Таким образом, немецкие стратеги делали ставку не на лобовое, фронтальное оттеснение советских войск в глубь нашей территории, а на стремительный, молниеносный таранно – штурмовой пролом советской системы обороны на множестве участков, а также на такой же, стремительный, бросок мобильных немецких частей в глубь территории СССР. За счет чего при обходе наших оборонительных порядков образовывались так называемые «котлы» из окруженных советских войск, а затем организовывались их уничтожение, к тому же, нередко, перевернутым фронтом.
Особое внимание немецкие генералы уделяли внезапности, которая обеспечивалась, прежде всего, скрытностью подготовки наступления и глубокой разведкой. Удары, как правило, немцы наносили сначала на скос флангов, а затем, по ходу и в сам стык основной линии обороны наших дивизий.
Стратегическая внезапность достигалась также за счет применения в самом начале вторжения крупных танковых соединений совместно с массированными ударами авиацией.
Командования армий, подвергшиеся агрессии со стороны немцев, включая и командование Красной Армии, оказались не в состоянии своевременно осмыслить новые явления в способах ведения вооруженной борьбы, разработанной немецкой военной наукой.
В подготовку и ведение операций немецкие генералы также ввели ряд новых положений. Для решения оперативно – стратегических задач генералы вермахта создавали группы армий, которые обычно поддерживали соединения воздушного флота. Полевые армии, действуя в составе отдельных групп армий, наступали в полосах 60–70 км. Глубина их боевых задач достигала 150 км. Участок прорыва полевой армии не превышал 10–20 процентов ширины полосы наступления.
Наиболее характерными чертами наступательных операций немецких групп армий были: тщательная их подготовка, продуманный выбор направления главного удара, сильный первоначальный удар с участием в первом эшелоне всех танковых и моторизованных соединений, массирование применение танков на направлении главного удара и их высокие плотности (до 80 единиц на 1 км фронта), тесное взаимодействие сухопутных войск, и особенно – танковых войск с авиацией. Ведение наступления с применением охватов и обходов.
Немецкие генералы считали, что танковые дивизии должны исполнять роль ведущей силы наступления. Они должны применяться для прорыва поспешно занятой противником обороны, а также преследования отходящего противника, форсирования водных преград и отражения контратак, наступая обычно в полосе 2–5 км и имея, как правило, двух эшелонное построение. Пехотные дивизии при наличии относительно плотной обороны противника наступали на фронте 3–5 км. В условиях слабо подготовленной обороны они действовали в полосах 10–20 км.
Особое внимание немецкие генералы уделяли вопросам оперативности и устойчивости управления войсками в операции и бою, что достигалось комплексом мероприятий, в том числе организацией пунктов управления, а также широкого применения для этой цели радиосвязи. До 60 процентов времени командующие армиями и командиры танковых соединений должны были находиться в составе оперативных групп в частях первой линии, управляя войсками по радио. В группе армий применялись простейшие воздушные командные пункты, а в танковых соединениях (частях) – подвижные командные пункты на бронетранспортерах и бронеавтомобилях.
При подготовке боевых действий значительные внимание немцы уделяли согласованию усилий родов войск на местности, а также созданию, для решения задач прорыва и овладения крупными населенными пунктами, импровизированных боевых групп, куда включались пехота, танки, артиллерия и инженерные войска.
Последовательность действий немцев, особенно в начале войны, не отличалась разнообразием. Сначала жесточайшая бомбардировка позиций наших войск с воздуха, затем, а то и одновременно, такой же артобстрел, после которого на наши позиции на максимальной скорости шли танки, как правило, средние (тяжелых у них тогда еще не было), которые огнем и гусеницами уничтожали уцелевших бойцов, особенно пулеметчиков. После чего, уже в относительной безопасности, на многократно «перепаханные» позиции наших войск заходила пехота вермахта вместе с легкими танками и добивала вторично чудом оставшихся в живых, а также раненых наших солдат. В результате, вопреки устоявшейся логике и правилам наступательного боя, при такой тактике втрое больше несли потери не наступающая, а обороняющаяся сторона.
Вместе с тем, несмотря на то что вермахт был заранее отмобилизован, отлично подготовлен и вооружен, отличался высокой мобильностью и наличием победоносного опыта, верховное германское командование, особенно в момент нападения, предпочитало не лезть на рожон, то есть в лобовые атаки, разве что за редким исключением. Как правило, немцы прибегали в этих случаях к тактике таранно – штурмового пролома нашей обороны.
