отпустить её. Возможно, теперь он решит начать строить свою личную жизнь, ведь он так долго не мог забыть женщину, которую любил… Которая оказалась фальшивкой.
Слышу, как захлопывается входная дверь, а следом доносятся глухие шаги из коридора, заставляющие меня обернуться. Отец останавливается в дверном проёме и тяжело дышит. Он сцепил руки в замок за спиной, а желваки на лице дёргаются от напряжения.
— Это ничего не значит. Ты для меня всегда будешь сыном! Я не собираюсь отказываться от тебя или относиться как-то иначе. Отец не тот, кто зачал…
— Ты для меня всегда будешь отцом. Мне другой не нужен! — улыбаюсь я.
Кажется, что в эту секунду с души падает громадная скала. Становится чуточку легче. Я хочу рассказать отцу, что встречалась с матерью, с родной… Что у меня есть брат-близнец… Что отца второго и нет, вроде бы… Но не успеваю, потому что в кармане вибрирует телефон. Достаю его и смотрю на экран.
Эмма.
Я больше чем уверен, что она не стала бы звонить просто так, и теперь улавливаю тонкую нить беспокойства, которое до этого было скрыто за яростью, но не отпускало меня. Что-то случилось…
— Эмма?! — спрашиваю я, поднося телефон к уху.
— Артур, я звоню не просто так… Раиса Алексеевна в реанимации и ей срочно нужны какие-то дорогие препараты. Только ты можешь помочь!
— Где? — спрашиваю я, чувствуя, как внутри вдруг всё обрывается.
— В областной! Артур…
— Я еду!
Отключаю телефон, не дав Эмме договорить, и смотрю на отца.
— Мама, биологическая, — сам не знаю, зачем уточняю, — мама в реанимации… Наверное, на неё так сильно повлияла встреча со мной…
— Поехали! Я с тобой!
Мы спешим к машине, а я сокрушаюсь от того, что сорвался и поехал к ней! Дурак! Считал, что это она от меня отказалась, а она ничего не знала о моём существовании. Надо было как-то подготовить её к такой новости, а я оставил её на эмоциях одну… Если с ней что-то случится, я себя не прощу.
— Ты главное успокойся, Артур! Вспомни, чему я тебя учил! — пытается успокоить отец, заводя машину. — В любой ситуации важно сохранять хладнокровие, чтобы случайно не сотворить то, о чём потом непременно будешь жалеть!
Я киваю. Изо всех сил пытаюсь отыскать это самое хладнокровие, но вместо него внутри бурлят эмоции, захлёстывают меня, затягивают в водоворот…
* * *
Запах кварца щекочет носовые пазухи, едва открываю дверь и вхожу в больницу. Бахилы раздражающе шуршат на туфлях. Во рту всё сводит от привкуса медикаментов, который появляется из-за насыщенного аромата, пропитавшего это учреждение. Я морщусь, двигаясь вперёд. Женщина из приёмного пытается возмутиться, мол итак много людей туда уже набилось, а больница не проходной двор, но отец быстро успокаивает её. Меня трясёт, и в таком состоянии лучше никому не связываться со мной. Неужели я потеряю мать, которую только-только обрёл?
Мы поднимаемся на второй этаж к реанимационной. В коридоре я замечаю Эмму. Она стоит, скрестив руки на груди, и разговаривает с какой-то женщиной. Судя по тому, как сильно они похожи, могу сделать вывод, что это её мама.
— Эмма, — негромко окликаю её, и она поднимает взгляд.
— Урод! — слышу зверское рычание и замечаю брата, летящего на меня, но сильная мужская рука останавливает его.
— Согласен с тобой. Урод тот ещё. Я бы сам ему оторвал кое-что за то, что сделал с моей дочерью, но сейчас не время и не место, — говорит мужчина, остановивший Вадима, и смотрит на меня с нескрываемым презрением.
Не стоит к гадалке ходить, чтобы точно узнать, кто он — отец Эммы. И настроен он по отношению ко мне не особо дружелюбно.
— Здравствуйте! — приветствую я маму Эммы, и та кивает в ответ.
Знакомство с родителями Эммы прошло не самым лучшим образом… Да и не знаю, можно ли назвать случайную встречу знакомством?! Но это пока волнует меньше всего. Я смотрю на Эмму, а она делает пару шагов навстречу ко мне и утопает в моих объятиях. На секунду ловлю облегчение. Моя девочка рядом. Вот только… Мама в беде, и я сделаю всё, что только зависит от меня, чтобы вытащить её.
— Где врач? — спрашиваю я.
Эмма отстраняется от меня. Она вся дрожит, и я начинаю переживать, что это может негативно сказать на нашем ребёнке.
— Я тебя отведу! Заодно и перемахнёмся парой слов! — грозится отец Эммы.
Я отвечаю ему лёгким кивком. Смотрю на своего отца, который держится в стороне, но и недалеко отошёл от собравшейся компании.
— Скоро вернусь! — говорю я, и он моргает глазами, выражая согласие.
Он приближается к Эмме и её матери, начинает разговор о чём-то, а я спешу следом за мужчиной, который показывает, что не намерен ждать меня.
— Сейчас не лучшее время разбираться, но я свою точку зрения сказал: за то, что отказался от ребёнка, расстрелять тебя мало. Я бы тебе морду набил, да боюсь, что не поможет. Ну и не в стенах больницы, ясное дело… — он на секунду замирает. — Чтобы помучился подольше, а то тут помощь быстро окажут.
— Я не отказывался от ребёнка! — протестую я, стараясь идти в шаг с ним. — И от Эммы тоже. Мы с ней разберёмся в отношениях, но не сейчас!
Мужчина с удивлением смотрит на меня. Он останавливается около кабинета и кивает мне, чтобы зашёл внутрь.
Делаю глубокий вдох, стучусь и заглядываю в кабинет.
— Я хотел узнать о состоянии Раисы Алексеевны, — говорю я.
Врач смотрит на меня с каким-то гнусным сожалением, словно уже и помочь ничем нельзя, и я второй раз за день хочу заставить человека встряхнуться и начать думать о ком-то кроме себя.
— Можно ей как-то помочь? — не выдерживаю я.
— Скажу сразу, что мы сделали всё, что было в наших силах… Если вы сможете перевести её в платный кардиологический центр…
— Оформляйте перевод!
— Вы не дослушали: содержание и лечение там не из дешёвых…
— Оформляйте перевод! — цежу я слова и гневным взглядом окидываю
