Изящные узкие ладони целителя коснулись моего лба, и волны живительной прохлады прокатились по телу. На душе стало спокойно, все тревоги и сомнения куда-то улетучились.
Через минуту королевский целитель закончил вливать в меня магию и погладил по голове.
— Я пришлю вам на ночь настойку, сьерра Миарет. — Я не удержалась и сморщила нос при слове «настойка». — Не волнуйтесь, дорогая, на этот раз она не из слизи боргов.
Значит, в прошлый раз я верно угадала? А притворялся оскорбленным! Все-таки этот лорд не правильный эльф.
— Остался час до полночи. Через полчаса нас ждут в зале, — объявил Рик.
***
Вскоре королева совершенно оправилась от приступа своей странной, похожей на проклятие, болезни и вновь заняла место на троне. Она жаждала подробностей и с пристрастием расспросила Роэнна о покушении. Пока мы с Сеттом танцевали (на сей раз герцог вел себя почти прилично), принц расписал ей все в красках, да еще меня представил чуть ли не героиней. А между тем, моя роль в этом происшествии была пассивной, и сводилась скорее к предчувствию опасности, чем к ее предотвращению.
Когда мы вернулись к тронному возвышению, королева поднялась нам навстречу.
— Дети мои, вы так много сделали для меня сегодня. Особенно ты, милая Миарет.
В прекрасных эльфийских глазах ее величества плескалось столько боли и тревоги. Ее голос дрожал, как и губы, когда она поцеловала меня в лоб.
На возвышение поднялся Рик, музыка смолкла, все замерли в ожидании.
— Дорогие подданные, встречайте новый 5099 год эпохи мира, пусть он будет удачным и счастливым для Ильса и всех народов. Светлых вам лет и процветания!
Выполнив обязательную часть, он поцеловал королеву Иоланту, а та обняла его за шею.
Как повезло Рику и Иоланте, что они встретили друг друга. Моя мать, похоже, оказалась в этой любви третьим лишним. Интересно, суждено ли мне испытать настоящую любовь? Хм, прежде чем мечтать о таком, стоит задать себе вопрос: хочу ли я этого на самом деле? Это прекрасное чувство, которое смягчает самые чёрствые сердца. Я знаю, что это так. Взять хотя бы моего отца: как он тает, когда смотрит на Доретт и сына. Любовь делает его почти человеком. С другой стороны, ни одно чувство не причиняет столько боли сердцу, если любовь не встретит взаимности. Мне вспомнилось мое давнее видение, навеянное горной фиалкой.
«Мои любимые!» — прозвучал в ушах мой собственный голос. Часовой артефакт на дворцовой башне хрустальным перезвоном возвестил о наступлении полуночи и нового года.
Тишина в зале взорвалась звоном бокалов — придворные поздравляли друг друга, желая, по обычаю, долгих светлых лет. Снаружи послышались первые залпы праздничного фейерверка, который традиционно устраивали в королевском замке в Новогодье. В высоких арочных окнах замелькали красные и фиолетовые искры. Все устремились к выходам на террасу, зал пустел. Лишь редкие пары предпочли остаться внутри и смотреть на красочное представление из окон. Свет приглушили, и зал погрузился в таинственный полумрак.
Мне не хотелось на террасу и я осталась возле опустевшего трона. Смотреть на полет шутих и петард не было настроения. Этот долгий день и без того переполнил меня впечатлениями.
Я так глубоко задумалась, что чуть не уронила бокал, когда он вдруг звонко зазвенел — принц Роэнн и герцог Сетт (сия парочка достала меня за этот вечер!) решили чокнуться со мной одновременно, с двух сторон. Я скоро икать от них начну!
— Замечталась о будущем, Миарет? Не сомневайся, оно будет счастливым! — пообещал герцог, сверкнув веселой улыбкой.
Молодые люди залпом осушили свои бокалы и поставили их на низкий столик у трона.
— Откуда такая уверенность, ваша светлость? — насмешливо спросила я. — Может, некроманты славятся точными прорицаниями?
Сетт расхохотался, явно получая удовольствие от назревающего спора.
— Нет, но свои обещания я всегда выполняю, поверь. Если сказал «откушу острый язычок», так и будет!
— Хм. Надеюсь, этого ни с кем не случится.
