вообще, почему нет? Пора хоть как-то расплатиться за аренду. Хотя бы уроками. Джеки снова бросилась к двери и выскочила в прихожую.
— Артур!
Он уже стоял одной ногой за порогом с гитарным кейсом в руках. Услышал оклик, замер и обернулся, держась за дверную ручку.
— Да?
Попался. Джеки выгнула брови.
— А когда ты дашь урок мне? Мы так и не определились с днём… — она не договорила, но, оказалось, этого и не нужно. Он болезненно поморщился, дёрнул руку вверх и с силой потёр лоб. Вспомнил-таки, да?
— Чёрт, давай не сейчас? — на лице появилось виноватое выражение. — Я уже опаздываю. Вечером решим, лады?
Ну еще бы. Джеки подавила ухмылку и скрестила руки на груди.
— Вечером я работаю, — она демонстративно сделала глоток латте из стаканчика.
Но Артур даже не посмотрел на неё.
— Тогда завтра, — он решительно вышел за порог. — Сядем в спокойной обстановке и всё обсудим. А сейчас я убегаю, — обернувшись напоследок, сложил губы трубочкой и послал воздушный поцелуй.
И дверь всё-таки закрылась.
Ч-ч-чёрт! Говнюк. Ну надо же, а! Джеки запальчиво топнула ногой. Уже остывший кофе плеснулся о стенки стаканчика. Нет, всё-таки он профессионал по заговариванию зубов наивным дурочкам. И не придраться. Он действительно спешит, а она и правда влезла в неподходящий момент и даже будто бы сама виновата. Так еще нужно уметь. Когда он бросает девушек после секса, те, наверное, никогда не винят его: он найдёт сто способов уйти от ответственности. Бесит. А еще бесит, что она по-прежнему им очарована. Джеки прикусила губу. На секунду, до того, как закрылась дверь, и он послал воздушный поцелуй, кусочек сердца всё-таки подтаял. Совсем немного, но…
— Фак! — из-за закрытой двери мужской спальни раздался резкий хрип.
Мысль оборвалась. Джеки обернулась на звук. Что за…?
— Да мать твою!.. — короткий, глухой удар. — Дерьмо-о-о!..
Резко, шипяще, надрывно…
По телу прошёл озноб. Джеки уставилась на дверь. Что происходит?
Кофе забылся, Артур тоже. Она рванулась вперед и, вытянув шею, застыла у дверного откоса. Прислушалась, но оттуда больше не раздалось ни звука. Ни гитарного перебора, ни еще чего-то характерного для творческого процесса… Джеки осторожно коснулась пальцами дверной ручки.
Может, что-то случилось?
Хотя он бы позвал.
Или нет?
— Люк? — она на секунду перестала дышать.
Глупость какая. Если кого-то избегаешь, напрашиваться на компанию вообще-то не стоит. Может, у него там просто медиатор под кровать закатился, а другого нет… Но сердце всё равно заколотилось чуть быстрее. Нет. Нельзя находиться в соседней комнате и просто строить догадки.
— Люк, у тебя всё нормально? — Джеки повысила голос.
Секунда. Две. Тишина. По спине прошёл холодок. Теперь уйти будет просто не по-дружески. Джеки осторожно надавила на дверную ручку и просунула голову в проём.
И замерла. В горле застрял камень, взгляд лихорадочно заметался по комнате в попытке понять, что произошло. Долго искать не пришлось. На полу отключенная электрогитара, рядом с ней открытый блокнот и пара карандашей. А над всем этим на заваленной барахлом кровати — Люк.
Он ссутулился, волосы завесили лицо, на кончике носа повисли очки. На майке-алкашке красное пятно, левая рука сжала запястье правой так сильно, что костяшки пальцев побелели… А из правого кулака на пол капает кровь.
Сердце сжалось. Джеки конвульсивно вцепилась в дверную ручку.
Какого хрена?!
Глава 20
Болезненная пульсация отдалась эхом в ушах и висках. Кровища залила гитару, майку и теперь капала на пол. От ладони до самого запястья разрослось жжение. Дерьмо. Ну что за дерьмо, мать его! На языке появился привкус горечи, Люк сильно зажмурился. Чёлка завесила лицо, а очки съехали на кончик носа. Еще немного, и упадут в лужу крови. Эпичнее не придумать. Он с силой стиснул зубы и рвано втянул носом воздух. Задержал в лёгких и…
— Что случилось? — сквозь шум в ушах пробился негромкий, взволнованный голос.
Люк дёрнулся. Резко вскинул голову, повернулся на голос и, прищурившись, посмотрел на дверь поверх оправы. Кадык нервно дёрнулся. Там, наполовину высунувшись из-за дверного полотна, показалось бледное, веснушчатое лицо.
Срань-то какая, а! Зубы, кажется, скрипнули.
— Всё отлично, — Люк тихо, поверхностно
