выезд. Притом что в месяц выездов может быть три-четыре, а порой, и больше. Как тебе такая идея?
— А это легально?
— Разумеется. Всё обговорено с вышестоящими офицерами. Никаких проблем не будет, можешь не бояться. Наш клан занимаемся этим уже лет десять, многие курсанты скопили неплохое состояние.
Про легальность Козлов, конечно, врал, но я не стал ему говорить об этом.
— Хорошо. То есть, предлагаете мне сдавать кристаллы и энергию лично вам. Так? — уточнил я.
— Именно. Сдаёшь кристаллы и энергию мне — получаешь деньги. Всё предельно просто.
— Тогда такой вопрос. А сколько будет стоить единица энергии?
— Смотри, какое дело. Всё зависит от того, в кристаллах эта энергия или в чистом виде в колбе. В первом случае — четыре рубля за единицу, во втором — шесть. Двести-триста единиц за раз собрать легко, если знать, куда ехать. А я знаю. Без наводки ты никогда столько не соберёшь, хоть всю пустыню облазишь.
— Ага, заманчивое предложение… Но а как же мои друзья? Мне предать их?
— Можешь не волноваться. Я переведу тебя в другую роту, которая в нашем корпусе. К тому же у нас с «драконами» теперь мир, забыл?
— Да как-то это нехорошо… — я решил немного поломаться.
— Расскажу тебе одну вещь. Когда-то, лет десять назад, у нас, в пятнадцатой школе, был только один клан. А потом он разделился, поскольку некоторые хотели деньги зарабатывать, а другие — в игрушки играться. Ты примкнул к «драконам», но альтернативы они тебе не предложили, а я предлагаю. К концу третьего курса можешь стать обеспеченным человеком, а можешь остаться ни с чем. Выбор за тобой.
Я мысленно посмеялся над «деловым предложением». Козлов предлагал делать почти то же самое, что я и так делаю, но при этом получать чуть половину реальной стоимости энергии — просто гениальная схема. Только зачем это мне?
— Я знаю, где камни продать по семь рублей, — сказал я.
— Тебе никто не даст семи рублей за единицу. У тебя лицензии нет, а значит, будешь продавать за те же четыре рубля, а то и меньше. Только кто тебя отпустит-то в пустыню в учебное время? А в увольнение тоже не поедешь: у тебя нет ни оружия, ни снаряжения, ни машины.
— Разберусь уж как-нибудь. Но по четыре рубля — не хочу.
Козлов скептически посмотрел на меня, словно на глупенького. Он-то не знал, что мне и так СКИФ почти каждую неделю выезды организует.
— А больше ты не выручишь, — повторил он. — Тебе придётся отслужить в защитниках и получить лицензию — тогда да. А сейчас вариантов никаких.
— Ну и ладно, — пожал я плечами.
— Смотри сам. Если надумаешь, приходи в расположение четвёртой роты и спроси меня, подпоручика Козлова.
Подпоручик ушёл, а я вернулся к камеру. Разговор этот позабавил меня. Нет, думаю, на таких условиях к тебе не пойду. По четыре рубля за единицу! Ага, щаз! Да и вообще, в клане Дракона нормальные ребята, мы с ними сдружились, а к «филинам» в основном всякая сволочь шла за лёгкой наживой. Мне с такими не по пути.
На свободу (если, конечно, по отношению к жизни курсанта применимо такое понятие) я вышел в среду вечером, и первым делом позвонил Наде, уединившись на набережной.
— Привет, — в голосе Нади чувствовалась грусть, и о причине этого не сложно было догадаться.
— Как дела? — поинтересовался я.
— Да так… Вчера вернулись, уже на работу вышла… Представляешь, Миша погиб.
— Как погиб? Где? — изобразил я удивление.
— Здесь, в посёлке. Говорят, их убили: его и его друзей. Наверное, ограбить хотели.
— Ограбить? Что-то ценное унесли?
— Ну да, оборудование, оружие. Всё забрали, как я слышала.
— А кто это сделал, известно?
— Никто не знает. Скорее всего, кто-то из приезжих охотников. Говорят, ребятам шеи посворачивали. Это кто-то сильный сделал. Значит, охотники.
На меня Надя, конечно же, не подумала. Я был вне подозрений.
— Мне жаль, — сказал я.
— Не понимаю, кому они помешали?
Эх, сказал бы я кому, да нельзя. Надя, кажется, до сих пор не подозревала, чем занимались Миша и его друзья. Те не только на иных охотились, но и, как оказалось, на имущество своих односельчан. А она этих бандитов считала хорошими людьми. Мне очень хотелось открыть ей всю правду, но сделать это не мог. Тогда придётся сознаться, что Мишу убил я. Да Надя всё равно не поверит, что брат что-то плохое делал.
— И как ты одна? Нормально? — спросил я. — У тебя мама больная, заботиться надо.
— Да… — протянула Надя. — Я знаю. Теперь матушка полностью на меня. Наверное, надо будет на охоту как-нибудь сходит, подзаработать. Я же говорила тебе, что наша новая хозяйка, графиня, не помню, как зовут, интересовалась нашими поездками? Мне кажется, она с этим как-то связана. У нас в посёлке почти никого не осталось из тех, кто раньше на охоту ходил. Есть ещё два или три человека, но я их толком не знаю… В общем, посмотрим.
— У тебя костюма нет. Без костюма опасно.
Надя вздохнула и произнесла грустно:
— А у меня и оружия теперь нет. Я же говорила, место, где у нас с Мишей лежало снаряжение, обчистили. Машины тоже нет. Ничего нет, не знаю, что делать. Но ружьё можно достать, думаю. Если выйти на наших сельских охотников, они могут. Просто я их не знаю, они всегда отдельно ходили.
Новая проблема выявилась. Оказывается, я ещё и ружьё у Нади украл — видимо, оно была среди тех, что хранились в том бараке. Я бы, конечно, вернул. Мне лишний ствол без надобность, да только что скажу: «Извини, Надюха, это я прикончил твоих друзей и обчистил вас, держи обратно своё оружие»?
— Мы это ещё обсудим, — обещал я. — Вот встретимся и подумаем, как быть. Одна ничего не предпринимай, поняла?
— А когда встретимся?
— Как знать, может быть, даже в эти выходные. Но загадывать не буду. Я бы с радостью погулял, но нас, как обычно, дерут во все щели, и увольнения фиг два выпросишь.
— Да-да, я понимаю, конечно. Я буду ждать. Скучаю, — грустно проговорила Надя.
— Я тоже. Держись, всё будет хорошо.
Я ждал, что в эти выходные Марина снова вытащит меня