— Посмотрим на твое поведение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рада больше тебя не увидеть, дорогая светлость! Так что смотреть ты будешь на кого-то другого. Да вот хотя бы на своего кузена, который нагло пялится в этот момент в мое декольте. Что он там нашел интересного? От его взгляда я почувствовала себя голой, а щекам стало горячо.
Сетт наклонился к моему уху и прошептал:
— Ты так мило краснеешь от одних только взглядов, малявочка. — Его теплое дыхание коснулось моей шеи и отозвалось россыпью щекотных мурашек. Сетт забрал у меня бокал и отставил на столик. Я отодвинулась от нахала подальше, на всякий случай.
А взгляд принца наконец оторвался от глубокого декольте.
— Все-таки роза здесь к месту.
Он протянул руку, и я тупо уставилась на прелестный полураспустившийся бутон. Удивлено переводила взгляд то на принца, то на белый цветок, и не понимала, чего он от меня хочет. Дарит розу, что ли?
Сетт молниеносным движением вдруг захватил одной рукой оба моих запястья. Я попыталась вырваться — не получилось. Больно не было, но не могла отойти или поднять руки. А еще только сейчас я заметила, что в этой части зала мы одни.
— Что вы делаете? — пролепетала я испуганно и вздрогнула, когда прохладные пальцы Роэнна слегка задели кожу в ложбинке.
Нежные белые лепестки в низком вырезе моего платья выглядели слишком вызывающе, неуместно и почти сливались по цвету с кожей, что, по-моему, делало вид вообще скандальным! Я потеряла дар речи от поведения молодых вельмож. Им что, все позволено? А мне что делать, кричать? Но это значит, опозорить себя гораздо больше, поползут слухи…
Оба молодых человека, не отрываясь, смотрели на цветок. Так прошла целая минута моего унижения.
— Спокойно, — предупредил Сетт и отпустил мои руки.
«Спокойно»? Вот негодяй!
Я прикрыла вырез рукой и отступила от наглых зангрийцев подальше, спрятавшись за трон. Попыталась вытащить проклятую розу. Но как я ее не дергала, избавиться от цветка не получилось — он словно прирос к плотной ткани корсажа. Молодые эйсы, смеясь, наблюдали за мной, взяв с подноса еще по бокалу вина.
— Не смущайся, Миарет, тебе очень идет, — Роэнн впервые обратился ко мне на «ты», и это еще больше взбесило меня. Почему они позволяют себе издеваться надо мной? — Пойдем лучше посмотрим фейерверк!
Негодяи! Я рванула сам бутон, но нежные лепестки даже не смялись. Что это за заклинание такое? Как от него избавиться?
— Сьерра Миарет. — У ближайшего к нам выхода стояла герцогиня дей’Анс. Статс-дама окинула нас невозмутимым взглядом. — Его величество спрашивает вас.
Вне себя от облегчения, я почти побежала к ней, прикрывая неприличную розу рукой. Ох, спасибо графине, выручила!
— Благодарю, сьерра дей’Анс! Прошу, проводите меня в мои покои.
Статс-дама с неодобрением посмотрела на мою руку на вырезе корсажа и поклонилась. Вскоре я оказалась у себя.
За окном еще мелькали разноцветные всполохи фейерверков, но меня они не интересовали. С помощью горничных я быстро избавилась от платья. Как только его сняли, ненавистная роза упала на ковер. Я мстительно придавила ее пяткой и даже попрыгала на смятых растерзанных лепестках, изрядно удивив прислугу — бедняжки, наверное, ничего подобного в королевской половине замка не видели.
Лорд целитель не забыл прислать успокаивающую настойку — я выпила ее, зажав нос. Наскоро ополоснувшись в купальне, с наслаждением вытянулась под одеялом. Свежие простыни приятно холодили усталое тело, я даже застонала от удовольствия. На подушке лежало письмо от друзей — оно получено только вчера, а, кажется, будто прошла неделя. Я улыбнулась, погладила конверт и закрыла глаза.
День и бал оказались вовсе не такими прекрасными, как обещали солнечные радуги поутру. Надеюсь, завтра удастся обойтись без приключений.
24. Ночная вылазка
У старых грехов длинные тени. — Агата Кристи
