местных: кто с опаской, кто с затаенной злобой, а кто и вовсе, с неприкрытой ненавистью. Последних жалко было более всего. Похоже, под ведьминским приворотом они находились давно, или же воздействовала на них Рогнеда с особым усердием. Надо будет как следует постараться, чтобы избавить их от стороннего воздействия.
Боюсь только, что в некоторых случаях дело могло зайти совсем уж далеко.
— Я опоздала? — вынырнув едва ли не у мага под рукой, спросила я, метелку за спиной пряча. Хотелось, конечно, спросить, куда он вообще намылился, но от чего-то решила промолчать. Не при всех же выяснять отношения: а то будут потом по столице судачить, что какая-то ведьма, самого страшного из Воплощенных зверей метелкой по двору гоняла.
А хотелось страсть как!
— Нет, ты как раз вовремя, — едва глянув на едва алеющее небо, констатировал Волк.
Я едва не взвыла. Вот непонятливый-то!
— Ага, — покивала согласно. А яд-то сам по себе на слова и ложился. — Чуть задержалась бы, а ты б уже удрал, не попрощавшись.
— Неужели скучать бы стала, Доминика? — иронично посмотрел на меня Волк. Но, к его счастью, вовремя заговорил, пока я ляпнуть что эдакое не успела. — Не волнуйся, я ненадолго. Тело старца и пленную ведьму в столицу отвезу и вернусь.
А после так вообще, к моему уху склонился и едва прошептал:
— Не хочу, чтобы Лис спустил дело на тормозах. С тобой пока Ирбис побудет.
И тут я воспряла духом. Да это же просто чудесная новость! И невесть от чего решила порадовать мага взамен, схватив его за рукав:
— У тебя есть минутка? Идем, что покажу.
Удивительно, но тот согласился. Только поводья своей каурой кобылки кому-то из служивых передал, и без лишних вопросов следом за мной отправился. Такое безмолвное доверие без лишних вопросов несколько даже пугало, хотя шли мы, разумеется, всего лишь на конюшню, где я заблаговременно и коня оставила, и Лили с ним. И теперь красотка моя сидела гордо верхом, отчаянно ругаясь себе под нос, и репейники из спутанной гривы вытаскивая.
— О, как, — едва нас увидев, внимательно сощурившись, смерила она мужчину взглядом. — Живой еще?
— О, как, — иронично вскинув бровь, ответил ей маг тем же. — Не утонула?
Я только глаза закатила, головой о дверцу денника слегка постучавшись. Как дети малые, честное слово!
— И не надейся, — погрозила ему пальчиком фея, да ловко на землю спрыгнула. — Я тебя в покое не оставлю, покуда перед Доминичкой вину не скупишь. За всё спрошу!
— Непременно, — едва поклонившись, в ответ на угрозы усмехнулся Волк. И, наконец, обратил внимания на собственного коня, положив ладонь на широкую лошадиную шею. — А за него спасибо. Я уже начинал волноваться.
Шетан в ответ на это лишь фыркнул (да и я с ним тоже), мордой своей в плечо мужское ткнувшись.
Скуп его хозяин всегда на эмоции был. На мы, похоже, уже оба привыкли.
— Меня не будет дня три, — осмотрев впалые бока, брюхо и даже копыта, наконец, выдал вердикт Волк. — Как раз успеет отъестся. Присмотришь?
— Угу, — кивнула я, даже не думая возмущаться. А что? Дело-то уже привычное, после корабля-то! И вспомнила еще кое-чего. — Слушай, я чего спросить хотела. Пока тебя не будет, я могу сделать кое-что?
— Например?
— Да я так глянула — из местных кому еще помочь можно, — неуверенно предложила я, крепко метелку за спиной сжимая. — Из девок, кто кривой, косой. Или на ком хлыст ведьмы следы оставил. Писанных красавиц, конечно, из них не сделаю, но всё же.
— И всё? — казалось, Волк удивился. — А я уж думал. Развлекайся, Доминика. Особняк в твоём распоряжении.
— Как так? Даже возражать не станешь?
— А должен? — насмешливо посмотрел на меня маг, продолжая мерно поглаживать коня по крутой шее. Где-то с той стороны, тихонько, как мышь, подслушивала моя фея. — Ты же не фамильные ценности разворовывать собралась. Природную ведьму, которая собралась творить добро, уже не остановить. Это я давно понял.
Я легонько пихнула я его в бок, смущаясь:
— Скажешь тоже. Мне просто людей жалко. Натерпелись они.
— На счет людей, — слегка нахмурившись, обернулся ко мне Волк. — Теперь поместьем Лучезар будет управлять. Я ему не слишком доверяю, но выбора нет. Либо он, либо все земли переходят в казну.
— А… почему именно он?
— Бастард, — последовал краткий ответ.
Вот оно, что. Теперь многое стало понятно. От чего его Рогнеда при себе держала, почему кормилица из местных, и почему столько власти он имел, но под приворотом не был. Родственники, значит. Не повезло!
Одно непонятно: он точно к ее делам отношения не имел?
Видать, все эти вопросы на моём лице написана были, потому как маг недовольно добавил, пристально глядя мне в глаза:
— Мы пока не смогли доказать его причастность к ведьминским делам. Возможно, он не врет и действительно ни в чем не участвовал. Но будь с ним осторожна.
— Тоже мне, — не без самодовольства хмыкнула я, метлу отставляя и руки на груди складывая. — Нашел, чем грозить! Я неделю с ним в одном доме жила и ничего, не испугалась. Он даже не маг вовсе, с чего бы я его боялась?
Но Волк повел себя странно. Шагнул вперед с таким лицом, что я невольно отступила, еще и ладонь на стену положил, прям у моей головы, нехорошо ухмыляясь:
— Одно дело, когда он был ограничен твоими травами и плетью ведьмы. Другое — теперь он хозяин, а ты остаешься одна.
— Чой-то я одна? Ты же сказал, что Ирбис останется! — вроде как изумилась я, но сердце в груди заколотилось вовсе не от удивления. Нет… просто стоял он очень уж близко!
И приблизился еще, к моему лицу почти склоняясь:
— Верно. Только у него полно других дел. А власть всегда пробуждает в мужчинах пороки. Или мне напомнить, что Лучезар сразу на тебя глаз положил?
— Ты, — невольно выдохнув, уперлсь я руками в его грудь, чтобы хоть чутка отодвинуть. Да так и замерла, не сразу шальной мысли поверив. — Нет, погодь. А ты, часом, не ревнуешь?
— А если ревную, то что? — иронично выгнув брови, тонко улыбнулся Волк.
Я даже растерялась, чувствуя, как предательский румянец заползает на щеки.
Еще и лицо его близко, да глаза эти черные… Вот что он делает со мной? Зачем душу тревожит, зачем сердце на части рвет?
Он же просто играет. А та пятнадцатилетняя, влюбленная в него девчонка внутри меня воспринимает всё всерьез!
И тут откуда-то сбоку раздались скупые, глумливые аплодисменты:
— Надо же! Какая прелесть. И как долго вы собирались это скрывать?
Волк