Если из-за рельефа местности нельзя было обойтись без лобового удара, то оборона советской дивизии сходу взламывалась тремя – четырьмя, а то и большим количеством дивизий вермахта. Так как ширина фронта прорыва у них была в 10–20 раз меньше, чем фактическая ширина фронта обороны одной нашей стрелковой дивизии, нередко ополовиненной в предыдущих боях, немцы при таких действиях, как правило, достигали поставленной цели за счет подавляющего превосходства на узком участке фронта.
Особое значение немецкие генералы придавали организации всестороннего обеспечения боевых действий; в первую очередь разведке, в том числе радиоразведке и подслушиванию информации, а также проходившей по нашим проводным линиям связи. В соединениях танковых войск разведывательные задачи решала и авиация.
При нападении на Советский Союз немецкая армия, ее фельдмаршалы и генералы, наряду с новыми теоретическими разработками в области стратегии оперативного искусства и тактики, имели значительный практический боевой опыт по внедрению этих разработок. Особенно при проведении крупных наступательных операций, в том числе танковыми и моторизированными соединениями в тесном взаимодействии с авиацией, в Польше и Франции.
Конечно, впечатляющие успехи немецкой армии в начале войны были связаны не только с высоко подготовленными генералами и офицерами гитлеровской армии, но и знающими свое дело и преданными Гитлеру солдатами, непосредственно проливавших свою кровь на полях сражений. Без этой силы, огромной массы солдат и унтер – офицеров (по – нашему – сержантов), убежденных в правоте дела, за которое они сражаются, любая армия бессильна, несмотря на все достоинства их главнокомандующих, генералов и офицеров.
К нашему несчастию, у Гитлера такие солдаты были. Несмотря на свои явно преступные цели, фюрер смог убедить абсолютное большинство немецких солдат, выходцев из рабочих и крестьян, в необходимости, и даже справедливости завоевания жизненного пространства за счет России, путем уничтожения ее народов.
Данное утверждение не требует особых доказательств, поскольку это доказано всем ходом Великой Отечественной войны от первого до последнего ее дня. И даже после Дня Победы, 9 мая, и тогда целые дивизии немецкой армии продолжали войну против наших войск, невзирая на приказы своего высшего командования.
Здесь считаем уместным воспроизвести одну историю, характеризующий боевой дух немецких солдат. История приведена А. Корсунским в его книге «Несмотря ни на что». Эту историю якобы, в свою очередь, рассказал ему писатель Даниил Гранин о первом немце – пленном, которого ему довелось видеть: «Пленный был шофер, то есть рабочий класс, пролетарий. Я немедленно сказал ему хорошо выученную по – немецки фразу: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Со всех сторон мне подсказывали про социализм, классовую солидарность, ребята по слогам втолковывали немцу – Маркс, Энгельс, Тельман, Клара Цеткин, Либкнехт, даже Бетховена называли. От их имен мы смягчались и были готовы к прощению, к братанию. Согласно учебникам обществоведения, и нынешний немец, наверное, должен был покраснеть, опустить свои светлые ресницы и сказать с чувством примерно следующее: «Буржуазия, то есть гитлеровская клика, натравила меня на моих братьев по классу. Надо повернуть штык, то есть автомат, против собственных эксплуататоров, – что-то в этом роде».
Нас этому учили. Мы верили, что пролетариат Германии не станет воевать со Страной Советов. Мы честно пытались пробудить классовое сознание этого первого нашего немца.
Но он не опускал своих светлых ресниц и не краснел, он недоуменно похлопал своими светлыми ресницами и, наконец, поняв, о чем идет речь, рассмеялся и сказал:
– Вы будете уничтожены.
– То есть, как это?
– Все! Все, кто не подчинится.
На него закричали. Кто-то сунул ему под нос кукиш. Но он и глазом не повел.
– Таков приказ фюрера, – сказал он.
Он нисколько не испугался, он смотрел на нас без интереса, как на покойников. Потом он замолчал, вынул сигареты, закурил и, когда я стал задавать ему еще какие-то вопросы, молча, выпустил дым в лицо».
