именно, — она подошла к кровати, наклонилась над супругом, — я пойду, а ты не теряй время и отдыхай — без меня и Сашки.
— Я без вас не умею отдыхать, только скучать, — он притянул её к себе и поцеловал в губы.
— Знаю я такие поцелуи, — засмеялась Надя, — Николай Владимирович.
— Да-да, — он спрятал улыбку.
— Вы, вне сомнений, превосходный любовник, но мне пора идти.
— Ты сумеешь уйти?
— Постараюсь, хотя это не просто, — она сама поцеловала мужа в губы, затем в обе щеки и даже в шею, — это аванс, всё остальное будет вечером, — добавила уже у зеркала.
— Я буду ждать, — Николай послал жене воздушный поцелуй, удобно лёг и закрыл глаза.
Надя вышла из дома, машину брать не стала, поймала такси. Пока ехала до свёкра, вспомнила вчерашний разговор с Николенькой касательно отпуска, он очень сожалел, но ему не придётся в этом году поехать на Кипр, из-за Владимира Григорьевича, его болезни, но Надя с Сашей могут съездить, путёвки в силе. Надежда сразу отмела мысль о поездке без мужа, понимая, что они с дочерью нужны ему здесь, да и сами не смогут без него. Тем более что свёкру нужна их поддержка, он после прихода внучки так оживился.
Надежда позвонила в дверь Фертовских, открыл сам хозяин. Сегодня он выглядел явно бодрее, чем вчера. Одет был в тонкую водолазку и джинсы, никаких халатов, аристократ, одним словом.
— Доброе утро, Надюша, — улыбнулся одними губами, глаза серьёзные. — Проходи, снимай пальто, разувайся. Мы сегодня одни в доме и это как нельзя кстати. Степановна уехала на рынок, Машенька на работе, у неё отпуск кончается через пару дней, но вызвали раньше.
— Доброе утро, Владимир Григорьевич, — отозвалась Надя, — как ваше самочувствие?
— Нормально, моя девочка, у меня есть силы и желание для нашего разговора, а он будет долгим, приготовься. Прошу, пройдём сразу в библиотеку.
Надежда села в предложенное кресло, Владимир Григорьевич разлил по чашкам свежезаваренный чай, сделал глоток, отставил чашку в сторону. Прежде чем начать, потёр подбородок, опустил глаза.
— Ещё раз прошу: разговор должен остаться между нами, по крайней мере, пока, — напомнил он, оторвавшись от раздумий, Надя кивнула, — тогда начнём издалека, — он откинулся на спинку кресла.
— Несколько лет назад ты пришла в мой дом со знаниями, которые явились для меня неожиданностью — в некоторой степени. Ты понимаешь, что я говорю о генеалогическом древе семьи Фертовских, точнее, тогда Астафьевых. Я поверил тебе и с интересом стал искать и другие подробности, — он сделал паузу, потёр ладони друг о друга, продолжил…
Начало XIX века. Мой предок Александр Астафьев служил в артиллерии под руководством генерала Алексея Петровича Ермолова. Участвовал во всех крупных сражениях, особо отличившись со своим командиром в битвах при Смоленске, Бородине, Малоярославце и Березине.
В критический решающий момент Бородинского сражения генерал Ермолов совершил выдающийся подвиг. Обнаружив, следуя с резервом во 2-ю армию, что французы взяли верх на Курганной высоте и захватили редут Раевского, генерал принял решение восстановить здесь порядок, выбить неприятеля из редута, господствующего над всем полем сражения и справедливо названного ключом Бородинской позиции. Он развернул отступавшие с высоты части и возглавил атаку. Особо отличившейся в этой атаке была рота капитана Астафьева. Батарею Раевского отбили. В те времена русские артиллеристы покрыли себя неувядаемой славой.
После Бородинского сражения Алексей Петрович Ермолов был награждён орденом Св. Анны 1-й степени, а командир роты Александр Астафьев, кроме серебряной медали «За любовь к Отечеству», получил наградную жалованную саблю. Специально для капитана на её рукояти были выгравирована монограмма — инициалы его имени в виде переплетающихся между собой двух букв «А».
Владимир Григорьевич сделал паузу, взял чашку в руку, сделал глоток. Надя не шевелилась, благодаря своему воображению, она представила себе всё, что он успел рассказать, всю картину. Но она не знала, сколько ещё открытий её ждёт.
Свёкр, молча, поднялся с места, подошёл к столу. На его боковой панели справа нажал кнопку какого-то механизма, отчего панель сдвинулась в сторону, под ней ещё одно крошечное мигающее устройство. Владимир Григорьевич нажал кнопку и на нём. В следующий момент одна из угловых полок книжной секции библиотеки стала бесшумно отъезжать в сторону. За ней оказалось крохотная комната, больше похожая на кладовую. Как только хозяин дома вошёл туда, в ней включился свет.
— Наденька, иди сюда, — пригласил он невестку, которая сгорала от любопытства, она и не подозревала, что такую комнату можно сделать внутри, пусть и большой, но всё же квартиры. — Не удивляйся, это тоже тайник, у меня же есть ещё один — где хранится коллекция зажигалок, ты, наверняка, в курсе, а вот об этом тайнике не знает никто, даже мои домочадцы. Ты позже поймёшь, зачем мне такая секретность, — с этими словами Фертовский-старший повернулся к длинной металлической коробке, которая была прибита к одной из стен комнаты. Надя заметила её только что. Присмотревшись внимательно, она поняла, что это прикрепленный к стене сейф. Был он чуть больше метра, по своему расположению не совсем обычный — не вертикальный, а горизонтальный. Поколдовав над сейфом, хозяин открыл его. Достал оттуда длинный плоский футляр.
— Это ларец, — сказал Владимир Григорьевич с некоторой торжественностью в голосе, — его содержимое — наследство семьи Астафьевых-Фертовских.
Николай завтракал на кухне, допивал кофе, когда Вилли вышел из своей комнаты — заспанный, явно не в настроении.
— Доброе утро, — сказал Николай.
— Кому как, — буркнул Вилли, налил себе стакан воды, выпил залпом.
— Ты плохо спал?
— Я? — он скосил глаза на отца, его довольный вид раздражал ещё больше. — Я плохо спал, ел, пил, вообще всё плохо.
— Что за хандра, Володя? Прими душ, выпей кофе, взбодрись. Кстати, когда ты собираешься навестить деда? А то придётся навещать его уже в клинике.
— Его кладут в клинику? — Вилли повернулся к отцу. — Зачем?
— Обследовать и подлатать. Давно надо было это сделать. Один инфаркт уже был. Теперь есть угроза второго.
— А когда кладут грандпа?
— Завтра, имей это в виду, — Николай ополоснул чашку и вышел из кухни.
Глава 50
Вадим вернулся с занятий поздно, открыл дверь своим ключом. Бросил в коридоре рюкзак, скинул ботинки, прямо в куртке прошёл в комнату. Тишина стояла такая, будто здесь давно никто не жил, даже кошка не вышла его встречать. Зорин заглянул в спальню.
— Вика, — тихо позвал он. Муся лежала под боком его жены, первой повернула голову к хозяину, муркнула. — Вика-а-а!
Вадим подошёл, наклонился и чмокнул жену в щёку.
— Как самочувствие, родная?
— Терпимо, — без эмоций отозвалась Виктория, — я приготовила тебе
