людьми? Я не помню, чтобы что-то подобное происходило с моим отцом.
Он посмотрел на меня, остекленевшими и отрешёнными глазами. Он устал, и я решил, что он также был напуган.
***
Проходя мимо дома Альтасы, я уставился на занавешенные окна, дверь была распахнута. Изнутри раздавались голоса. Я остановился. Какой-то мужчина разговаривал с Альтасой.
Я продолжил идти, думая об Эмель. Завтра она присоединится ко мне, и это будет последний раз, когда я посмотрю на неё, будучи холостым.
Я подошёл к птичнику, и птицы начали чирикать и ворковать, взъерошивая перья. Эти ленивые создания надеялись, что я брошу им мяса, а не заставлю их охотиться за ним. Я скормил кусочки мяса всем, кроме Анисы.
Она хотела получить свой простой обед, а я хотел получить последнее, на что я могу положиться. Нассар потребовал, чтобы я покинул дворец.
«Я могу писать тебе письма, Саалим! Именно за этим твой отец держал меня при себе».
Он был прав. Я не мог просто сидеть и ждать, поэтому я отправился на охоту в сопровождении стражников.
Я стоял с золотой орлицей, её опутенки2 были связаны между собой, чтобы заставить её сидеть на перчатке и дать моему плечу устать от её веса. Чтобы я мог почувствовать что-то ещё, кроме волнения. Аниса пришла в возбуждение, ожидая того момента, когда моё плечо начнет гореть.
Наконец, я отвязал её и проследил за тем, как она полетела вверх. Я вспомнил, как перед битвой за трон она парила над шатром Алфаара с другой птицей в когтях, а затем полетела к богине. Кажется, это было так давно. Неудачная попытка найти людей, которые убили мою семью. Вместо этого я нашёл только сундуки с украденной солью. И Эмель.
Я никогда не мог понять, почему у Алфаара было такое количество соли. Было в этом что-то нереальное.
Я никогда раньше не верил в существование джинна. Но в тот день, когда наши запасы воды пополнились, многие солдаты клялись, что видели группу номадов, которая остановилась и наполнила наши бочки, чтобы мы смогли добраться до следующего оазиса. Я знал, что этого не происходило. Если только я не сошёл с ума. И вот теперь даркафы утверждали, что у них есть волшебный джинн, который каким-то образом свергнет меня с трона, а моя сестра, которую я считал мертвой, написала мне письмо, в котором говорила о том же самом.
Это не могло быть совпадением.
Аниса исчезла в ярких солнечных лучах. Передо мной развернулась пустыня, море находилось за моей спиной. Эдала была где-то там, и что-то подсказывало мне, что она сможет ответить на мои вопросы.
Аниса появилась сначала в виде точки в небе, вскоре превратившуюся в птицу, которая покачивалась, приближаясь ко мне. Наконец, она развела крылья в стороны, приземлилась на моё плечо и начала искать у меня в руке дохлую крысу.
Её клюв был пуст.
— Ленивое создание, — отчитал её я, когда она взяла у меня тушку и принялась есть.
— Кто-то приближается, — сказал Кофи, стоящий у меня за спиной. — Похоже, Хассас.
Блестящая гнедая кобыла галопом скакала в нашу сторону с Тамамом на спине, оставляя за собой клубы пыли, подобно песчаной бури.
— Узнай, что ему надо, — сказал я Амиру.
Аниса ещё не закончила свой обед, и ей бы не понравилось, если бы её прервали. Я проследил за тем, как Амир приблизился к Тамаму. Их лошади качали головами, пока мужчины разговаривали. Прежде чем животные успели успокоиться, Амир поехал назад.
— Они нашли ребенка даркафов!
Аниса могла закончить свой обед позже.
***
Ребенок выглядел так отвратительно, что едва походил на человека.
— Это вы его нашли? — спросил я двух женщин, которые стояли рядом с ребёнком.
Одна из них, одетая в коричневые одежды, покрытые красными пятнами, как у торговцев специями, вытерла щёки и сказала дрожащим голосом:
— Она была в клетке.
С ней была грузная женщина, которая выглядела так, словно растила детей всю свою жизнь, судя по тому, как нежно она провела рукой по лбу этого создания.
— На пристани. Клетка была накрыта плащом.
Её глаза наполнились слезами.
— Мы услышали стук… — женщина взглянула на металлическую коробку в руках ребенка, — по прутьям. Вокруг было так много людей. Никто не обращал на неё внимания.
Я понял, почему она была накрыта. Кожа ребёнка была бледной, как луна. Впрочем, как и глаза. Девочка повернула голову в нашу сторону, услышав голоса, и уставилась в пустоту. Она не могла видеть. Её рот раскрылся, словно она собиралась заговорить, но оттуда вырвались лишь нечленораздельные звуки. Я не увидел языка.
Я почувствовал сильную тошноту.
Женщина всё ещё говорила:
— … надо сделать. Их надо наказать.
— А что это за коробка? — спросил я, кивнув на то, что крепко сжимал в руках ребенок.
Цепь на коробке соединялась с золотым браслетом на её запястье. Эта коробка была похожа на головоломки, которыми играли дети. Мой брат хранил в такой свои бесполезные детские сокровища.
Торговка специями сказала:
— Она не отдаёт её нам. А если бы и отдала…
— Коробка заперта, — вставила грузная женщина, сев на колени рядом с девочкой и зашептав ей на ухо, что она в безопасности, что всё хорошо и что никто не заберёт у неё коробку.
Девочка прильнула к женщине, которая казалась мягкой и тёплой. Такой была для нас Мариам, когда мы были детьми.
— Мы оставим ребенка здесь, — сказал я им. — О ней будут заботиться, пока мы не найдём для неё место.
Я не знал, примет ли её сиротский дом.
— Мой король, — сказала более крупная женщина. — Я оставлю ребенка у себя. Я…
— Это небезопасно. Есть люди, которые её ищут, и они сделают всё, чтобы её вернуть.
Она мрачно кивнула, а торговка специями с покрасневшими глазами наклонилась и прижала руку к плечу женщины.
Когда они ушли, я позвал Мариам, которая была точно так же ошеломлена, увидев состояние ребёнка, как и те женщины.
— У тебя доброе сердце, Мариам, — тихо сказал я, когда она попыталась уговорить девочку, которой мешали её большие чёрные одежды, встать с пола.
— Моей внучке было бы сейчас столько же лет.
Мариам не смотрела на меня.
Я не знал, что у неё вообще были дети, не говоря уже о внуках.
— Башня Надии и Эдалы подойдёт? — спросил я. — Девочке может понравиться, что из неё видно сад.
Но главное, что она располагалась напротив моей башни.
Мариам устало посмотрела на меня и постучала по виску.
Ребёнок был слеп. Она не
